Ягодка опять
Шрифт:
Наконец сигнализация затыкается. В голове от наступившей тишины даже звон стоит. Мой похититель тут же нажимает кнопку, и машина послушно открывается, одновременно снимаясь с сигнализации. Взмаргивают габариты и поворотники, щелкает замок капота.
Бормочет свое: «Безопасная… Безопасная…» Словно мантру читает… Потом опять переживает свой странный приступ дрожи. Такое ощущение, что он прямо у меня на глазах сходит с ума все больше и больше. Бедолага. Пожалеть бы его. Так ведь не получится. Лучше бы сдох что ли прямо сейчас. Как было бы хорошо, прости господи!
Подхватывает
Опять начинает болеть живот. Теперь уже ни с чем эту боль не спутаешь. Кто хоть раз ее испытал не ошибется — это схватки. Боком, как каракатица, заползаю на пассажирское сиденье. Больно-то как. Пристанываю сквозь стиснутые зубы, тихонько раскачиваясь. Маньяк некоторое время топчется рядом. Даже не открывая глаз знаю — смотрит на меня. Потом захлопывает дверцу и, наверно, идет открывать ворота. Да. Теперь обе створки распахнуты. Садится на водительское сиденье, заводит мотор и выгоняет машину наружу. Жду, что остановится, чтобы закрыть ворота в гараж, но он даже не притормаживает.
Осторожно укладываюсь на заднее сиденье. Лежа как-то вроде лучше. Неровности дороги не передаются, как казалось до этого, мне прямо в живот. Схватка отпустила. Уже вторая. Сколько их будет еще до того, как мой ребенок появится на свет?
— Ехать далеко?
— А что?
— Рожаю. Схватки начались.
— Э-э-э! Ты погоди.
— Ну да. Конечно. Знаешь поговорку? «Срать и родить нельзя погодить». Грубо, но верно.
— Будешь орать — убью.
— Да уж убей скорее. Хоть кончится это все.
— Дура.
— Сам дурак.
— Заткнись.
— Сам заткнись! И машина моя совсем не безопасная, понял?
Даже виляет по дороге, так его пронимают мои слова. Начинает бормотать — на этот раз все громе и громче, а не наоборот:
— Безопасная… Она безопасная. Безопасная! Безопасная!!!
Его опять начинает колотить, и машину мотает из стороны в сторону. Но японская электроника справляется. Нас все-таки не заносит. Маньяк берет себя в руки и выравнивает ход. Когда заговаривает, голос его спокоен и даже миролюбив.
— Не ори. Скоро приедем.
Но мне уже не до него. Накатывает следующая схватка. Когда отпускает, сажусь. Хоть посмотреть, где это мы едем. Ничего знакомого даже близко нет. Одно можно сказать — мы где-то загородом. В тот самый момент, когда я поднимаюсь, моя машина как раз минует патрульную машину ГИБДД в засаде. Суки! Ведь моя автомобилина наверняка есть во всех сводках — или как это у них там называется? Ее ведь наверняка ищут. Но нет. Эти заняты только тем, чтобы выловить зазевавшегося лихача или кого-то с вчерашним ароматом изо рта и срубить бабок.
Проехав еще несколько километров, мой похититель сворачивает с трассы. Вскоре выясняется, что его цель — заброшенный пионерский лагерь. Судя по полинявшей рекламной растяжке он давно и безуспешно продается. Но покупателей нет.
На воротах — лишь небрежно накинутая цепь. Мой похититель сбрасывает ее, и воротины со скрипом распахиваются. Машину он загоняет в густые заросли сирени, в которых неожиданно обнаруживается недоукраденный гипсовый памятник маленькому Ленину. И правда — глушь. В более оживленном месте, его бы давно уже кто-нибудь упер и поставил бы у себя на участке.
Пережидаем очередную схватку, а после он вынимает меня с заднего сиденья. Захлопывает дверцу, придерживая меня свободной рукой, а после аккуратно нажимает кнопочку на ключе — запирает машину. Умничка. Если бы не запер, сигналка бы не включилась. А так у меня по-прежнему остается призрачный шанс на то, что нас все-таки найдут…
Его пристанище выглядит жалким. Наивные попытки придать уют задрипанной комнате с облупившейся краской на стенах лишь страшат, а не делают помещение теплее и комфортнее. Похититель мой устраивает меня на продавленной пружинной кровати, покрытой истертым одеялом, и следом за мной обводит взглядом помещение. Словно хочет увидеть его моими глазами. Усмехается криво.
— Да, забавная штука жизнь. Кто бы мог подумать, что ребенок самого Александра Сергеевича Тургенева, — маньяк даже изображает некий полупоклон, иронизируя по поводу своего явно несуществующего уважения к обозначенной персоне, — родится в такой дыре.
Я же неожиданно для самой себя принимаюсь хохотать. Смотрит подозрительно.
— Ты чего это? Истерика?
Киваю. Точно — истерика. Мало того, что Тургенев, так еще и Александр Сергеевич! В одном флаконе! Уже какой-то перебор, честное слово. Мое веселье обрывает очередная схватка. Сразу посерьезнев укладываюсь на спину и некоторое время просто лежу и дышу, стараясь делать это глубоко и размеренно. Как когда-то учила меня старенькая акушерка, которая принимала моих тройняшек.
Маньяк же присаживается на стул и широко раскрытыми глазами следит за мной. Даже очки свои зеркальные опять стянул и в сторону отложил, чтобы лучше все рассмотреть. Сволочь! Ему ведь и в самом деле просто интересно! Просто интересно… Как ребенку, который тыкает палочкой в беспомощно сучащего лапками жука.
Боль отпускает. И я решаю, что пора заняться подготовкой. Раз уж так все складывается…
— Мне нужна чистая простыня, чистое полотенце. Ножницы или нож, которые надо прокипятить. И водки.
— Все? Больше ничего не надо?
Ерничает, сука. Отвечаю тем же.
— Было бы неплохо реанимационную бригаду, но ты ведь медиков вряд ли пригласишь…
— Нету у меня ничего такого.
Однако встает и начинает копаться в углу, где свалено какое-то тряпье. Достает относительно чистую простынку. Даже две. Стащил что-ль где-то с веревки, на которой сушилось белье? С ножом проще. Только вот кипятить его не на чем. Зато в шкафу обнаруживается аккуратная медицинского вида бутыль граммов на пятьсот, в которой еще есть немного спирта. И то слава богу. А то говорил — нету, нету.