Янтарная комната
Шрифт:
Яна засмеялась, как будто всё поняла. Надо еще кое-чему научиться — находить связи, то есть доставать из-под полы, потому что обычным способом этого больше не достать. Мукефуком они называют заменитель кофе, а слабое пиво называют «уринолом» или «писсолином». Этих слов нет ни в одном немецком словаре. Но знать их надо, иначе пропадёшь. Сколько ещё таких слов придется выучить?
Время шло быстро. Несмотря на крепкий кофе, Яна задремала, а потом и крепко заснула, сидя на стуле. Лишь когда кто-то начал её трясти, она вскинула голову. Перед ней стояла знакомая «коричневая» сестра.
—
— Спасибо! — Она вскочила и схватила сумку. — Ваш кофе я запомню надолго.
Она помедлила, поцеловала медсестру в щёку и побежала.
Трамвай был пуст. Только в передней части вагона сидела группа рабочих, они курили, обсуждали военные сводки за предыдущий день и заключали пари, когда захватят Ленинград и Москву. Лишь один из них сказал «Никогда!», и все остальные его освистали.
Остановка «Городская больница».
Яна вышла и долго смотрела на стены и окна больницы. К своему приключению она готовилась основательно. Михаил Вахтер где-то достал «Руководство для медсестёр» на русском языке, которое она тщательно прочитала, выучила наизусть основные понятия и перевела на немецкий.
Сначала она овладела теорией, а потом упражнялась на Вахтере, изображающем тяжелобольного. Она научилась ухаживать за лежачими больными, знала как подкладывать утку, менять повязку, мыть раненого, проверять пульс, а на своей старой кукле научилась делать уколы.
— Этого должно быть достаточно, — сказал позже Вахтер. — Большего от тебя не потребуется. Тебя не будут привлекать к работе в качестве операционной сестры. Ты будешь раздавать таблетки, менять постельное бельё, делать уколы в задницу, в вену их делают врачи или старшие медсёстры, помогать больным делать первые шаги, разносить еду, кормить тяжелораненых, измерять температуру… Для тебя это не составит труда. И говори как можно больше на немецком, Яночка… Некоторые выдают себя словами больше, чем делами. Гляди в оба. Ты должна учиться, учиться, всё время учиться, и станешь как настоящая медсестра.
Она сделала над собой усилие, перешла улицу и оказалась у въезда санитарных машин. Дверь приёмного отделения освещали лишь две мутные лампочки. Всё здание было погружёно в тишину.
Дверь была закрыта, слева в стене виднелась кнопка звонка. Яна нажала, ничего не услышала и нажала ещё три раза. В большом зале приёмного отделения загорелся свет, к двери подошел заспанный санитар, широко зевая.
— Что там еще? — проворчал он. — Иду, иду! У вас что, Кох в «санке»?
Потом он увидел медсестру из Красного Креста, симпатичную куколку, лакомый кусочек для врачей.
«Санка, — сразу подумала Яна. — Что это означает?»
— Я не санка! — сказала она смело.
— Уж конечно не санка. — Санитар улыбнулся, шагнул в сторону и позволил Яне войти. — Было бы жалко, если бы ты выглядела, как санитарная машина.
Значит, «санкой» называют санитарную машину. Ещё одно важное слово. Яна подождала, пока санитар закроет дверь, и осмотрелась.
Голые стены, чистый пол, покрытый линолеумом, запах дезинфекции, ряд дверей, носилки на колёсах вдоль стен, две смотровых, два кресла-каталки.
Санитар отошёл от двери и улыбнулся Яне.
— Ну-ну, натрахалась, а теперь тайно крадёшься через заднюю дверь. Хорошо провела время? — Он засмеялся, когда Яна посмотрела на него ничего не понимающим взглядом, и обнял её за плечи. Она не знала, терпеть ли это, или оттолкнуть его. — И не хлопай глазками, как невинный ангелочек. Беги скорей в кровать, пока тебя ночной дежурный не застукал.
— Я должна отметиться у старшей сестры, — произнесла Яна заученный текст.
— Сейчас? В полшестого? — Он внимательнее оглядел Яну и заметил у неё большую сумку. — О господи, так ты новенькая? И должна отметиться?
— Да. Сразу после прибытия.
— Откуда ты приехала?
— С фронта. Из-под Ленинграда.
— Ну и дела! Ленинград? Прямо с передовой?
— Да. С главного перевязочного пункта.
— А почему к нам?
— Я болела. Тиф. Здесь я должна немного поправиться… и, конечно, поработать. Мне выдали командировочное предписание.
— Понятно. — Санитар взял Яну под руку и повёл в свою комнатенку. — Меня в Польше ранило. Выстрел в пятку, а когда я дёрнулся, второй выстрел попал в левое плечо. Раздробило ключицу. С тех пор я здесь. Вот, это дежурное отделение. Присядь на кушетку, девочка. Как ты относишься к пиву? Расскажи, как сейчас на фронте. У нас есть время до восьми, пока начальство не появится. А старшая сестра Фрида придет только в полдевятого. Фрида Вильгельми здесь главная. Даже врачи стоят по стойке смирно. Всё ее указания всегда правильные и и обязательны к выполнению. И никак иначе! Мой первый совет: покажи себя перед Вильгельми с хорошей стороны. Правда, это будет нелегко… Потому что ты симпатичная девчонка. Она знает, что будет. Все врачи станут бегать за тобой, как кобели за течной сукой. Так она и скажет.
— Всё так плохо?
— Что? Разве тебя ещё ни один врач не уложил в постель?
— На фронте у нас были другие проблемы. Груды разорванных на куски тел… Как тебя звать?
— Карл Блудеккер… Глупая фамилия, да? Но родителей не выбирают. А тебя?
— Яна Роговская.
— Настоящая восточно-прусская дворянка, да? — Блудеккер ухмыльнулся, протянул Яне пиво, но она отказалась.
— Спасибо, Карл. Не хочу, чтобы от меня несло пивом, когда буду разговаривать с Фридой Вильгельми.
— Фрида сама пьёт. Втихую. Я-то уж знаю. Ну, раз не будешь… — Он поднял бутылку и произнёс: — Выпьем за моря!
Он сделал большой глоток, поставил бутылку, рыгнул и сел рядом с Яной на кушетку, положив руку ей на колени.
— Почему за моря? — спросила она.
— Ты не знаешь? — Блудеккер постучал по бутылке. — Когда выпьешь пол-литра «писсолина», можешь шиффен [8] литр мочи.
— Или штруллен… — сказала она.
— Ага. Так говорят только воспитанные люди. Девочка, всё будет в порядке!
8
Мочиться (нем., грубое выражение)