Я знал его
Шрифт:
Мана провела тыльной стороной ладони по своему потному лбу. В её голову пришла непрошенная мысль о ярости берсерка. Она точно могла согласиться, что разгневанный Икари Синдзи ничего хорошего из себя не представлял. Но её продолжало волновать, почему он отказывался злиться.
Вода нагревалась мучительно медленно. Словно он пытался расплавить сухой лёд мокрой спичкой. Синдзи держал свой взгляд на чайнике, маленьком дешёвом куске металла, которого с трудом хватало на две полные чашки. На его корпусе были царапины и пятна, а на конце носика маленький скол. Синдзи продолжал
Мана наблюдала за ним. Образ его худой фигуры, запертой в белизне кухни, показался ей очень грустным. Он был заключён в бледной оболочке в обречённом мире, за судьбу которого винил себя.
– Вам когда-нибудь бывает одиноко?
– спросила она мягко.
– Да. Конечно. Я всего лишь человек, - он быстро нахмурился.
– Но я научился справляться с ним. Я обязан был привыкнуть к нему. Если я буду думать о плохих сторонах моей нынешней ситуации, то это лишь приведет меня в отчаяние. Это...
– Что?
– Сведёт меня с ума.
Она перевела взгляд на его запястья. Они были спрятаны за длинными туго застёгнутыми рукавами.
– Вы сказали...
– начала Мана, - во время нашей первой встречи... что вы видели Удар. Что он лишил вас рассудка, - Мана прикусила губу.
– Как... вы сказали, он потом к вам вернулся. Как вы это сделали?
– Я не знаю на самом деле, - сказал он. Не было ни лжи, ни увиливания.
– Всё, что я знаю - это то, что сейчас я жив. Думаю, этого было достаточно.
– Каким он был? Удар?
– Сейчас он как сон. С каждым днём чуть-чуть расплывается. У меня остались лишь туманные вспышки. Они обычно незаметно подкрадываются ко мне и я никогда к ним полностью не готов. Вы могли подумать, что я буду способен справляться с ними из-за моей молодости. Думаю, у вас было очень трудное детство, - сказал он. Если он и чувствовал себя неловко, спрашивая у неё напрямую, то скрыл это.
– Я думал, что только NERV прибегал к использованию детей.
– Меня тренировали, - сказала Мана, - с самого раннего возраста. Это было долго, трудно и больно. Они использовали детей из-за успеха NERV с подростками. Проект "Jet Alone" провалился и иностранное финансирование иссякло. Trident был последней надеждой военных сражаться с ООН и NERV.
– JSSDF прекрасно справилось с нападением на NERV, - возразил Синдзи.
Мана покраснела от стыда.
– NERV никогда не готовились отражать атаки людей. Не думаю, что они вообще думали об этом.
– Сомневаюсь, - холодно сказал он.
– Думаю, они всегда знали, что до этого дойдёт.
Он продолжал стоять спиной к ней.
– Почему вы остались в армии?
– Долгое время это просто был мой образ жизни, - медленно объяснила она.
– Но после... когда я вернулась, я почувствовала, что если могу чем-то помочь, то должна сделать это.
Синдзи медленно повернулся. Он выглядел так, словно она только что сказала, будто Санта-Клаус живёт по соседству.
– Что вы сказали?
– спросил он вновь.
Она нервно кашлянула. К чему всё это было?
– О чём вы, Синдзи-сан?
– Всем Детям было по четырнадцать лет и пилотировать нас заставили либо силой, либо обманом. Никто из нас не делал этого, потому что хотел, - он предугадал её следующие слова.
– Ни Аска, ни Аянами, ни Тодзи. Так что, в интересах честности, мне очень хотелось бы знать, почему вы служили. Почему продолжаете.
"Чтобы найти тебя".
– Я сказала вам правду, - сказала Мана.
– Это всё, что я умела. И я действительно хотела помочь людям. Я просто чувствовала, что армия была самым лёгким способом добиться этого, учитывая моё прошлое. То есть да, у меня есть проблемы с ними и их методами, но этом новом мире я действительно верю, что они пытаются творить добро. Я тоже пытаюсь. Честно.
Синдзи повернулся обратно. Он осторожно взвесил её слова.
– Понимаю. Извините. Я уже долго не встречал таких, как вы. Вы кажетесь искренней. Я не привык к такому. Встреча с такой, как вы... заставляет меня думать, что оно того стоит.
– Что стоит?
– Продолжать жить.
– Вы... вы хотите, чтобы вы были мертвы?
– спросила Мана.
– Неужели это настолько плохо? Вы действительно хотите вновь увидеть этих людей? Всех, кого потеряли? Даже если бы могли, вы ненавидите себя настолько сильно? Я не думаю, что вы заслуживаете и половины той боли, которую вам приходится терпеть. Никто не может сказать, что это честно.
Мана шагнула к нему, разведя руки в ободряющем жесте.
– Но вечное молчание вам не поможет. Заперев себя в самодельной тюрьме, вы ничего не добьётесь. Из этого не выйдет ничего хорошего. Вы только раните себя. Так что, пожалуйста... кем был Каору?
– спросила она его.
Мана не могла поверить, что мужчина перед ней был убийцей. Он мог быть склонен к депрессии, может быть, даже к вспышкам ярости, но она отказывалась видеть его хладнокровным убийцей. Она искренне не думала, что в нём было это.
В глубине души Мана осознала, что рассказ об её прошлом был лишь попыткой заставить его вернуть долг, заставить рассказать о Каору.
Все человеческие, сострадательные, заботливые части её личности желали, чтобы этот трюк не удался. Но не эти части сохраняли ей жизнь последние десять лет. Не они служили ей, когда она вернулась, а мир лежал в руинах. Они никогда не помогали ей, когда она с криками просыпалась из-за кошмаров.
Чайник высоко засвистел. Синдзи выключил горелку, но не снял его. Он закрыл глаза и пожелал просто исчезнуть.
Знание ничего не изменит, наконец подумал Синдзи.
Он устал. От лжи, от отговорок, от уловок, от секретов и всего прочего, что ассоциировалось с его жизнью. Он хотел, чтобы хотя бы часть этого прекратилась.
– Каору был первым человеком, что я когда-либо убил, - сказал Синдзи.
– Он был единственным человеком на моей памяти, который сказал, что любит меня. Он сказал это, и потом я убил его. Я раздавил его в своей руке и почувствовал, как его кости и органы выдавливаются между моими пальцами, смотрел, как его оторванная голова летит к моим ногам. Я убил его, а потом убил каждого человека на Земле. Это был лёгкий выбор.