Япония. Все тонкости
Шрифт:
И тут правительство схитрило, обратив внимание на свою диаспору за границей. Под предлогом приобщения к национальной культуре или посещения родственников потомки японских эмигрантов получили «золотой билетик» в Японию, ведь их упрощённая виза предоставляла возможность работать без ограничения каких-либо видов деятельности. На деле же никкэйдзин использовались в качестве неквалифицированной рабочей силы: без знания языка и отсутствия возможности использовать свои дипломы в Японии сотни врачей и учителей становились рабочими на автомобильных заводах и многочисленных фабриках Страны восходящего солнца, где условия работы были довольно спартанскими.
Японское правительство утверждало, что по сравнению с другими иностранцами интеграция потомков мигрантов в местное общество будет намного успешнее, ведь в них течёт японская кровь. В реальности же получалось так, что никкэйдзин – такой же чужеродный элемент, как и любой другой иностранец в Японии: они разительно отличаются по своему менталитету, очень часто не знают языка и выглядят совсем не по-японски. Большинство из них рассматривало приглашение в Японию как возможность хорошенько подзаработать и вернуться домой, без каких-либо сентиментальностей. Ввиду закрытости японского общества и весьма своеобразной культуры это и неудивительно: любому иностранцу довольно сложно ощущать себя своим на японском архипелаге.
Со стороны японских граждан тоже не было и нет каких-либо особых чувств по отношению к потомкам этих эмигрантов: если вам не довелось родиться в Японии от родителей-японцев, вырасти здесь и познать все секреты японского дзэна, даже и не думайте, что вы можете стать членом престижного клуба «Ниппон» (Япония). Правительство мало способствовало хоть какой-то интеграции своих «кровных» родственников в японское общество: вот и получилось, что тысячи и тысячи латиноамериканцев японского происхождения формировали что-то вроде анклавов, где открывали свои магазины, рестораны и даже школы. Дети учили родной язык родителей, которые в свою очередь мечтали поднакопить ещё немного и вернуться домой.
После финансового кризиса 2008 года это стало более чем легко: на этот раз потомкам японских эмигрантов были предложены субсидии, чтобы возвратиться к постоянному месту жительства ввиду наступившего экономического кризиса. Те, кто принимал решение уехать, больше не могли вернуться обратно. Многие учёные критиковали Японию за подобную политику: «А как же приобщение к национальной культуре?» Но правительство будто бы забыло о своих первоначальных намерениях.
Занимаясь два года научной работой на тему латиноамериканцев японского происхождения, я на постоянной основе встречалась с перуанцами, бразильцами или выходцами из Аргентины с очень экзотическими именами – Маркус Канасиро, Фернандо Вага, Пауло Окамото – и многими другими личностями. Некоторые из них были вторым, третьим и даже четвёртым поколением: одни имели классический разрез глаз, а другие внешне были и вовсе не похожи на японцев. Некоторые знали разговорную японскую речь, но большинство – только парочку японских слов. Иностранцы в своих манерах и поведении, они часто были озадачены своими японскими корнями, критиковали местное общество и называли японцев холодным и неприветливым народом.
Больше всего в плане интеграции и экономических перспектив везло первому поколению японских эмигрантов: родившиеся в Японии, они смогли перенять у родителей довольно неплохой японский язык и внешне легче всего ассимилировались с местным населением. Одним из таких был господин Судзуки, который в возрасте пяти лет переехал с родителями в Доминиканскую республику, встретил там свою любовь, попутешествовал по миру и осел в Эквадоре.
С сыном этим прекрасных родителей я случайно познакомилась в Токио. Он-то и стал моим будущим мужем.
Добрачные игры
Брак между моими японскими «папой» и «мамой» был заключён самым традиционным способом – по сговору родителей, что в Японии именуется как о-миаи-кэккон. Жениха и невесту тогда искали через сваху накодо, которая предоставляла всю необходимую информацию обеим семьям и, если молодые были подходящей партией друг для друга, играли свадьбу.
В случае моих японских «родителей» звёзды сложились самым наилучшим образом: спустя много лет совместной жизни они были удивительной парой, какой я не встречала ни до, ни после. Они-то и рассказали мне, что в те времена (ещё в 50-х годах) большинство браков заключалось именно таким образом, через миаи-кэккон: являясь довольно практичным и необходимым социальным мероприятием, он ставил целью создание семьи и продолжение рода. Такая практика позволяла сэкономить время, да ещё и получить самую достоверную информацию о партнёре, чтобы потом без всяких там сюрпризов. В Японии и сейчас самые фанатичные родители иногда промышляют «проверочным» делом, чтобы уж точно быть уверенными в будущем родственнике.
