Якутия
Шрифт:
– Да, он точно сдвинутый, - убежденно сказал царь Софрон.
– Так бы его, конечно, надо было заключить в непроницаемую камеру для дураков и содержать, пока не околеет...
– Какой кайф!
– воскликнул Ырыа.
Царь подошел к Илье и заинтересованно посмотрел в его открытое добродушное лицо.
– Ты что, в самом деле мудачок, или прикидываешься? Мы же не шутим. Мы распинаем тебя, понятно?! Прибиваем гвоздиками твои руки-ноги, крест встает, и...
– Какой кайф!
– воскликнул Ырыа.
– Уберите его!
– злобно приказал царь.
– Он мне уже надоел. Заладил одно и то же. Наденьте на него чернявый венок, поколошматьте дубинушками по лопаткам и распните. И труп этот
– Слушаюсь!
– завопил один человек в розовом.
– Слушаюсь!
– закричал другой человек в розовом.
Они схватили ухмыляющегося Ырыа за связанные руки и увели. Илья при этом отбивал чечетку и радостно кричал: <Манана, манана!> <Искусство - это все!> Два оставшихся человека в розовом быстро вынесли труп Абрама Головко за дверь и затем вернулись. Царь улыбнулся, достал трубку с длинным металлическим мундштуком, набил ее какой-то сизой травой и закурил. Потом он посмотрел направо и увидел уныло стоящих автобусных конвоиров, которые испуганно смотрели в пол и не говорили ничего.
– А!
– предвкушение заявил царь, выпуская в их сторону клубы зеленоватого пряного дыма.
– Вот с кем еще надо разобраться!
Люди в розовом, относившие труп, щелкнули каблуками и взвели затворы своих автоматов. Конвоиры вздрогнули, один из них уронил себе на колено слезу.
– Мы случайно, мы не знали, это ведь какой-то маразм, зачем он убил!..
– запричитал конвоир, протянув свои руки в сторону злорадно курящего царя.
– Почему вы заснули?!
– спросил он.
– Мы... мы виноваты... мы устали... Напряжение, сила, сопротивление...
– Ах, вот оно что...
– издевательски проговорил царь.
– Мы... Извините... Мы дальнейшей службой оправдаем... Смоем... И нас смоет... Виноваты... Но мы - якуты...
– Ха!
– воскликнул царь.
– Они мне еще будут говорить! По сто палок в копчик каждому! Ясно?
– Да-да!
– хором отчеканили два человека в розовом, подошли к конвоирам и стали утаскивать их за дверь.
– Нет! Нет!
– в ужасе кричали те, пытаясь сопротивляться, но после нескольких ударов прикладами в скулы и бедра, заткнулись и подчинились. Люди в розовом, отведя их, немедленно вернулись и встали слева от царя, который сейчас весело рассматривал оцепеневшего Жукаускаса, стоящего напротив.
– Итак, ты остался один. Как тебя зовут?
– Софрон Жукаускас, - четко отвечал Софрон Жукаускас.
– Куда вы ехали?
– В Алдан.
– Что вам нужно в Алдане?
– Мы ехали к другу.
– К какому?
Софрон задумался. Сложный миг разнообразия возможных уловок, ускользаний и хитростей предстал перед ним, словно божественный лес перед путешественником в чудесной стране. Неизвестно было, что делать, и имел ли смысл риск, и была ли нужна ложь, и возможно ли было все, что угодно, и оставалась ли цель и задача. Ведь все утекло, протекло и изменилось так быстро и неотвратимо, что, возможно, изначальная радужность веселого предприятия уже растаяла и обратилась в мутную жидкость новой обыденности, гае нечто вершилось и закончилось; а может быть, все было не так. Но этот миг был истинно прекрасен и волнующ, как мягкий белый цветок у щеки прелестного существа, чья улыбка похожа на смех, - и, наверное, было все равно, существовал ли смысл этого мига, или важно было только некое преображенное присутствие его; ведь происходящее являлось предощущением провала в предательство, или в успех, и все дальнейшее в любом случае могло быть только неприятной деградацией этого великого состояния, или же его счастливой заменой на нечто неожиданно столь же блистательное и волшебное. Неизвестность царствовала сейчас, как дух осени, пронизывающий осеннюю рощу. Наступило счастье, словно откровение, озаряющее свободу. И истинное понимание победы затмило все, как чудный чертог.
