Яблочный пирог. Литературная реконструкция

Orange

АЛЕКСЕЙ

Честно говоря, я рассчитывал на свою часть батюшкиного наследства.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

А про то, что у Вас пять сестер, которым я должна выдать приданое, Вы забыли? А Ваши младшие братья, которым я обязана дать образование? Ими можно пренебречь? Да мы не можем позволить себе провести зиму даже в Петербурге! Это немыслимо дорого, а жизнь за границей ещё дороже, достойная жизнь. Думали было поехать в Германию на воды летом, но доходу оказалось слишком мало. Я все рассчитала и положила, что будет лучше нам всем жить в деревне. А Вам, молодой человек, положено сперва окончить курс в Университете, что тоже обходится мне недешево, а потом уже шляться по Европе.

АЛЕКСЕЙ

Но я уже все обговорил с Александром!

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

У

которого тоже пока нет денег.

СЦЕНА 11. ЗУЕВО

В пять часов пополудни ОТЕЦ семейства готовится к обеду. С утра ещё ничто не успело омрачить его сияющего лица, а мысль об обещанных к столу деревенских перепелках с огурцами и капустою, чиненом сычуге, сморчках и ароматных карасиках приводит его в восторг.

ОТЕЦ

Совершенно позабыл, что мы находимся в деревне. Кричу Архипу: «Donne-moi les boutons de manchette!», – а он стоит, не шелохнется. [30] Кричу громче, а он смотрит, словно глухой. Я в недоумении, он в ещё большем недоумении. И тут я понимаю, что он ни слова не понимает. Пытаюсь найти русское слово для этого… и не могу. Не могу вспомнить. [31]

Он довольно потирает руки, оправляет белоснежные накрахмаленные манжеты и жабо. [32]

30

Автор «попросил» устами Сергея Львовича подать ему запонки, но в их роли могла быть любая вещь.

31

Реальные события, которые прослеживаются по письмам наших персонажей, всегда диктуют определенную хронологию. Однако она не всегда укладывается в драматургию повествования. Для целей усиления драматургии автор повествует иногда немного против последовательности происходившего, однако суть остается неизменной. Увы, но никаких вольностей и фантазий сюжет не допускает.

32

Как ни велик был соблазн представить Сергея Львовича аристократом, который даже в деревне ходит в белых накрахмаленных перчатках и снимает их только перед обедом, это оказалось невозможным. Увы, выяснилось, что Сергей Львович не любил и не носил перчатки! И такие роковые детали, которые грозят обратиться непростительной ошибкой, подстерегают нас на каждом шагу. О. С. Павлищев в воспоминаниях о семействе Пушкиных зафиксировал следующее: «Сергей Львович Пушкин (отец А. С. Пушкина), он не любил носить перчаток и обыкновенно или забывал их дома, или терял. Явившись однажды ко двору, на бал, он чрезвычайно смутился и даже струсил, когда государь Павел I Петрович изволил подойти к нему и спросить по-французски: «Отчего Вы не танцуете?» – «Я потерял перчатки, Ваше величество». Государь поспешно снял с руки своей перчатки и, подавая их, ободрительным тоном сказал: «Вот Вам мои», – взял его под руку и, подведя к одной даме, прибавил: «А вот Вам и дама»». Это говорит нам многое также о положении семейства Пушкиных при дворе.

Однако пора уже и за стол отведать ботвиньи!

Семейство (ОТЕЦ, МАТЬ, БРАТ и СЕСТРА) чинно занимает места за столом, на котором уже красуются пряженцы, сочни и говяжий студень с чесноком. Дворня суетится, бегут в ледник за багренцом.

ОТЕЦ

Похожий, но обратного свойства случай произошел у меня недавно на Мойке в Санкт-Петербурге, где обедал я у де Местра.* Они, кстати, собирались в Италию, плечо у него всё болит. Так вот, перед обедом садится Ксаверий Ксаверьевич за стол, как подобает истинному лютеранину, читает перед обедом Pater Noster… и я за тем же столом, а Pater Noster по-французски язык не поворачивается произнести.** Я начал по-русски «Иже еси на небеси!» Смотрит де Местр на меня и говорит: «Думал, что ты, Сергей Львович, любитель французской кухни, а тебе, оказывается, надобно русскую подавать.»

Все смеются.

