Якутия
Шрифт:
– Ка-ак...
– прошептал Идам и уронил большую испуганную слезу на траву возле чума.
– Как-как, - довольным тоном передразнил Часатца, - а то вы не знаете! Все нерюнгринцы знают! Но я могу вам напомнить. Я могу. Мне это очень даже приятно!
Было видно, что ему действительно приятно.
– Одно мгновение, дорогой Энгдекит! Подождите, Жергауль! Послушайте и вы, поэты и агенты. Это же восторг! Заворачивание - древний чудесный ритуал убийства эвенкийских врагов, радость жителей великой Эвенкии, ужас якутов и юкагиров! Оно осуществляется очень просто, нужен лишь небольшой станок, специальное устройство, оставленное нам замечательными нашими предками: красивый лиственничный заворачиватель, окропленный кровью дятла и освященный святым именем. Я не могу его нарисовать; вы скоро его увидите
– Ай-яй-яй-яй-яй!
– запричитал Идам, потом замолчал, тупо посмотрел вверх и снова упал в обморок.
– Мне понравилось, - сказал Ырыа рассудительно, - но мне кажется, лучше засовывать не в жопу лося, а в пизду лисы.
– При чем здесь лиса!
– не выдержал Энгдекит.
– Она вообще - хитрая якутско-русская тварь. В
Эвенкии никаких лис никогда и не было; были осы и козы, а лось - это целый мир!
– Вы это серьезно?..
– тревожно спросил Головко.
– Конечно, серьезно. Лисы были завезены из внутренней Монголии во времена моголов.
– Я не об этом! Я не об этом! Вы что, хотите нас завернуть?!
– А, испугались!..
– торжествующе воскликнул Часатца.
– Ну, будете говорить?
– Нет!
– гордо сказал Головко.
– А ты, слюнтяй?
Жукаускас стоял рядом с Абрамом и выглядел так, как будто ему только что отрезали половой орган. Губы его были сухи, щеки были белы и лоб был мокр. Он открыл рот, но Часатца отвернулся от него.
– Жсргауль!
– сказал он по-деловому.
– Давай-ка, начни с этого пугливого агента. А ты, Энгдекит, убери этих. Но без меня не казнить!
– Слушаюсь!
– отчеканил Энгдекит и свистнул. Тут же появились два эвенка в черном, они взяли за руки
за ноги Идама и унесли его. Ырыа, улыбаясь, последовал за ними. Энгдекит выставил автомат перед собой и ушел, замыкая все это шествие, нарочито маршируя.
– Вот так, - удовлетворенно промолвил Часатца.
– Ну?
Жергауль посмотрел вверх, крякнул, выставил перед собой свои бычьи руки, отбросил палку, потряс кулаками, неспеша подошел к Головко, и вдруг со страшной силой ударил его ногой в пах.
– Уй!
– только и смог вымолвить Абрам и тут же рухнул на траву, забившись в конвульсиях своей муки. Жукаускас зашатался, оставшись без опоры. Жергауль внимательно посмотрел на корчащегося Головко и резко опустил свой большой локоть на его дергающуюся шею. Головко как-то хрюкнул и мгновенно откинул голову назад, словно его поразил электрошок. Жергауль усмехнулся и отошел. Через четыре минуты Абрам затих и поднял голову. Его лицо было испуганным и бледным.
– Будешь говорить?
– спросил Часатца.
– Кто вы, откуда вы, куда вы едете?
– На... на... на... свадьбу, - выдавил из себя Головко, жалобно взглянув на Софрона.
– Понятно, Жергауль, давай-ка, сделаем ему притырки.
– У-гу-гу,- ответил называемый Жергаулем и быстро ушел в стоящий справа красный чум.
Он тут же вернулся, неся с собой две тонкие металлические трубки с утолщениями и ручками на конце.
– Ты залил?
– спросил Часатца.
– У-гу-гу, - радостно ответил Жергауль.
– Так. Замечательно. Будем тебя, человечек, притыривать. Это наше новое эвенкское изобретение. Это просто. Притырка похожа на насос. Туда, в толстый конец, залита едкая злая кислота. Трубка притыривается тонким концом в какое-нибудь нежное место пытаемого, и потом - ух!