– Его зовут Ефим Ылдя, - сказал Софрон. Царь удивленно поднял глаза и воскликнул:
– Вот ты и раскололся, приятель! Меня зовут Ефим Ылдя, понимаешь меня! И больше таких в Алдане нету, а я тебя первый раз вижу, дружок! Ну а то, что я - Софрон Первый, то это, сам понимаешь, духовное имя.
– Ефим Ылдя?
– обескураженно переспросил Софрон.
– Ефим Ылдя!
– Духовное имя?
– Духовное имя!
– Вас зовут Ефим Ылдя?
– Меня зовут Ефим Ылдя!
– смеясь, повторил царь и чмокнул, целуя воздух.
Жукаускас помолчал, нерешительно замер, потом вдруг резко поднял руки вверх, сделал шаг вперед и крикнул:
– Заелдыз!
Царь отшатнулся, будто его ужалили в нос. Он побледнел, посмотрел по сторонам, положил свою трубку на подлокотник кресла и сел в него.
– Оставьте нас наедине, - приказал он.
Онгонча пятая
Они сидели друг напротив друга, смотрели вниз и молчали. Софрон уселся на корточках прямо перед креслом Ылдя и постукивал пальцами по полу. Где-то вдали слышалась стрельба и крики; неразборчивые приказы сливались со звуками марширующих ботинок.
– Итак, ты из ЛДРПЯ, - сказал Ефим.
– Да, - согласился Софрон.
– А вы - третий агент?
– Третий?
– изумленно спросил Ылдя.
– Что это еще значит?
– Третий агент в цепочке, связующей нас с Америкой и Канадой.
– Ах, вот ты о чем!..
– расхохотался Ылдя, хлопая себя ладонями по груди.
– А я уже забыл всю эту муть. Да, как же, как же - туннель под полюсом, ананасы и улыбки!.. Тьфу! Тебя Ваня прислал, а?! Зачем я понадобился?
– Но вы же...
– удивленно начал Жукаускас.
– Да все это муть. Я - царь Якутии, вот кто я. А то, что я влез в вашу смешную партейку, так это давно и по пьяни. Тебя Ваня прислал?
– Какой еще Ваня?!
– Ну, Павел Амадей Саха, как он себя сейчас называет, педрила этот мирненский. Отвечай, он тебя заслал?! И чего ему надо?
– Да нет...
– быстро залепетал Жукаускас.
– Мы из Якутска, я и Головко...
– Софрон заплакал.
– У нас задание... У нас ведь цепочка по всем городам... Для конспирации... А последний агент у океана... Он связан напрямую с Америкой... Или с Канадой... И он пропал - вы же сами это знаете, Павел Амадей нам говорил!.. И мы выясняем... Инспекция... Вот мы и приехали... А Абрама убил этот злостный поэт... А я здесь...
– Да перестань ты ныть!
– сказал Ылдя:
– Вы же наш, как же так!..
– рыдая, проговорил Жукаускас.
– Почему вы - царь, почему вы - якут? А как же будущее, цель, свет, тепло, истинные баобабы?! Дробаха говорил, что все агенты - нормальные, настоящие. И Саха...
– Заткни свою слезу!
– раздраженно воскликнул Ылдя.
– Ты прямо как доченька. Я что-то такое помню, но смутно. Я думал, что это шутка, ведь это же маразм! Туннель, киви, абрикосы, небоскребы... Какая на хср Америка, когда у нас сплошная мерзлая стылость и рухлядь! Да, мы бухали с этим педиком в Мирном, он все лез, а я ему в торец давал, а потом он нажрался совсем, блевал в кафетерии, и начал мне рассказывать про свою партию, про отделение от Депии, про полюс, про солнечную жизнь. Я подумал, что он гебист, сука, но тогда уже все равно было, и я сказал: <Замочись! В шмат!> Он говорит: теперь ты наш член, а я ему: соси свой собственный член, а он мне: ты агент, ты ведь из Алдана, а я ему: я из Намцев. Понятно, как все это было?!