Я знал его
Шрифт:
– Технология Бога, - протянула она, в основном для себя, - создание чего-то из ничего.
– Не из ничего. Никогда из ничего.
Мана медленно моргнула. В его голосе точно было что-то скрыто. Что-то сродное с гневом. Сожаление? Она не могла сказать.
– Что вы имеете в виду?
– спросила она спокойно.
– У мира есть стоимость. Всё имеет цену. Не бывает такого, как "нечто за ничего". Всё чего-то стоит. Одежда, которую мы носим, воздух, которым мы дышим, минуты, которые мы проживаем. Всё это чего-то стоит, можем ли мы это видеть или нет.
– А цена Евангелионов?..
– Была слишком высокой, чтобы посчитать.
Она заметила тот же оттенок в его голосе и решила следовать за ним. Что угодно, лишь бы добиться дальнейшей реакции.
– Чего они стоили вам?
– спросила Мана.
– Мне? Ничего действительно важного. У меня с самого начала ничего особо и не было. Но для всех остальных... это был рак, пожиравший их живьём. Не могу сосчитать, сколько потеряли восприятие реальности, или их гордость, или их надежду, их счастье, их смысл жизни, их жизни...
– Могу показаться холодной, - сказала Мана, - но NERV и все причастные к нему сражались ради всего нашего вида. Их личные жертвы покрывались добром, которое они творили. Человечество задолжало всем вам огромную благодарность.
– Ведь сохранённый для вас мир - такая утопия, - холодно сказал Синдзи.
Она нахмурилась, начиная чувствовать злость на него.
– Или, - сказала она тихо, - вы думаете, что NERV следует наказать? Они не всегда действовали с целью помощи человечеству? Они заслуживают гнева вернувшихся? Они сделали что-то, чтобы заслужить его?
– Мы сделали всё возможное, чтобы заслужить его. Только мы заслуживали возвращения в эту жизнь.
– Можете объяснить? Что такого ужасного вы сотворили?
Взгляд Синдзи ушёл от её лица и направился к его ногам. Он рассматривал их очертания, их формы, их физическое существование. Он проходился по ним снова и снова, словно пытаясь вновь подтвердить их реальность. Он молчал.
– Почему?
– спросила его Мана, начиная раздражаться.
– Почему вы не скажете всем, что произошло? Мы не дураки и не безответственны. Что бы вы нам ни сказали, это только поможет. Вам не надо бояться.
Удовлетворённая своей ложью, она откинулась на спинку дивана. Наконец, покачав головой, она спросила:
– Чего вы надеетесь добиться молчанием?
– Чего вы надеетесь добиться знанием?
– Правды, - немедленно ответила она.
– Ну, по крайней мере, вы честны. Спасибо за это, - Синдзи поднял на неё взгляд.
– Но это недостаточно хорошая причина.
– Тогда какая хороша? Вы говорили с бесчисленным количеством докторов и солдат и отказали им всем. Мы недостаточно хороши? Вы думаете, что лучше остальных?
– Мана немедленно пожалела о своих словах.
– Остальных?
– он кивнул.
– Значит, вы такая же, как и все. Вы видите меня не совсем человеком. После того, что я видел и делал... Пожалуй, вы правы. Я не человек. Я нечто иное. Не большее... или лучшее, нет. Меньшее. Я меньшее, чем человек.
– Синдзи-сан, простите. Я...
– Не извиняйтесь. Вы правы. Во время Третьего Удара я отказался от кое-чего фундаментального.
Сердце Маны забилось быстрее. Ей удалось вымотать его.
– И что же это было?
– немедленно спросила она.
Он улыбнулся ей, нежно, спокойно.
– Мой рассудок.
Она похолодела.
– Что?..
– прошептала она.
– Чтобы увидеть Третий Удар, мне надо было оставить мой рассудок. Он сдерживал меня.
Мана почувствовала, как комната начала вращаться. Она вцепилась руками в диван. Она почувствовала, будто очутилась на краю пропасти. Синдзи продолжал говорить.
– А недавно меня заставили вновь обрести его. Понимаете, сейчас, прямо сейчас, я нахожусь в аду. Не том аду, о котором говорят другие по возвращении. Нет. Я в настоящем аду и никогда не смогу убежать.
***
Мана сидела в своём офисе. Свет был включен только у неё. Все остальные, даже уборщицы, разошлись по домам. Она сгорбилась над своим столом, просматривая записи интервью Икари Синдзи, записанные годы назад, до его попытки самоубийства. Было совершенно очевидно, что мальчик безумен. Его допрашивали как преступника, оскорбляли и избивали. Когда он не плакал, он кричал странные и бессвязные вещи об убийстве своего отца, Кацураги, Аянами и любого другого, чьё имя приходило в его голову.
Мана перемотала запись к одному из таких припадков: он раздирал свой рот, почти вырывая язык.
" Нет! Я не убивал отца! Я не жрал его живьё м! "
Его пришлось изолировать.
Она нашла ещё одну, на которой он почти смог вытащить левый глаз из глазницы своими пальцами.
" Я убил её! Я убивал её так много р аз! Она улыбалась и я убивал её ! "
Его опять изолировали.
Мана наткнулась на ещё одну, вытирая пот с лица.
Синдзи раздробил свою правую ладонь об пол. Она свисала с запястья под неестественным углом, из кожи, как зубы, торчали осколки костей.
" Я убиваю всех, кто говорит, что любит меня! "
Она выключила монитор и покосилась на мусорное ведро, находя его неплохим новым домом для содержимого желудка. Сосредоточившись, она сглотнула желчь, прогоняя образы увиденного подальше в тёмные углы разума. Что за херня тут творилась?