Якутия
Шрифт:
– Кхе, - нарочито громко сказал Софрон, скрещивая руки на груди.
Обладатель спины и жопы испуганно вздрогнул и чуть не упал с кровати. Он повернул голову, не меняя своей позы, и злобно посмотрел на Жукаускаса.
– Чего это?..
– недовольно спросил он, опираясь на локоть.
– Павел Дробаха!..
– изумленно воскликнул Софрон, делая шаг вперед,
– Софочка! Любимый мой!
– раздался пронзительный женский голос из-под Дробахи.
– Ты вернулся!
Дробаха слез, Надя Жукаускас встала с кровати и радостно посмотрела на Софрона Жукаускаса.
– Наконец-то! Ты жив! Как я переживала! Выйди, пожалуйста, мы сейчас оденемся...
– Ах ты...
– начал Софрон, но Надя его тут же визгливо перебила:
– Не надо! Ничего не надо! Я тебе все объясню! Не надо! Выйди на секундочку!
– Сука, блядь, - коротко произнес Софрон, повернулся кругом и вышел из комнаты.
За ним тут же с шумом захлопнулась дверь.
Софрон сел за кухонный стол, печально обхватил свою голову, всхлипнул и, дрожа, произнес:
– Вот так всегда...
Через несколько минут в кухню вошли Надя Жукаускас и Павел Дробаха. На Наде был полупрозрачный голубой пеньюар, под которым виднелись красные кружевные трусики и не было лифчика, а Павел был одет в разноцветную шелковую рубашку, розово-лиловый шейный платок, бежевые штаны, с большим количеством цветных нашивок, белые носки и черные туфли с серебристыми пряжками. На руке у него были изящные золотые часы со сверкающими брильянтами, или фианитами, вместо цифр, на пальце другой руки красовался массивный золотой перстень-печатка с изображением мамонта. Он был коротко подстрижен, гладко выбрит, румян, и пах каким-то прелестным одеколонным запахом, напоминающим горные жесткие травы, горьковатый медовый вкус ранней весны, или же свежее сладостное утро любви.
– Ну, здравствуй, - приветливо сказала Надя, садясь на табуретку.
– С возвращением!
– Здравствуйте, - немного сухо, но доброжелательно проговорил Дробаха.
Софрон изумленно поднял голову, внимательно осмотрел их довольные лица и фигуры, завел свои подрагивающие руки за спину, открыл рот и вдруг завопил:
– Да вы что, издеваетесь надо мной, что ли!.. Как это так?! Я приезжаю домой из ужасной командировки, где происходило все, что угодно, открываю дверь, вижу, как моя жена ебется с чужим мужчиной, а они и ухом не ведут, как будто все так и нужно!.. Ах ты ж, стерва, сука, блядь, ты - прямо как сестра твоя, моя первая женушка! Ничего, гадина, допрыгаешься, доизменяешь, я уже не тот; я много чего пережил, прошел, и так этого не оставлю! А эта расфуфыренная гадина еще смеет со мной здороваться!.. Ну, твари, ну...
– Помолчите, Жукаускас, - негромко перебил его Дробаха.
Софрон осекся и замолчал, гневно посмотрев на Дробаху.
– Мы думали, вас уже нет в живых! Я собирался жениться на Наде, извините. Это все, что я могу сказать.
– Да, нам казалось, что ты - мертв, что ты - труп!!
– остервенело выкрикнула Надя, закуривая коричневую сигарету.
– От тебя же не было никаких известий! Тут, знаешь, что писали! Ну, прости меня, я уже собиралась замуж, а с Павлом Самсоновичем ты так не разговаривай, он сейчас - председатель нашего города и консул Якутии!
– Нс Якутии, а Свободноякутской Сажреспублики Урьян-Хай, - властным тоном поправил Дробаха.
– Сокращенно <ССУХ>. Пока вы ездили, у нас произошли большие изменения: ЛДРПЯ пришла к власти.
– Да в жопу мне ваша ЛДРПЯ!
– раздраженно воскликнул Софрон, ударяя кулаком по столу.
– Из-за нее Абрам погиб, а эта гадина мне вообще, оказывается, постоянно изменяла. Но одного я убил, суку. Когда взорвали Алдан...
– Жукаускас, перестаньте, - строго сказал Дробаха.
– Я очень рад, что вы вернулись, вы нам очень нужны, я хотел вас сделать Главным моим заместителем по спорту ССУХ, но вы должны серьезней относиться к происходящему. Обо всем, что вы увидели, напишите мне в отчете. После этого вам надо явиться на сбор и изложить все приятелем. ЛДРПЯ теперь - правящая партия. Советской Депии больше нет, мы расфигачили всех коммунистов, Якутия теперь - наша, отдельная, но надо двигаться дальше. И ваша задача ведь так и осталась невыполненной? Вы ведь не нашли последнего агента?
– Заелдыз, - сердито произнес Софрон и мрачно отвернулся.
– Как же давно я это ждала!..
– воскликнула Надя, усмехаясь.
– Но ты прости меня, ты же не говорил мне ничего, если бы я знала, зачем ты едешь, я бы тебе сказала, что четвертый агент...
– Все правильно!
– важно сказал Дробаха.
– Он везде побывал, провел инспекцию. Нам доложит. Как, кстати, там наши представители на местах, осуществляют реформы?
– Да какие представители!
– возмутился Жукаускас.
– Алдан взорвали атомной бомбой, а Мирный вообще похож на Америку!..
– Вот!
– обрадовался Дробаха.
– Америка-то нам и нужна с Канадой! Задача-то остается прежней! А вы ее воплощаете! Такие люди, как вы - герои! И ваш Абрам! Я назову в его честь площадь, улицу, школу!
– Он говорил, что его выгравируют на рублейчике...
– грустно заметил Софрон.
– У нас будут не рублейчики, а рублюзники, от американского глагола <чае> - использовать, польза!.. Можно вспомнить старославянские <юс малый>, <юс большой>...
– Еще тормозят <юзом>...
– вставила Надя, затягиваясь своей сигаретой.
– Вот-вот!
– восторженно воскликнул Дробаха.
– Как же с вами хорошо, друзья, но пора и за дела браться... Уезжаю я, шофер меня внизу ждет. Жукаускас, завтра к дсвяти я жду вас с отчетом в Доме Правительства, в конференц-зале. Отчет передадите мне, а уж приятелям расскажите о вашей поездке. Только из-за конспирации не называйте настоящие города и имена, говорите другие. Например, вместо <река Амга> говорите: <река Оленек> и тому подобное. Ну а уж мне напишите все в точности! Я награжу вас орденом, и дам вам премию. Елену Яновну вашу выгнали за противоположные взгляды, ну а вам мы обязательно найдем местечко. Рад вас увидеть живым!
Дробаха широко улыбнулся, потом засунул руку в карман и вытащил большое красное яблоко.
– Держите, соратник мой!
– сказал он весело.
– Покушайте; вам сейчас витамины - ой, как нужны!..
– Пока, Паша, - мягко сказала Надя, облизываясь.
Дробаха сделал строгое лицо и собрался уходить. Софрон пораженно посмотрел на него, потом встал и расправил плечи.
– И ты что, вот так прямо и уйдешь, гад?!
– угрожающе спросил он.
– Вы чего это?
– укоризненно проговорил Дробаха.
– Мы же вам объяснили...