Ягодка опять

Стрельникова Александра

— Георгий Федорович, — даже чуть заметно кланяется представляясь.

А потом присаживается на корточки и начинает методично собирать листочки, которые выскользнули из моих рук. Смотрю на его бритую загорелую макушку.

— К сожалению, не могу сказать в ответ — «очень приятно».

— Жаль. Я к вам со всей душой.

— Тогда повторюсь: зачем?

Встает, небрежно бросает бумаги на стол и, наконец, пожимает широченными плечами.

— У нас приказы обсуждать не принято…

Приказы, стало быть. Бешенство начинает заполнять меня. Если бы я была мультяшным персонажем, меня бы в этот момент наверняка нарисовали бы прозрачной, в виде сосуда, который стремительно, снизу вверх наполняется

красной кипящей жидкостью. Почему-то именно эта картина, внезапно возникшая перед моим внутренним взором, приводит меня в чувство. Стоп! Что это я? Давайте попробуем взглянуть на все это рассудочно. Если это именно Саша приказал своим людям подменить результаты экспертизы, то тогда зачем он ее вообще затевал? Гораздо проще было не делать ее вовсе, чем потом устраивать такую вот возню. Но он был настойчив, именно он ее предложил с самого начала… Не понятно…

— О чем задумались, Надежда Николаевна?

— Георгий Федорович… Можно просто — Гоша?

— Нельзя!

— Жаль. Вам подходит. Так вот: оставьте меня в покое. Я ничего не требую, я не хожу под окнами Кремля с транспарантами, я не раздаю направо и налево интервью желтой прессе. Что вы-то никак не успокоитесь? Зачем пытаетесь мне что-то такое доказать? Я уже давно поняла, что целиком и полностью нахожусь в вашей власти, вы можете сделать со мной что угодно в любой момент — просто еще разок подбросите моему сыну наркотики и все. Так зачем эти лишние жесты? Зачем эти липовые бумажки?..

— Липовые? — качает головой, усмехаясь.

— Ах оставьте! Актер из вас никудышний.

Разворачиваюсь и ухожу. За поворотом коридора меня поджидает Любка. Вид у моей подруги задумчивый.

— Пойдем, провожу тебя к Севе.

Идем молча. Но молчать тяжело, особенно когда эмоции просто переполняют.

— Люб, а ты когда-нибудь видела Сашину жену?

— Видела, конечно.

— И как?

— Когда-то была очень хороша.

— А теперь?

— Там скверная история, Надь… Короче говоря, когда и сам Тургенев, и его жена были еще совсем молодыми, а Дима Шарыгин и вовсе мальчишкой-подростком, они все попали в очень серьезную аварию. Александр Сергеевич отделался переломами и ушибами, она стала калекой на всю жизнь, Дима же, помимо того, что здорово переломался, видно тогда с катушек и съехал. Наверно какая-то предрасположенность была и до этого, но авария стала спусковым крючком. Дальше все покатилось по нарастающей, а закончилось сама знаешь чем.

— Какой кошмар!

— Да уж. А главное, судя по тому, что я слышала в кулуарах, в аварии этой был целиком и полностью виноват водитель — то есть сам Александр Сергеевич… — почти шепотом заканчивает Любка и отворачивается.

Теперь все становится ясно. И жутковатое бормотание Димы о том, что машина «безопасная», и Сашины метания — может и ушел бы к другой бабе, которая как минимум родила бы ему детей, но чувство вины перед женой слишком велико, чтобы… Стоп! Чего это я его так старательно принялась оправдывать? Все еще пытаюсь в людях видеть только хорошее? Мне все еще мало доказательств того, что грязи и дерьма в некоторых моих соплеменниках значительно больше, чем, казалось бы, может вместиться? Давно пора понять простую истину, которую моя подруга Любка формулирует так: «Как ни крутись, а жопа сзади».

— Она что лежачая?

— Да нет, что ты. С палочкой, но ходит.

— Хотела бы на нее взглянуть…

Любка только пожимает плечами.

— Домой приедешь, пошарь по интернету. Их с Александром Сергеевичем совместных фотографий с разных благотворительных мероприятий — хоть пруд пруди.

Киваю. Так и сделаю.

