Ягодка опять
Шрифт:
Теперь можно уже не отвлекаться на мелочи, а вплотную заняться делом. Тем более, что от боли в голове уже плывет. Схватки стали такими частыми, что почти слились в один непрерывный поток боли. Может уже пора начать тужиться? Или еще рано? Господи, дай мне силы, дай мне волю, дай мне хоть что-нибудь кроме чистой простынки и ста граммов спирта!!!
В какой-то момент, видимо теряю сознание, а когда прихожу в себя начинаю подозревать, что у меня начались галлюцинации. Потому как вместо маньяка рядом со мной на коленях стоит моя подруга Любка. Зажмуриваюсь и больно щиплю себя за руку. Но даже не чувствую
— Любань…
— Ну, блин, Романова, ну ты, блин, даешь!
Печатных слов Любке явно не хватает. Так что она только надувает щеки и вытаращивает на меня свои голубые глазищи.
— Как ты здесь оказалась?
— Вот любопытная ты!
Выхватывает телефон и быстро набирает номер.
— У меня экстренная ситуация. Нужны медики. Срочно. Да. Вертолет приземлиться сможет. Сейчас сброшу координаты.
Она делает с телефоном еще что-то, он тихо тренькает, и Любка снова засовывает его в нагрудный карман черного комбинезона. Выглядит она при этом так круто, что хоть сейчас в кино. Причем в фильм ужасов, однозначно. Потому как рядом-то я!
— Люб! Я умираю!
— Я тебе дам — умираю! Давай, блин. Тужься что ли. Ты же не я — ты же это умеешь. Уже этим делом раньше-то занималась.
— Я все забыла.
— Жить захочешь — вспомнишь.
Серый куль у Любки за спиной начинает шевелиться, и она почти не глядя добавляет моему похитителю ребром ладони по затылку. Чтобы не мешался.
Глава 11
Когда на площадке, которая когда-то служила пионерам для проведения их пионерских линеек, садится вертолет, я уже вообще ничего не соображаю. Любка по-моему тоже. Медики, сразу поняв, что никуда они меня уже не довезут, тут же оттесняют мою боевую подругу в сторону и быстро берут процесс в свои опытные руки. Еще пятнадцать минут мучений и все позади. Мой мальчишка — целый и невредимый, слава богу, — бодро голосит в руках у одного из врачей. А потом его передают мне. Ничего не могу с собой сделать: глядя на него реву так, что слез не остановить, но при этом улыбаюсь во весь рот. Неужели все действительно позади?
Краем глаза вижу какое-то движение за спинами врачей. Мне мерещится? Или это действительно Саша? Мой Саша, ну тот, который… Которого… В общем мой. Входит, осматривается по сторонам. У него за спиной маячат двое верзил, одетых так же как Любка — в черное. Она, кстати, едва заметив этих двоих, тут же вытягивается чуть ли не по стойке смирно. Но один из вошедших молча машет ей рукой — мол, расслабься.
Саша смотрит на меня… Жду, что сейчас подойдет, жду слов, эмоций… Но он вместо этого склоняется над забившимся в угол человеком, который меня похитил.
— Димка…
Тот неожиданно начинает хныкать.
— Я не виноват. Я не виноват. Она сама… Она сказала — так правильно…
— Пойдем домой, а? Пойдем?
— Пойдем.
Мой маньяк поднимается и неловко топчется на месте, явно не решаясь куда-то двинуться из комнаты.
— А мы на машине поедем?
— Нет.
— Хочу на машине. Она безопасная… Безопасная… Безопасная.
Его опять начинает колотить.
— Ты как? В порядке?
Ответить не успеваю. Рапортует тот медик, который только что мерил мне давление.
— Ребенок в норме. У женщины какие-то синяки в области груди и на лице. Не спрашивали еще откуда.
— Ну так спросите! Черт вас побери всех совсем!!! — даже топает от нетерпения. Вот сколько эмоций. Я ведь, кажется, их хотела от него?
— Я в аварию попала.
— Что?!!
— Этот, — киваю в сторону двери, в которую унесли усыпленного маньяка, — Дима, да? Когда меня второй из подвала, в котором Дима меня держал, утащил, он кинулся за нами в погоню и своей машиной протаранил нашу.
Один из мужиков в черном наклоняется сзади к уху Саши и как-то почти интимно бормочет:
— Я докладывал. Авария на перекрестке неподалеку от гаражей, где был найден тот связанный парень и вторая разбитая машина.
Саша отмахивается от его жужжания, как будто он — навязчивая оса, и делает шаг ко мне. Хоть бы присел рядом, обнял, сказал что-то ласковое. На своего сына бы что ли взглянул…
— Ты сильно ударилась?
— Ничего. Нормально. Только голова кружится и тошнит очень. Наверно сотрясение…
Медик кивает.
— Однозначно. Причем достаточно серьезное, раз такие ярко выраженные симптомы. Необходима госпитализация. Она в любом случае нужна, а теперь тем более.
Саша кивает.
— Забирайте ее.
Потом поворачивается и идет к двери. Слежу за ним в полном отупении. И это все, что он хочет мне сказать?!!
Внезапно поворачивается и идет обратно. Что-то во мне переворачивается. Неужели?.. Подходит к столику, на котором все еще разложены медицинские инструменты, берет ножницы, наклоняется надо мной…
— Ты позволишь?..
По-прежнему ничего не понимаю, а потому просто молча смотрю на него, широко распахнув глаза. Видимо принимает мое молчание за согласие. А потому начинает действовать. Наклоняется еще ниже и ловко срезает с головенки моего малыша несколько тоненьких волосков.
— Ты!
— Ты же дала согласие на экспертизу.
Поворачивается и снова идет к выходу. Успеваю только беспомощно и жалко крикнуть ему в след:
— Убирайся отсюда!
Но он ведь и без того уже скрылся за порогом…
Все произошедшее вгоняет меня в настоящий ступор. Ничего не замечаю вокруг. Мозг отказывается реагировать на что бы то ни было. Молчу, пока меня грузят на носилки, молчу, пока лечу в вертолете (между прочим первый раз в жизни), молчу, когда оказываюсь в роскошной палате на одного в какой-то супер-больнице. Любка все время рядом, но тоже молчит. Словно разбить что-то боится неверным движением, неправильно подобранной фразой… Сидит, сопит. Наконец все-таки решается заговорить:
— Хочешь, расскажу, как нашла тебя?