Янтарная комната
Шрифт:
— Ремонт займёт три дня, — доложил он. — Для этого машины придется разгрузить.
— Ремонт должен занять не более трёх часов! — приказал доктор Волтерс. — И с грузовиков не снимут ни пылинки!
Ротмистр проявил себя в этой ситуации лучше, чем горе-офицер зондерфюрер. Волтерс побывал у командира батальона обеспечения, предъявил бумаги и подождал реакции. Капитану понадобилось много времени, чтобы прочитать.
— Задание фюрера! — сказал Волтерс. — Мы не можем ждать три дня. В штаб-квартире фюрера ждут мой доклад о выполнении. А я должен доложить, что задержался в Каунасе из-за чьей-то нерасторопной задницы?
Капитан вернул документы и сдержанно посмотрел на Волтерса. «Вот напыщенная обезьяна, — подумал он. — Даже фюрер не сможет заменить ось на полностью загруженном грузовике».
— Мы постараемся всё сделать, — сказал он холодно. — Будем работать всю ночь.
— Я так и предполагал.
Волтерс попрощался и покинул расположение батальона, чувствуя себя победителем. В мастерскую распоряжение поступило по телефону. Одна машина уже стояла на подъемнике. Юлиус Пашке, заботясь о Яне, семенил рядом с доктором Руннефельдтом и уговаривал его:
— Остальные пятнадцать грузовиков могут ехать дальше! А ещё лучше, если четырнадцать машин поедут в Кёнигсберг, а я останусь здесь и догоню вас вместе с оставшимися тремя. Ничего страшного не случится. — Он искренне заглянул в глаза доктору Руннефельдту. — Я вам обещаю.
— Мы останемся все вместе, Пашке. — покачал головой доктор Руннефельдт. — Одним днем больше или меньше — никакой разницы. Герр ротмистр зря поднял шум…
«А как быть с Яной, — с ужасом подумал Пашке. — Она не сможет высунуться наружу, и я не смогу ей ничего передать, это сразу же заметят. И без того ей было рискованно вылезать по ночам. А здесь, во дворе мастерской… где столько глаз. И что теперь делать?»
Он попытался ещё раз убедить доктора Руннефельдта, что лучше ехать, чем ждать. Тем более опять начался дождь.
— Я справлюсь, герр зондерфюрер, — заверял он. — Мне грязь не страшна…
— После Каунаса дорога улучшится, Пашке. Будет так, как я сказал: мы останемся вместе.
Не было смысла настаивать.
Пашке вышел из мастерской, побродил среди вереницы грузовиков и забрался в кузов своей машины. В этом не было ничего странного, ведь и раньше унтер-офицер Пашке каждый день проверял груз, чтобы ничего не выпало и не повредились ящики.
— Это я! — сказал он в полутьме кузова. — Всё очень плохо, девочка…
Он протиснулся мимо ящиков и опять прислонился к ящику с Богородицей. Яна сидела на полу и смотрела на него широко открытыми глазами. В углу стояло ведро, которым она ещё не пользовалась.
— Придется здесь задержаться, — беспомощно пожал плечами Пашке. — Я хотел ехать дальше, но ничего не вышло. Что теперь делать?
— Остановка надолго? — спокойно спросила Яна, стараясь не показывать волнение.
— Кто же знает? На ночь наверняка. Я принесу тебе поесть, это не вызовет подозрений… но с туалетом… не получится. Придётся пользоваться ведром, девочка, нельзя вылезать из машины даже ночью. Здесь кругом полно солдат.
— Всё получится, Юлиус, — сказала Яна. Это не ей следует успокоиться, а скорее встревоженному Пашке.
— Сколько ещё до Кёнигсберга?
— Километров сто семьдесят.
— Примерно день в пути.
— Где тебя высадить?
— Где-нибудь в Кёнигсберге. Возможно, на окраине, когда вы остановитесь передохнуть.
— Чтобы тебя увидели? Нет! Это надо сделать ночью…
— Тогда перед Кёнигсбергом, Юлиус.
— Поговорим об этом, когда уедем отсюда. — Пашке достал из кармана шинели два бутерброда с сыром и бутылку минеральной воды. — Это всё, что мне удалось раздобыть в столовой. Может, смогу ещё организовать порцию супа. Теперь всё значительно усложнилось, девочка. Слишком много глаз вокруг.
Он вылез из кузова, проверил ещё три машины для вида, забрёл назад в мастерскую и посмотрел на механиков, которые в яме и на подъёмнике ремонтировали полностью нагруженный грузовик. Ротмистр Волтерс и доктор Руннефельдт уехали на своей машине в офицерский клуб батальона обеспечения, чтобы освежиться и прилично поужинать. Но прежде между ними произошла небольшая стычка.
— Мы возьмём этого Вахтера с собой? — надменно поинтересовался Волтерс. — Он штатский, ему не место в офицерском клубе.
— Но он наш гость, герр Волтерс.
— Ваш гость. В этом разница, если говорить откровенно. Какой-то музейный работник в офицерском клубе. Вы не знаете меры, герр Руннефельдт.
— Вахтер может оказаться нам очень полезен. Доктор Финдлинг будет доволен.
— С какой стати?
— Вахтер вырос рядом с Янтарной комнатой. Если кто-то до малейших деталей ее и знает, так это он, и при восстановлении её в Кёнигсберге или в Линце это может очень пригодиться. Стоит об этом позаботиться.
— Благодарю за разъяснения! — Волтерс всем своим видом показывал недовольство. Он не сказал Вахтеру ни слова и первым вошёл в клуб, демонстрируя, что он, как ротмистр, старше по званию.
Ремонт трёх грузовиков длился не так долго, как предполагал начальник мастерских. Уже на следующий вечер старший фельдфебель доложил:
— Ремонт закончен.
— Самое время! — проворчал Волтерс.
— Это был исключительный случай, герр ротмистр. Откуда у вас это старьё? Все детали еле держатся и проржавели.
— Лично от гауляйтера Коха.
— Тогда я ничего не говорил. — Старший фельдфебель поднял руки, но при этом широко улыбнулся. — Это замечательные машины, в прекрасном состоянии. Неприятность может произойти и с самой надёжной машиной…
— Уезжаем сегодня! — Доктор Руннефельдт пожал руку начальнику мастерской, а Волтерс посчитал это ниже своего достоинства. — В Кёнигсберг мы прибудем примерно в час ночи.
— Вы хотите поднять гауляйтера Коха из постели?
— Вряд ли он будет спать. — Доктор Руннефельдт сдержанно засмеялся. — Я уже коротко переговорил с ним по телефону и сказал о нашем отъезде. Насколько я знаю Коха, эту ночь он проведёт не в постели, даже если кто-нибудь будет его там ждать…