Ягайло - князь Литовский
Шрифт:
В следующий миг авангард Мамая, словно волк, почуявший запах крови, бросился на русский сторожевой полк. Стремясь не дать растоптать копытами лошадей тело Пересвета, русские всадники также бросились вперед. Как раз у места гибели богатырей обе конные лавы сошлись. Началась жестокая схватка. Несмотря на громадное численное превосходство противника, сторожевому полку все же удалось потеснить на несколько мгновений татар. Этого оказалось достаточно для того, чтобы подхватить тело первоначальника битвы и переправить его в тыл. Затем сторожевой полк, ведя ожесточенный бой с наседавшими татарами, начал откатываться назад. Вскоре битва дошла до позиций передового полка, и тот не замедлил вступить в сражение.
Битва началась. Она втягивала все новые
Первыми тронулись с места прославленные во многих битвах генуэзцы. 14-й век для полей сражений Европы характерен тем, что рыцарскую конницу начала сменять пехота. Первой крупной победой пехоты была битва при Кресси, где английские крестьяне-лучники расстреляли из арбалетов благородное французское рыцарство. Страны же, которые не могли по каким-либо причинам выставить собственную пехоту, приглашали наемников: генуэзцев, швейцарцев и прочих. Знал ли Мамай о битве при Кресси? Возможно, и не знал, но то, что пехоте принадлежит будущее, великий эмир убедился после битвы на Воже. Потому-то и оказалась в этом разноязыком воинстве генуэзская пехота, набранная в Кафе и прочих поселениях итальянцев в Крыму.
Стремление к наживе, даже ценой смертельного риска, объединило любителей приключений, преступников, разорившихся крестьян и ремесленников. Однако дело свое наемники знали отменно и денег даром не получали. Даже Мамай залюбовался их чеканным шагом, ровными шеренгами. Казалось, каждый воин шеренги был неотделимой частью одного большого тела. Генуэзцы шли в бой в тесно сомкнутом строю, приготовившись встретить врага щетиной копий, сами же были защищены щитами и прочими доспехами, делавшими воинов малоуязвимыми для стрел и копий. Часто воины в шеренге поднимались на голову выше товарищей. Это они наступали на трупы лошадей или людей, оставшиеся на поле от схватки передовых полков. Но даже эти препятствия не смогли нарушить ряды генуэзцев.
Шагов за сто до противника наемная фаланга открыла губительную стрельбу из арбалетов. В это время еще шел бой татарского авангарда с передовым и остатками сторожевого полков русских. Тяжелые арбалетные стрелы безжалостно разили своих и чужих. Все сметая на своем пути, генуэзская пехота все тем же неторопливым шагом двигалась вперед. Оставшиеся в живых воины татарского авангарда в ужасе бросились в разные стороны.
Русские воины принялись палить из самострелов в эту неумолимо надвигающуюся живую стену. В рядах генуэзцев появились первые потери, но места убитых тут же заняли идущие сзади. Почти не задерживаясь, генуэзцы подмяли передовой полк и вплотную приблизились к большому полку. Вот она, наконец, та сила, способная остановить железную фалангу. Генуэзцев ждала точно такая же живая стена, сверкающая на солнце верхушками шлемов и наконечниками копий.
Почти одновременно с генуэзцами бросились в атаку и татарские конные крылья. Дико крича, стреляя на лету из луков, размахивая саблями и мечами, татары налетели на полки правой и левой руки. Полк правой руки отбил натиск татар и даже перешел в наступление, но Андрей Ольгердович остановил своих воинов вровень с большим полком. Следующая атака в этом месте также не принесла Мамаю успеха.
Гораздо хуже положение сложилось на левом фланге. Весь цвет своей конницы, включая и тяжеловооруженных хорезмийцев, бросил Мамай на полк левой руки. Именно здесь он решил пробить брешь в Дмитриевой рати, отсюда начать ее разгром.
Десятки лет Русь шла к этому дню — 8 сентября 1380 года. Десятки лет московские князья Иван Калита, Симеон Гордый, Дмитрий Иванович, а вместе с ними и весь русский народ копили силу и злобу, чтобы выплеснуть
Увлекшись боем, полк левой руки оторвался от большого полка. Эта оплошность стоила жизни многим тысячам русских. В прорыв не замедлили ворваться татары. Орудуя мечами и саблями, они все глубже и глубже врубались в русские порядки, все дальше и дальше оттесняли полк левой руки от большого. Образовавшуюся брешь попытался было заделать Дмитрий Ольгердович, вступив в битву со своим запасным полком. Но пробитую брешь в русском войске заметил и Мамай. Желанная победа казалось столь близкой, и великий эмир бросил в помощь правому крылу свой последний резерв. Приход свежих сил позволил татарам смять запасной полк и добраться до великокняжеского знамени. Вот оно, подрубленное, упало, накрыв собой тело княжеского любимца Михаила Бренка. Усиленные спешенными татарами генуэзцы теснили истекавший кровью большой полк.
В его рядах после гибели передового полка сражался Дмитрий Иванович. Вот и он, покрытый многочисленными ранами, начал клониться к земле. Увидев падающего Дмитрия, к нему на помощь поспешили два ближайших ратника. С большим трудом вытащили они великого князя с поля брани и отнесли в ближайшую дубраву. Затем своими мечами воины срубили небольшую березу и ее ветвями прикрыли не подающее признаков жизни тело Дмитрия Ивановича. Проделав это, воины возвратились к своему полку и честно сложили головы в яростной битве.
Теперь Мамай следил за ходом битвы затаив дыхание. Кровавое сражение близилось к концу. Прорвавшиеся татары начали скапливаться в тылу русских полков для нанесения последнего смертельного удара. Поражение русских неминуемо. В предчувствии торжества, на устах Мамая появилось некое подобие улыбки: "Вот она желанная победа!" Но что это?.. В следующее мгновение лицо великого эмира исказилось от ужаса.
Из ближайшей дубравы, словно соколы, вылетали сотни тяжеловооруженных русских всадников и обрушились на изготовившуюся для последнего удара уставшую ордынскую конницу. Засадный полк тут же врубился в тыл прорвавшихся татарских отрядов, сея в войске противника смерть и панику. С другой стороны действия засадного полка поддержали ранее отброшенные татарами дружины Дмитрия Ольгердовича. Но не столько сила, сколько страх и неожиданность обратили в бегство татар. Вначале они понемногу пятились назад и огрызались, но вскоре правое крыло татар, самое многочисленное и боеспособное, бросилось бежать во весь опор от невесть откуда взявшихся русских богатырей.
Увидев бегство конницы, спешенные татары также принялись улепетывать со всех ног. Этому немало способствовала атака перешедшего в наступление полка правой руки, который завернул свой фланг и ударил в тыл пешей ордынской фаланги.
Последними держались генуэзцы. Но вот и они, проклиная русских, а заодно и татар, начали откатываться назад. Теперь и наемники, лишенные поддержки с флангов, начали думать только о спасении. Однако, в отличие от татар, обратившихся в беспорядочное бегство, генуэзцы не торопились рассыпаться в разные стороны. Отбиваясь от наседавших русских и отступая, фаланга по команде военачальников начала перестраиваться в квадрат. Русские воины, попытавшиеся расстроить ряды генуэзцев, натолкнулись на все тот же частокол копий. Бросив неприступный квадрат (тем более, он уже не пытался вступить в битву), вся русская рать принялась крошить бегущих татар.