Чертовски хочется напиться. Но тогда чуть позже той же дряни напьется и Данька… Ну что за жизнь?!! Нахожу Севу, но он

все еще «ангажирован» дамой в брильянтах. Вся радость от выхода в свет улетучилась… Хочу домой. Точнее так: хочу забрать Даньку, а потом тут же, нигде не останавливаясь — домой. Накормить сына до отвалу и уложить спать. Рядом с собой. Чтобы лежать и ощущать его запах — теплый, молочный, слышать его дыхание, видеть как в неярком свете ночника то сжимаются, то расслабляются его маленькие кулачки…

Вызываю такси. Обрисовываю намеченный маршрут — сначала на Новую Ригу, затем в мой тихий подмосковный городок. Размышляют. Потом говорят, что цена будет договорной и точно не меньше двух счетчиков. Да фиг с ним! Лишь бы поскорее. Еще какое-то время колеблются — ночь, мол, на дворе, а мы за МКАД только днем ездим… Соглашаются только после того, как я говорю, что забрать меня надо от Торгово-промышленной палаты. С великосветского раута, блин…

* * *

Симоновы еще не спят — в окнах горит свет. Я ведь ушла с приема совсем рано… Такси остается ждать за забором, умиротворяюще бормоча заведенным двигателем. Прохожу через калитку, на которой у моего бывшего работодателя стоит кодовый замок. Дверь в дом, как ни странно об эту пору, открыта. А… Похоже у них гости — в стороне, возле домика, где живут Слава и Маша, неясной тенью маячит чья-то темная машина. Захожу. Странно… Из гостиной голосов не слышно… Наверно в бильярд играют… Иду по дому — тихо. Ладно. Может, это к Евгению Васильевичу кто-то по делам приехал, а Арина наверху с детьми? Кричать, чтобы позвать хозяев как-то глупо. А потому просто поднимаюсь на второй этаж.

Здесь так же тихо, но горит свет. И в коридоре — приглушенный, и в комнатах более яркий — пробивается из-под дверей. Мои шаги тонут в густом ворсе коврового покрытия. Зайти к Арине? Или сначала проведать Даньку? Наверно, сначала все-таки к Арине. А то еще перепугаю ее до смерти… Иду. Но тут слышу ее голос из-за Ванькой двери. Так что негромко стучусь в нее, а потом и заглядываю. Сидят. Играют в шашки. Поднимают головы. На лице Ваньки радость, Арина выглядит растерянной и пожалуй даже перепуганной.

— Привет. А я за Данькой.

— Надежда Николаевна…

— Тетя Надя! Ты рано. Было скучно?

— Нет, Ванюш, было интересно, но уж очень я по Даньке соскучилась. Да и он по мне тоже.

— Не-е. Он не скучает.

— Надежда Николаевна… — это опять Арина и вид у нее такой странный, что я невольно пугаюсь. — Надежда Николаевна… Там…

Не слушаю дальше и кидаюсь бежать в комнату, где знаю спит Данька. Арина выскакивает и кричит вслед:

— Я не могла не пустить. Не могла, поймите…

Распахиваю дверь. Темная, какая-то сгорбленная тень над кроваткой сына. Кидаюсь вперед… Тень распрямляется и поднимается в полный рост, сразу обретая форму и знакомые мне до боли очертания. Саша. Действительно вернулся пораньше. Только совсем не для того, чтобы поговорить со мной.

— Убирайся от моего сына!

— Надь, я…

— Твой цепной пес твое приказание сегодня выполнил. Бумажки о том, что этот ребенок не твой, а чей-то еще, мне подсунул. Сообщил, что я оказывается — записная лгунья. Чего тебе-то теперь здесь надо?!!

Выглядит, надо признать, растерянным.

— Я ничего такого…

У него звонит телефон. Вынимает его из кармана, смотрит, морщится раздраженно. Думаю, что отобьет звонок, но он нажимает кнопку и отвечает.

— Да. Да… Спасибо. Уже не актуально… Все. Все, я сказал! — заканчивает разговор и снова обращается ко мне. — Надь, что за фигня?

— Мне было четко сказано — это был твой приказ довести до моего сведения, что генетическая экспертиза, проведенная тобой, однозначно установила: ребенка я зачала не от тебя, а нагуляла на стороне.