Яблоко Купидона (сборник)
Шрифт:
Юнец с дольным видом откусил от яблока и прошамкал с полным ртом:
– А вам-то что? Вы кто такой, чтоб я перед вами отчитывался?
Тут нервы майора сдали, и он со всей силы схватил наглеца за ухо.
– Если вас некому воспитывать, то я восполню сию потерю!
– А-а-а!!! – завопил юнец. – Убивают!!! Помогите!!! Разбойники!!!
В коридоре послышался топот, дверь резко распахнулась, и в купе влетел незнакомец с рыжими бакенбардами с диким криком:
– What is it [15] ?
15
Что
И перед глазами Сергея Львовича все поплыло.
Когда Сергей Львович очнулся – голова раскалывалась на множество частей. Напротив него стоял тот самый бандит с рыжими бакенбардами в стойке боксера: видимо, он применил на несчастном майоре один из приемов ныне популярного спорта.
– How your name, Azoulay? – спросил рыжеволосый. – You raised a hand to the very Remizova column! You represent what will be the consequences?! [16]
16
Как ваше имя, сударь? Вы подняли руку на самого графа Ремизова! Вы представляете, какие будут последствия?! (англ.)
Майор напрягся, стараясь хоть что-то вспомнить из скудного английского языка, который ему преподавали в артиллерийском училище.
– The young man acted unbecoming manner, – попытался объяснить он. – You Chauhan it? [17]
– Yes, I have the honour to serve Remizov family has been three years. And if Her Siyatelstvo, Countess, learns, as you did, it will send you to Siberia, despite rank and military uniform. [18]
Майор сник. Зато молодой граф Ремизов чувствовал себя превосходно, гадко ухмыляясь в адрес приниженного майора.
17
Молодой человек вел себя недостойным образом. Вы его гувернер? (англ.)
18
Да, я имею честь служить семейству Ремизовых вот уже три года. И если Ее Сиятельство, графиня, узнает, как вы поступили, она отправит вас в Сибирь, несмотря на чин и военный мундир. (англ.)
– You need to apologize to His Siyatelstvom [19] , – продолжил англичанин, умышленно не желая переходить на русский язык.
Сергей Львович округлил глаза.
– Я!? Извиняться перед этим наглецом!!! – возопил он.
Гувернер прекрасно понял сию фразу и закивал. Проводник, подоспевший на шум, и наблюдавший за данной сценой, взмолился:
– Ваше благородие, извинитесь, да дело с концом. Не иначе – суд за рукоприкладство. Какой позор для вас, как человека благородного и военного!
19
Вам придется извиниться перед Его Сиятельством. (англ.)
Доводы, приведенные проводником, показались майору весьма убедительными. И он решил: «А, черт с ним! Жизнь этого наглеца еще научит. Хотя такого вряд ли…»
– Приношу вам свои извинения, сударь, – Сергей Львович обратился к наглому юнцу.
Тот поморщился и ответил, куражась:
– Хорошо, принимаю, но только из уважения к вашим летам и мундиру, – и обратился к гувернеру по-русски: – Мистер Треверс, я не желаю находиться в одном купе с этим человеком. Пришлите к нему Анфису, я же поеду с вами.
Тот в свою очередь ответил на отличном русском, несколько гнусавя, с легким акцентом:
– Как угодно Вашему Сиятельству…
Остаток пути Сергей Львович проделал в обществе Анфисы, весьма неразговорчивой особы.
Сергей Львович нанял коляску на полустанке.
– Голубчик, – обратился он к кучеру. – А знаешь ли ты, где здесь имение Митрофаново?
– Отчего ж не знать, Ваше Благородие! Версты три не более… В миг докачу!
– Благодарю тебя, голубчик!
Неожиданно майор услышал знакомый голос:
– Не хочу! Не буду! Вот расскажу все маменьке! Она вас всех велит сечь розгами!
Сергей Львович обернулся и обомлел: Его Сиятельство, он же молодой наглец, усаживался в отличную коляску с кожаным верхом. У майора потемнело в глазах.
– Едем быстрей! – велел он кучеру.
Тот хлестнул лошадей, и они помчались по пыльной дороге в направлении Митрофаново.
Полина Васильевна пробудилась в охотничьем доме, сладко потянулась и зевнула.
– Серж! – пошарила она рукой по пустой подушке. – Серж, где же ты? – недоумевала она. – Куда ты пропал? Ты внизу в гостиной?
Увы, но ответа не последовало. Обнаженная Полина вскочила с кровати, накинула пеньюар и стремглав спустилась по лестнице в гостиную.
– Серж! – она огляделась.
Затем отворила дверь и бегом бросилась в конюшню: там стояла только одна лошадь.
– Не может быть! Какой ужас! Он бежал, как последний мальчишка! Но почему? – не могла понять Полина.
Она припомнила прошлый вечер и ночь, проведенную в объятиях майора: о, да, она была слишком откровенна в своих желаниях! – но в Петербурге мужчины не бросали ее вот так одну после бурной ночи!
Полина прильнула к лошади и разрыдалась. Животное сочувственно фыркало, словно хотело сказать: не печалься, ни он – первый, ни он – последний.
Но Полина хотела именно его – Сергея Львовича Завьялова! И ни никого более.
Аглая Дмитриевна пила чай с домашней выпечкой и раскладывала карты: гадала на племянника.
– Так, что на сердце у него? – женщина сняла карту. – Казенный дом… Хм… Не тюрьма ли? По горячности своей не натворил ди чего? Под сердцем таит… – она вытащила карту из-под червонного короля, то есть Сергея Львовича, – даму, причем трефовую. А дама треф, как известно, женщина роковая. Ох, матерь Божья! Чего он там делает только в этом Митрофаново?!
Аглая Дмитриевна, как женщина пожилая, а ей уже минуло шестьдесят пять лет, верила в карты и предсказания судьбы. Вот и сейчас она была весьма обеспокоена. В сердцах она бросила даму треф на стол и перемешала разложенные сложным образом карты.