Де Местр переводит Крылова на французский, это уморительно смешно, как говорит Александр.

Однако ж где он? Обещался к обеду быть.

*Местр, _Ксавье_де

** Pafer Nosfer – Отче Наш.

МАТЬ

Если обещал, значит, будет.

ОТЕЦ

А

это что? Вода брусничная? Я же давеча велел не наливать её больше, у меня от неё несварение.

МАТЬ

Друг мой, свою великолепную речь о пользе Бордо ты как обычно позабыл перевести.

БРАТ

Два друга моих московских, граф Н. и барон В. поспорили, могут ли русские мужики во всём французском самих французов перефранцузить? А судьей решили назначить известного франкофона князя Б., генерала в отставке, проведшего два года в Париже после наполеоновской кампании.

ОТЕЦ

И кто же выиграл?

БРАТ

Не торопитесь, все по порядку. Барон В. нанял полдюжины брадобреев из числа бывших пленных французов, одел их в парики и ливреи. Командовать ими поставил бывшего капрала из Амьена, памятуя, что судить их будет генерал. В столовую – шагом марш! Кругом, на кухню! Грязные тарелки со стола убрать, раз-два. Как на плацу. Все шло великолепно.

Граф Н., который обещался холопов офранцузить, занялся обучением мужиков самолично. Разрешил пробовать господские блюда и вина из кухни, но только если те правильно их назовут, с верной осанкой принесут и ловко на стол поставят. Что вы думаете, через месяц вся челядь у графа ходила с королевской осанкой и говорила по-французски не хуже брадобреев.

Назначили день состязания.

Утром накануне обеда наставник каждой из двух команд решил подбодрить подопечных. Французам дали по бутылке Бордо, а русским граф ничего не дал, но сказал, что если состязание выиграют, то получат каждый по бочке водки.

Выстроили соперников в две шеренги: одни в синих ливреях, другие – в зеленых. До половины обеда разницы между испытуемыми не было никакой, потом генерал разомлел от выпитого и стал забывать французские слова, а через час и вовсе позабыл все до одного. Говорит одному брадобрею на чистом русском языке: «Дай, брат, селедочки, да чтоб лимончиком сверху была подпущена и лучком украшена». Тот только плечами пожимает. А наш кивает и поддакивает: «Oui, monsieur». Принесли селедочку. После нее генерал да и говорит, уж забыв о французах: «А теперь по сладенькой по наливочке вишневой ударим, да чтоб не горчила и не вязала, а медом в рот текла». Брадобреи перешептываются, а понять не могут, что генералу нужно. Наши же только и знают «Oui, monsieur». И несут наливочки. Под конец генерал говорит: «А теперь хочу, чтоб французские нехристи камаринского мне станцевали». Французы в кучку сбились и залепетали: «Non, monsieur». А наши только и рады коленца-то выделывать. Под конец генерал говорит: «А теперь спойте мне что-то самое что ни на есть французское!». Наши подмигнули и грянули генералу Марсельезу, как граф научил. Наутро генерал проспался и признал, что графские французы из мужиков уж куда французистее баронских. Получили по бочке водки. А граф перстень с алмазом выиграл, теперь его всем показывает. [33]

33

Большая часть разговоров и переписки в семье Пушкиных, естественно, велась на французском языке, однако смешивать два языка в рамках одного текста под силу лишь Толстому. Уже на первой странице понимаешь, что до Толстого нам очень далеко, поэтому дальнейший текст идет исключительно на русском языке.

ОТЕЦ (торопливо)

Ты считаешь, что это смешно? Однако где же Александр? Я начинаю терять терпение, стол простывает.

МАТЬ

Подождем же ещё немного, ботвинье все одно простывать некуда, она без того холодная, скоротаем время за молитвой, пока нет Александра:

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

АЛЕКСАНДР (в красной крестьянской рубахе)

Аминь.

Руслан заливается радостным лаем при виде вошедшего.

ОТЕЦ

Мы заждались Вас к обеду, Александр. Извольте переодеться – и к столу.

АЛЕКСАНДР

Я и так в красном, по-праздничному одет. В таком наряде хоть на ярмарку, хоть на свадьбу. Я в цилиндр яблок набрал вкуснейших у мельницы.

ОТЕЦ

Не извольте перечить и переоденьтесь. Тут Вам не ярмарка и не свадьба.