– резкое нажатие на ручку, струя кислоты устремляется вперед и внедряется в тело. Больно; своего рода иглотерапия наоборот. Можно начинать с мясистой ягодицы, животика, а если враг упорствует, то в дело идет какой-нибудь глаз, яйцо. Ну, будешь говорить?
Головко со страхом посмотрел на трубки, проглотил свою слюну и сказал:
– Я... Правду говорю. Мы... на свадьбу едем. Нас... В Алдане ждут. Он... не врет.
– Тырь его!
– приказал Часатца.
Жергауль быстро склонился над Абрамом и резким движением сильных рук сорвал с него штаны с трусами, обнажив длинный толстый член и поджарую спортивную попку. Он положил Головко ни живот и поставил на поясницу свою массивную ногу, прижав его к траве. Затем поднес к ягодицам две трубки и упер их в кожу задницы, держа за ручку. После этого он вопросительно посмотрел на Часатца и подмигнул побелевшему от ужаса и тоски Жукаускасу.
– Ух!
– крикнул Часатца.
– Уй!
– тут же взвизгнул Головко, дернувшись, как только мерзкая жидкость ужалила его плоть.
– Будешь говорить?
– Я... правду...
– Ух!
– Уй!
– Будешь говорить?
– Честно...
– Ух!
– Уй-юй-юйя!
– Давай-ка, Жергауль, к сосочкам.
– Вы - палачи...
– промямлил еле стоящий Жукаускас и заплакал.
Жергауль резко перевернул ошарашенного Головко на спину. На его ягодицах были две раны, Абрам
тяжело застонал, когда жесткая трава впилась в них. Жергауль взял свои трубки, но Головко скрестил руки на груди и неистово посмотрел в его толстое лицо. Жергауль отложил трубки, улыбнулся и вдруг неожиданно шесть раз быстро и сильно ударил Головко по лицу и животу. Губы Абрама окровавились, руки ослабли. Жергауль вытащил из кармана веревку и шило. Одним движением перевернув Головко обратно попкой к верху, он разжал сопротивляющиеся его руки и шилом быстро проколол их насквозь в запястьях. Продев веревки, он крепко связал руки, не обращая внимания на обильно сочащуюся кровь и громкие вопли. Потом, вновь перевернув свою жертву, он приставил притырки к волосатым большим соскам.
– Будешь говорить?
– Да я... У, гады... Вонючки, говночисты... Не скажу!
– Ух!
Жергауль нажал на ручки, и Головко мгновенно выгнулся дугой, как будто ему вставили в анус раскаленный шампур.
– Ааааааааааа!!!
– возопил он.
– Уууууууууу!!!
– Может, второго попробовать?
– хитро спросил Часатца и посмотрел на полуобморочного Жукаускаса.
– Мы... ничего вам не скажем, подонки!..
– тяжело дыша, вымолвил Головко.
– Убивайте, жгите, притыривайте, заворачивайте! Вам нас не сбить. Да здравствует Якутия!
– Давайте-ка второго попробуем, - повторил Часатца, и Жергауль кивнул и повернулся в сторону Софрона.
Раздался характерный звук и сильно завоняло. Жукаускас упал на колени, поднял вверх руки, и быстробыстро заговорил, глотая сопли и слезы:
– Я скажу... Не надо... Только не это, умоляю... Не притыривайте... Нет... Мы - агенты ЛДРПЯ... Это партия... Мы хотим отделить Якутию и присоединить ее к Америке... Или Канаде... Или, на худой конец, к Японии... Прорыть туннель под океаном... Построить настоящие небоскребы, сделать тепло и бананы... Продать алмазы и все... Наш агент потерялся... У нас цепочка... Мы едем и добираемся до этого агента... Надо восстановить связь... А то Америка передумает, и Канада не захочет... Нам нужны пальмы побольше и жизнь получше... Мы за Якутию... Мы уже были в Кюсюре и в Мирном... Сейчас едем в Алдан, там агент