Я. Люди. События. История вторая
Шрифт:
– Сама не знаю, как решилась выйти замуж за Силантия Бурундукова. Мать мне все уши прожужжала: где ты еще найдешь такого завидного жениха! С отцом Силантия мать, по всей видимости, давно любовь крутила. В доме отдыха с ним познакомилась. Она предпочитала отдыхать одна, без семьи. Вот и наотдыхалась до измены моему отцу. Отец только с виду казался жестким, грубым, высокомерным. На самом деле, был очень хорошим, мягким и добрым человеком. Это я говорю не потому, что об ушедших людях "или хорошо, или никак", и не потому, я что я его дочь. Когда люди узнавали его поближе, убеждались, что первое впечатление обманчиво... И вот отца не стало, мать сразу засобиралась замуж. Я не хотела переезжать в столицу, но у меня не было иного выхода: в городе не осталось родственников, и подруг почти нет. Всего одна, Маруська, мы с ней с детского сада дружим. В школе вы меня презирали. И было за что.
– Кто старое помянет, тому... сама знаешь...
– Рома, мне не хотелось подличать, но я подличала, как бы доказывала - раз вы меня такой считаете, то я такой и буду, - скороговоркой проговорила Дина, как будто боялась, что я вмешаюсь в ее монолог. Я не вмешивался - сам предложил ей излить душу.
Дина поднялась с места, подошла к пацанам, вытерла им рты бумажными салфетками, после чего вернулась за наш столик и продолжила:
– Еще мне нравилось прикрываться отцом. Видела, как вы его боитесь...
– Его внешний вид нас впечатлял.
Дина грустно вздохнула - воспоминание об отце давались ей с трудом. Именно поэтому вернулась к теме замужества.
– Одним словом, пришлось мне ехать с матерью в Москву. И благодаря усиленной атаке матери пришлось выйти замуж за Силантия. Поначалу все было хорошо. А потом он поднял на меня руку. Я по привычке побежала к матери жаловаться. А она заявила: "Раз ударил, значит, сама виновата, заслужила". Вот и весь сказ. Хотела развестись с мужем, а он пригрозил: "Только попробуй мне карьеру испортить!"
– Выпивает?
– уточнил я, сделав предположение - трезвый мужчина ударить слабую женщину не способен. Не каждый пьяный способен, но других предположений пока не появилось.
– В рот не берет спиртного. На работе мягкий и уважительный человек. Злость в себе держит, а домой возвращается и на мне свою злость вымещает.
– Кем он работает?
– Я его называю главным комсомольцем пединститута. Он все годы учебы в вузе был ярым комсомольским активистом. Его заметили, помогли получить красный диплом, оставили на комсомольской работе. Силантий умеет красиво говорить. И весь из себя такой правильный. С виду. Мне завидуют.
– Дина, ну нельзя же так! Чего ты ждешь? Чтобы он тебя прибил? С кем мальчишки останутся? С этим папашей-извергом?
– разошелся я не на шутку. Меня всегда бесили безвольные и слабохарактерные личности, которые находили объяснения своей бесхребетности.
Дина не исключение из правил - тоже быстро нашла объяснение:
– Силантий очень любит детей. Голоса на них не повышает. Бережет их психику: меня дубасит, когда мальчишки заснут. И не дай бог я рот открою, завою от боли. Месть будет страшна.
– Куда уж страшнее, - хмыкнул я. Мне самому хотелось треснуть Динку по голове чем-нибудь тяжелым - мозги вправить.
– Зря я с тобой, Рома, разоткровенничалась. Не надо было, - поникшим голосом пролепетала она. И вдруг на глаза приободрилась, как потенциальная невеста в мужском обществе, и вдохновенно произнесла, - Силантию Бурундукову надо спасибо сказать за мою новую красоту!
Не знаю, как смотрит баран на новые ворота - любимая поговорка моей бабушки, - но мне кажется, именно таким взглядом я одарил Дину после благодарных слов в адрес супруга.
– В каком смысле?
– наконец, выдал я, не дождавшись продолжения.
Дина светилась счастьем, как в первую минуту нашей встречи. Потом и вовсе глупо хихикнула.
– Это нервное... Не думай, я вполне себе вменяемая. Хотя... лучше бы была невменяемой - легче жить с таким диагнозом.
Дина бросалась из крайности в крайность - губы вновь выгнулись коромыслом, глаза наполнились слезами. Чтобы мальчишки не заметили ее слез, она отвернулась от них. Но мальчишки что-то почувствовали, сползли со стульев и устремились в нашу сторону. Я их перехватил и предложил сделать очередной выбор вкусностей за стеклянной витриной. Взял пацанов за липкие ладошки и повел за вкусностями, подальше от ревущей матери. На этот раз купил им по стакану лимонада и по пирожному "Корзиночка" - их выбор. Рассадил мальчишек по местам и вернулся к Дине Чайке, которая успокоилась и следила за нами.
– Однажды Силантий... меня... сильно... избил, - без перехода продолжила она тусклым безразличным голосом, словно сбивчиво пересказывала скучную историю из скучной книги.
– Об стену... бил... лицом... Всё лицо разбил... Впервые такое... Раньше никогда... Боялся. Не хотел, чтобы на видном месте кровоподтеки были... Люди начнут ненужные вопросы задавать... В тот вечер Силантий вернулся с работы злющим-презлющим. Рвал и метал. Унизили его видите ли... Он обиду проглотил, а домой пришел и выплюнул. Когда в глазах просветлело, в голове туман прошел, он осознал, что сотворил. В ногах валялся, умолял его не сдавать.
– И ты не сдала.
– Силантий все сам придумал. Якобы я окно мыла... в двенадцать часов ночи и выпала из окна. Мы на первом этаже живем. А он как раз в это время возвращался с работы. Успел смягчить удар, подхватил в последний момент. Если бы не он, то я... не выжила бы...
– Выпала из окна и мордой об асфальт, - зло заметил я, - муж совершил геройский поступок. Медальку на грудь не повесили? Нет?
– Рома... Пойми... Мне пришлось подтвердить его слова. Если бы не подтвердила, он бы сочинил еще что-нибудь... такое, что ему оставалось бы только подать на развод и забрать у меня детей. У него связи... А у меня никакой защиты...
– Прекрасно!
– Да, у меня прекрасная и дружная семья, Роман Александрович!
– с вызовом заметила Дина.
Чтобы сгладить ситуацию, я признался:
– А я твое отчество и не помню.
– Ты его и не знал никогда. Венедиктовна я... Рома, не смотри на меня, как на зловредное насекомое, которое надо прихлопнуть.
– Дина Венедиктовна, вы не так меня поняли, мне нет никакого дела до вашей... прекрасной и дружной семьи, - передернул я своими крепкими плечами. - Делайте, что хотите, живите, как хотите... Или есть дело?
– задумался я, причем совершенно искренне.
– Все-таки, учились некоторое время в одном классе. Не дружили, даже напротив... Я должен как-то исправить свою... свое поведение...