Ямайский флибустьер
Шрифт:
Боулз уставился на тетушку, как удав на кролика. Потом начал кулаками протирать осоловевшие глаза, делая это сосредоточенно и долго.
— Сбежала?
— Да, — миссис Пикерсгилл попятилась к стене. — И не одна.
Железнобокий огляделся, но под рукой не оказалось никаких бьющихся предметов.
— Любопытно… Когда же это случилось?
— В октябре. Я велела ей вынести помои, она вышла и… Какое-то тягостное предчувствие сдавило мне грудь и подтолкнуло к двери. Выглянув на улицу, я увидела молодого повесу в плаще и шляпе, который ждал ее на углу. Он тоже заметил меня, быстро схватил Глорию за руку, и они оба бросились в проулок. Я пыталась
Боулз какое-то время разглядывал тетушку в холодном молчании. То, что он услышал, казалось ему совершенно невероятным. Кто, кроме его компаньонов, мог знать о Глории и ее местонахождении? И с кем она могла сбежать?
— Вспомните, как выглядел этот мошенник? Вы никогда не видели его прежде?
Миссис Пикерсгилл покачала головой.
— Нет, Джон. Хотя…
— Что — хотя? — Боулз напрягся, как якорный канат.
— Ростом и фигурой он мне напомнил твоего друга-португальца.
— Лоренсо? — воображение буканьера отказывалось работать в столь нелепом направлении. — Он напомнил вам Лоренсо Секейру?
— Да, — кивнула миссис Пикерсгилл. — Кстати, где он? Почему ты не привел его с собой?
— Мой друг попал в плен к испанцам, — промолвил капитан «Американки», тяжело опускаясь на лавку. С минуту он молчал, пытаясь собраться с мыслями, потом покачал головой: — Знаете, тетушка, это был самый несчастный из всех наших походов; мы потеряли в Кампече капитана Рока и около двух десятков парней. Погиб наш боцман — Рыжая Борода. А на Кубе попали в засаду Лоренсо и еще один матлот. Они отправились на разведку в Баямо и бесследно исчезли.
Миссис Пикерсгилл пробормотала себе под нос несколько крепких словечек, но, говоря по совести, ей были совершенно безразличны судьбы и Рока Бразильца, и Рыжей Бороды, и Лоренсо Секейры, и двух десятков прочих сгинувших головорезов. Довольная, что Джон больше не достает ее вопросами о беглянке, она вдруг вспомнила о своих обязанностях хозяйки и начала услужливо накрывать на стол. При этом ее подмывало сказать племяннику, что пиратский промысел — не его ремесло, что лучше бы он нашел себе какое-нибудь другое, более спокойное, занятие на суше. Однако она молчала, ибо знала: давать советы Джону — дело бесполезное. Ее племянник заехал слишком далеко, чтобы поворачивать оглобли.
Прошло почти три года с тех пор, как Рок Бразилец и восемнадцать его товарищей попали в плен к испанцам, и за все это время на Ямайку не поступило ни одного заслуживающего доверия сообщения о том, какая же участь постигла их. Поговаривали, что самого Бразильца и троих его ближайших соратников перевезли из Кампече в Мериду и там повесили у стен форта по приказу губернатора. Проверить, правда это или нет, было невозможно, но как не бывает дыма без огня, так, видимо, и данная информация могла иметь под собой какие-то основания. Что касается Железнобокого, то он, став с некоторых пор убежденным пессимистом, не сомневался в трагическом финале одиссеи капитана Рока.
Каково же было его изумление, когда поздно вечером 18 мая 1668 года он встретил в трактире «Зеленый попугай» двух старых знакомых — Буйвола и Робина! Крепко обняв обоих, он тут же заказал дюжину бутылок рома и спустя полчаса уже доподлинно, в мельчайших подробностях, знал обо всем, что приключилось с Бразильцем и его приятелями.
— Губернатор Юкатана охотно повесил бы нашего капитана без малейшего промедления, — заявил Буйвол, — да только кишка у него оказалась больно тонка! Он боялся, как бы Бразилец не утащил и его с собой в преисподнюю.
— А знаешь, Джон, что за штуку выкинул Рок? — глупо ухмыляясь, пробормотал опьяневший Робин.
— Цыц! — нетерпеливо стукнул по столу ладонью Ян Кун. — Я рассказываю.
— Так что же придумал Рок? — попыхивая трубкой, полюбопытствовал Боулз.
— Он подстроил так, что губернатору вручили письмо. Писал-то он его сам, однако все было сделано так, будто написано оно товарищами капитана, оставшимися на воле. Сеньору де Эскивелю угрожали и предупреждали его, что ежели он, шелудивый пес, причинит хоть малейшее зло знаменитому Року Бразильцу, то пираты Ямайки и Тортуги впредь не дадут пощады ни одному испанцу. Понятно, что, получив подобное послание, губернатор тут же наложил в штаны и решил не играть с судьбой. Всех нас, включая Бразильца, он посадил на галеоны «серебряного флота», направлявшиеся в Испанию. При этом мы дали ему клятву никогда более не разбойничать и не наносить ущерб испанским подданным. Но чтостоит клятва, данная в тени виселицы? В Испании нас осудили на сто ударов плетью и два года галер, и все это время наши помыслы были направлены лишь на то, чтобы побыстрее вырваться из лап католических собак, вернуться на Ямайку и отомстить испанцам за те страшные мучения, которым они нас подвергли.
Железнобокий, то потягивая ром, то посасывая курительную трубку, понимающе кивал головой. Когда пришел его черед рассказывать о событиях, случившихся с ним и его товарищами после неудачи в Кампече, он ограничился кратким сообщением о встрече с фрегатом «Дрейк» капитана Брейна, провале баямского проекта и бесследном исчезновении Лоренсо Секейры и испанской пленницы. Он мог бы поведать Буйволу и Робину еще ряд историй, связанных с его участием в экспедициях ямайских флибустьеров под командованием Эдварда Мансфельдта на Санкти-Спиритус и остров Санта-Каталина или о недавнем походе вместе с валлийцем Генри Морганом, преемником Мансфельдта, на Пуэрто-дель-Принсипе, однако ничего примечательного в этих акциях Боулз не видел и поэтому просто умолчал о них.
— Я слышал, — сказал Робин, — будто губернатор Модифорд и его советники изменили свое отношение к корсарам и теперь всецело нас поддерживают. Это действительно так или корсарство на Ямайке по-прежнему не поощряется?
— За эти годы многое изменилось, — проворчал Боулз. — Изменился и сэр Томас. Из противника пиратов он превратился в нашего доброго покровителя, партнера и союзника. Сначала он объявил о своем намерении пожаловать каперские свидетельства против испанцев, а затем эти свидетельства начали продавать всем желающим по двадцать фунтов за штуку. Хотя речь в них идет лишь о праве захвата испанских кораблей, губернатор смотрит сквозь пальцы на поступки тех, кто трактует эти поручения слишком широко и не отказывает себе в удовольствии разорить какой-нибудь испанский город на Кубе или на материке.
— Значит, в Порт-Ройяле наступили золотые денечки, — обрадовано заметил бомбардир. — Грех было бы не воспользоваться этим, а?
— У Бразильца есть на примете хороший проект? — усмехнулся Боулз.
— Он сейчас ведет переговоры с адмиралом ямайской флотилии Морганом. Ты знаешь его?
— Конечно, знаю. Это племянник покойного Эдварда Моргана. Я и мои люди недавно ходили с ним на Пуэрто-дель-Принсипе.
— С ним можно иметь дело?
— Он прирожденный вожак. Хороший стратег и хороший воин.