Я знал его
Шрифт:
Её провел коренастый охранник, выглядевший так, словно жизнь ему смертельно наскучила. Мана с трудом верила, что кто-то мог скучать, находясь в такой близости от живой легенды. Хотя он был иностранцем.
Мана постучалась в дверь, чувствуя легкое головокружение. Она мечтала об этом моменте так много раз, что, попав в эту ситуацию по-настоящему, чувствовала себя как во сне. Когда дверь открылась, она задержала дыхание.
– Вы, должно быть, доктор, - сказал Синдзи, когда Мана зашла в его дом-тюрьму.
– Добро пожаловать.
Она уставилась
– Я доктор Кирисима Мана из временного военного правительства ООН в Киото. Вас должны были предупредить о моём визите.
– Да, предупредили.
Он провёл её по узкому коридору в широкую боковую комнату, обставленную высокими забитыми до отказа книжными шкафами. Она пробежалась глазами по корешкам. Работы по психологии, биологии, психиатрии, расстройствам сна, самим снам, физике, информатике, археологии, анатомии, сексологии, патологиям мозговых функций, эволюции, изучению космоса, климате, генетике, социологии и политике.
Взгляд Маны остановился на секции книг, захваченный масштабом и разбросом тем.
Прикладные функции коллективного человеческого поведения и дей ствий. Групповая психология и её применения в обществе. Общие паттерны мыслей и опытов людей. Массовое сознание: воплощение мысли как общественного признания. Теория комплексности: изучение организационной структуры человеческой цивилизации.
Её голова начала болеть уже от прочтения заголовков. Её глаза остановились на одиноко стоящей в углу старой виолончели. Рядом с ней не было листов с нотами, но Мана могла сказать, что её часто использовали. Маленькие зазубрины и насечки на корпусе, струны стянуты около грифа, пол рядом с ней покрыт царапинами. Ей стало интересно, насколько он хорош.
В центре комнаты стояли длинный диван, кофейный столик и деревянный стул. Они были простыми и минималистичными, но дополняли комнату как целое. В ней не было атмосферы претенциозности или показушности. Весь декор говорил об уме и изысканности.
– Вы молоды, - сказал Синдзи.
– Это проблема?
– спросила Мана, оборачиваясь к нему.
На мгновение он смотрел на неё и она начала думать, что он может сказать "да".
– Нет, - наконец рассеянно сказал он и жестом указал на диван.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Боюсь, я не могу вам многого предложить, но всё же, не хотите ли чего? Чай? Кофе? У меня больше ничего нет... простите.
Он был высоким. Вот что первым бросилось ей в глаза. Он был почти метр шестьдесят пять ростом и худое телосложение заставляло его казаться ещё выше. Его лицо тоже было худым. Сплошные углы и прямые линии. Его подбородок был остр, а нос ещё острее. Волосы беспорядочно ложились на лоб, казалось, что он только что вышел из душа. Он создавал впечатление усталой серьёзности, спрятанной за тщательно выстроенной маской из острых углов.
Единственной странностью были его глаза. Неописуемо глубокие и голубые, словно женские. Это было слегка отталкивающе. Но они были запавшими, тусклыми, их окружали тёмные круги. Он выглядел так, словно не спал уже годы.
– Доктор?
Мана моргнула.
– О, нет-нет, спасибо, Икари-сан.
Он поёжился.
– П-пожалуйста, если не против, зовите меня, пожалуйста, Синдзи.
– Хорошо, Синдзи-сан. Эмм... охрана сказала вам обо мне, верно?
Она села на длинный диван. Он занял место напротив неё на твёрдом деревянном стуле. Мана поставила сумочку на столик, надеясь, что физическая открытость позволит ей быстрее достучаться до него.
– Да, - сказал он.
– Они очень хорошо ко мне относятся. Вы... вы можете не подумать, то есть, они же охраняют меня, но они милы ко мне.
Мана энергично кивнула. Она навострила уши и услышала то, что играло с самого её прибытия. Совершенно не будучи любителем классической музыки, он знала несколько популярных мелодий. "Ода к радости". Она вспомнила, что один из документов говорил, что она постоянно играла в его доме. Она не притворялась, будто знает причину.
– Это красивая песня, - осторожно сказала она.
– Бетховен, верно?
– Да, - сказал он, - девятая симфония, четвёртый фрагмент, "престо". Это...
– он отвёл глаза.
– Это... важно.
– Должна признаться, я предпочитаю поп.
Она проводила с ним больше времени, позволяя ему почувствовать себя комфортно, позволяя приготовиться к настоящим вопросам, но была толком не уверена, почему. Определенно, частично это было из-за прочитанных ранее документов на него, из-за его скованности с новыми людьми. Но кроме того, она хотела просто поговорить с ним, увидеть его, узнать, как он вёл себя вне допросов и запугиваний. Она хотела, чтобы она могла назначить встречу в другом, более приятном месте. В неформальной, удобной обстановке.
Мана нахмурилась на саму себя. Она глянула вниз на длину своей юбки, на то, насколько много показывала ему. Даже её блузка была туго застегнута, а декольте выставлено вперёд, навстречу его глазам. Обычно так на работу она не одевалась, но сегодняшнее утро прошло как в тумане. Она знала, что где-то в подсознании приняла решение одеться вот так, попытаться привлечь его внимание, чтобы похоть затуманила его мышление и позволила языку достичь желаемого пункта назначения. Она попыталась об этом не думать.
Несмотря на это, она села прямо, положив руки на колени и отведя плечи назад. Она гадала, было ли сознательным решением надеть пуш-ап лифчик или нет.
– Мне тоже нравится поп-музыка, - сказал Синдзи, не желая показаться снобом, - но в наше время классику легче достать.
Он не отводил взгляда от её лица.
– Итак, давайте начнём? Я уверен, что вы проделали весь путь сюда не для того, чтобы поговорить о музыке.
– Вы правы, Синдзи-сан, - Мана вздохнула.
– Эмм, я не знаю, как бы начать...