Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души (Терапия для одиноких сердец или Охота на мужа-3)
Шрифт:
– Пропало.
Михаил пристально посмотрел на меня, и у меня потемнело в глазах.
– И что же?
– Да так. Мне даже стыдно тебе об этом говорить.
– Ну почему, говори. Ты же сам сказал, что мы родные люди. У нас же с тобой была ночь любви, а это сближает.
– Ну что ты к словам-то цепляешься?! Да ладно, бог с ней, с этой мелочевкой.
– Да нет уж, ты скажи.
– Не буду.
– Мне уже и самой стало интересно, что же исчезло из твоего «Мерседеса»? У нас вообще-то двор хорошо охраняется. Машины еще ни разу не вскрывали. Говори, коли начал.
– В бардачке кто-то побывал.
– В бардачке?
– Да там у меня один договор лежал. Правда, он не такой и важный. Я его уже переделал и…
– И что еще?
– И денег немного.
– Надо же! У тебя в бардачке были деньги?
– Да, я же сказал.
– У нас с тобой само слово «немного» имеет разное значение. Сколько это по твоим понятиям? Не тяни резину. Я устала. Сколько?
– Договор лежал в клеенчатой папке. Там же квитанция. Ее нужно было оплатить. К квитанции были прикреплены скрепкой полторы тысячи. Я специально подготовил к оплате.
– Полторы тысячи чего? Долларов?
– Рублей. Я же тебе сказал, что пустяки.
– А что у тебя еще пропало?
– Больше ничего.
– Что, у тебя в бардачке больше ничего не было?
– Не было.
Я злобно смотрела на Михаила и чувствовала как во мне закипает бешенство. Этот человек в открытую надо мной издевается! Просто стоит, смотрит мне в лицо и издевается. Только непонятно, чего он добивается? Мне захотелось отвесить ему пощечину, потрясти за грудки или на худой конец наговорить гадостей.
– Ой, совсем забыл. У меня еще что-то пропало, – издевательски вспомнил Михаил.
– Что?
– Огнетушитель.
– Огнетушитель?
– Ну да.
– Какой?
– Автомобильный. Маленький. Я его месяц назад купил, а то гаишники иногда на дорогах цепляются. Аптечку проверяют, огнетушитель. Думаю, дай куплю. Что деньгами-то сорить без толку. Я уже устал штрафы платить. Они все думают, что, если машина дорогая, значит, денег много. Машина-то у меня, конечно, дорогая, да и деньги водятся. Только деньги свои я берегу. Это все вранье, что богатые денег не считают. Все считают, уж поверь мне.
При слове «деньги» Михаил многозначительно посмотрел на меня.
– Значит, говоришь, что у тебя огнетушитель пропал?
– Да хрен с ним. Я себе новый куплю. Он какой-то неудобный был. Из него пена плохо шла.
– Ах, из него еще и пена плохо шла? Ты что, его пробовал?
– Очень плохо шла. Его кто-то из багажника свистнул. Ну и черт с ним.
– Тебе его жалко?
– Кого?
– Ну огнетушителя-то твоего, будь он неладен!
– Я же тебе сказал, что мне на него наплевать.
Я усмехнулась:
– А ты случайно не думаешь, что это я твой огнетушитель на пару с договором подрезала?
– Ты что такое говоришь, Анька?
– Анька, знаешь, где?
– Ой, извини, Анна.
– А мне почему-то показалось, что ты подозреваешь меня.
– Да ну что ты. Ты же самая честная женщина из всех, кого я только встречал. Честнее тебя не бывает. Ты никогда в жизни даже рубля чужого не взяла бы.
Услышав последнюю фразу, произнесенную не без доли сарказма, я почувствовала, как упало сердце.
– Михаил, а ты законченная задница. Если бы у меня был пистолет, я бы обязательно тебя застрелила.
– А зачем тебе в меня стрелять, если ты просто можешь меня… любить.
В этот момент Михаил навалился на меня и принялся целовать. Я стала колотить его кулаками по спине, но это нисколечко не помогло.
– Немедленно прекрати! Слышишь, немедленно прекрати!
– Анна, ну пожалуйста…
– Я сказала тебе: прекрати!
Но Михаил меня не слышал, а может быть, просто не хотел слышать. Я чувствовала себя разбитой и поняла, что уже просто не могу сопротивляться его настойчивым ласкам.
– Я брожу по этому дому как дурак и смотрю на те места, где мы занимались любовью, – зашептал мне на ухо Михаил и повалил меня на пол. – Я еще никогда и ни с кем так отчаянно и страстно не занимался любовью. Мы ведь любили друг друга везде, разве что только не на люстре. Под дождем, на улице, на капоте машины, в ванной, на полу и даже на унитазе. Ты помнишь? Я помню все до мельчайших подробностей… Вспоминаю каждую ночь. Я даже запил.
– Вот в том-то и дело, что ты запил. Я не могу заниматься сексом с пьяным мужчиной. Просто не могу, и все… – отбивалась я.
– Анна, с тобой невозможно быть трезвым. С тобой всегда будешь пьяным…
Я вдруг подумала о Максе, о том, что, наверное, он уже принял ванну и ужинает с женой в домашней рубашке. Она приготовила салат, пожарила картошки и вертит перед ним задницей в коротком халатике. Макс шутливо шлепает женушку по добротной заднице, называя ее ласковым прозвищем.
– Господи, как же я тебя хочу. Как хочу… – шептал Михаил и, стал расстегивать мои многочисленные пуговицы.
Я уступила, и мы занялись любовью. Мы любили друг друга бурно и отчаянно. Мы плакали, кричали, умоляли, посылали проклятия и себе, и друг другу, своей судьбе и тем, кто подтолкнул нас к тому, что мы сейчас делали.
Когда все было кончено, Макс откинулся на спину и облегченно вздохнул. Я закусила губу, чтобы не заплакать.
Глава 20
– Анька, я без тебя не могу… – сказал тихо Михаил.
– Анька, знаешь, где?
– Хорошо. Если тебе не нравится, то я буду называть тебя Анной. Только, ради бога, не говори, чтобы я стоял к тебе в очереди за автографом.
– Не буду.
– И еще не проси, пожалуйста, чтобы я называл тебя Анной Петровной.