До реставрации Мэйдзи, комплекса политических, военных и социально-экономических реформ 1868–1889 годов, превративших Японию из государства с самурайской системой управления в державу с императорским правительством, в стране существовала кастовая система. Помимо пришедшего из Китая социального деления си-но-ко-сё (воины-самураи, крестьяне, ремесленники и торговцы) в Японии существовало огромное количество групп, которые находились за пределами этой системы и подвергались активной дискриминации. Одной из таких групп были буракумин – потомки касты «нечистых», которые занимались грязной и неблагодарной работой, например, мусорщики, кожевники, забойщики скота и прочие. Представители этой категории могли жить в специальных районах, и им было запрещено вступать в брак с представителями других социальных слоёв.
В ходе революции Мэйдзи в 1871 году кастовая система была отменена, однако практика дискриминации буракумин существует и по сей день. В Японии на эту тему говорить не принято. Точно так же, как и не принято говорить про якудза, древнейшее население айну, беженцев и на другие щекотливые темы. Японцы вообще в этих вопросах всегда играют роль «божьих одуванчиков». Однако в некоторых частях Японии (обычно на западе) родители из консервативных семей по-прежнему проверяют избранников своих детей на возможную принадлежность к запретной касте и, в случае положительного результата, дают строгий отпор. В ходе договорных браков такую информацию вычислить довольно просто.
В Стране восходящего солнца вообще испокон веков было совсем не принято выражать свою любовь: не самурайское это дело. Даже в наши дни на улицах японских городов не сыщешь парочку, застывшую в страстном поцелуе или объятиях, – разве что только в середине ночи, после бурно проведённого рабочего сабантуя. Обычно такие индивидуумы бегут в популярные в Японии рабу-хотэру («отели любви») – гостиницы кратковременного пребывания, которые предназначены для любовных утех. Архитектура у таких мест весьма подобающая и довольно забавная: они могут представлять собой замки с остроконечными крышами, тропические курортные гостиницы, итальянские виллы или сооружения с древнегреческой колоннадой и небольшим фонтаном. Окна в таких заведениях всегда затонированы, а выбирать и оплачивать комнату нужно через специальный автомат. Человек на ресепшен сидит за маленьким окошком, в котором не видно его лица: всё для конфиденциальности посетителей. Комнаты в таких местах тоже соответствующие: различные будуары, с джакузи, в средневековом или тропическом стилях, в стиле офиса или школьного класса – они сдаются либо на ночь, либо по часам, хотя недавно в Токио я видела самый короткий тариф – 15 минут! Современная японская любовь – это продукт западных веяний с самыми романтичными днями в году, типа Рождества или Дня Святого Валентина.
Но вернёмся к женитьбе. Несмотря на большую популярность о-миаи-кэккон даже в послевоенное время, в начале XXI века такие браки случаются довольно редко. Современные японцы в основном находят своих избранников сами, чаще всего на работе или в университете. В наши дни они женятся довольно поздно: средний возраст впервые рожающей японки уже давно перевалил за тридцать, поэтому везде и всюду можно встретить «молодых мам» глубоко бальзаковского возраста.
Япония – это рай для интровертов, в котором очень ценится личное пространство, поэтому знакомиться на улице, в транспорте и других общественных заведениях не принято, разве что ночью в клубе. Те, кто долго не может найти спутника жизни (а, как говорится, «уж замуж невтерпёж»), прибегают и к другим интересным способам знакомства. Нередко сидя в местных кафе или ресторанах, можно увидеть группы мужчин и женщин, сидящих друг напротив друга и с опаской поглядывающих в противоположную сторону – до первой кружки пива. Это групповое свидание «вслепую» под названием гокон, которое в современной Японии уже стало одной из традиционных форм поиска второй половины. Обычно такие встречи организуют уже знакомые друг с другом молодые люди, которые с целью «сводничества» приглашают равное количество одиноких друзей и подруг. На этих встречах знакомятся, общаются, иногда обмениваются телефонными номерами и, если повезет, находят свою половинку.