Японские сказки
Шрифт:
Призадумалась обезьяна, а потом и говорит:
– Придумала! Опущу-ка я в яму хвост и пощупаю.
Если вы помните, дело это происходило давным-давно. Обезьяны были тогда не такие, как теперь. Хвост у них был гораздо длиннее, чем сейчас, настолько длинный, что обезьяна могла свободно закинуть его себе на плечо и обмотать несколько раз вокруг шеи наподобие шарфа. В это время конокрад отчаянно барахтался в яме. Он пробовал вскарабкаться по отвесной земляной стене наверх, но каждый раз земля обваливалась и он падал на дно. Когда же обезьяна опустила в яму свой длиннющий хвост, ему показалось, что это опускается
Долго тянула и дергала обезьяна собственный хвост. Покраснело у нее лицо от натуги, но хвост по-прежнему оставался в яме. А конокрад, услышав обезьянье кряхтенье, подумал, что это люди стараются его вытащить. Чтобы не сорваться, он ещё крепче уцепился за хвост. Обезьяна так и завизжала от боли.
На ее вопли тигр осторожно выглянул из-за ствола дерева. Со своего места ему было видно, как обезьяна мечется по краю ямы, дёргается изо всех сил, а отойти от ямы не может. «Вот беда так беда! – подумал тигр. – Не послушала меня обезьяна. Видно, поймал ее ямори за хвост. Как бы не взобрался он по нему наверх. Тогда и мне несдобровать». Тигр зажмурился от страха и снова, уже в третий раз за этот вечер, пустился бежать так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры. А обезьяне было уже не до тигра. Собрала она все свои силы и дернула, что было мочи. Не выдержал длинный обезьяний хвост, оборвался и упал на дно. Остался у обезьяны только самый корешок хвоста.
Вот с той-то поры хвост у обезьяны короткий, а лицо красное…
Пепельник
Жили когда-то в краю Омура муж и жена. Когда родился у них сын, назвали они его Мамитиганэ. Не прошло и трех лет, как мать его умерла. Погоревал отец, погрустил и женился во второй раз. Мачеха сразу же невзлюбила пасынка, но при отце виду не подавала.
Вот исполнилось Мамитиганэ девять лет, поехал отец по делам в Эдо на три месяца. Говорит он жене перед отъездом:
– Можешь домом вовсе не заниматься, одного только не забывай: каждый день причесывай Мамитиганэ.
Проводила мачеха мужа на корабль, а как вернулась, так сразу и приказала пасынку:
– Иди-ка ты, Мамитиганэ в горы да дров наруби. Сходил мальчик, принес большую охапку дров. Только вернулся, а мачеха дает ему новое задание:
– А теперь двор подмети.
Так и пошло с тех пор. Целый день Мамитиганэ делал черную работу по дому, и ни единого раза мачеха гребнем не провела по его волосам. Скоро стал мальчик лохматым и грязным, словно оборванный нищий с большой дороги.
Через три месяца пришло письмо от отца. В нем было написано: «Ждите меня. Завтра прибуду домой».
На другой день рано утром подошел Мамитиганэ к мачехе и говорит:
– Позволь, матушка, схожу я на берег, встречу отца.
– Хорошо, можешь идти вперед. А я как следует причешусь, приберусь и приду вслед за тобой. Как раз поспею к прибытию корабля.
Только ушел мальчик, взяла мачеха острую бритву, порезала себе лицо и легла в постель, укрывшись с головой одеялом.
Сошел с корабля отец на берег, видит сына и узнать не может – до того Мамитиганэ нечесаный и грязный.
– Мамитиганэ, что же ты сам на себя не похож стал? – удивился отец.
– Матушка меня ни разу не чесала и не мыла, – ответил мальчик.
– Где же она сейчас?
– Должно быть дома, рядится да причесывается. Обещала позже прийти.
Долго ждали отец с сыном на берегу. Не дождались и пошли домой.
Увидел отец свою молодую жену в постели и спрашивает:
– Здорова ли ты, милая? Уж не захворала ли?
Как откинула мачеха одеяло с головы, так и ахнул отец: все лицо у нее в кровь изрезано.
– Вот, полюбуйся, что твой сынок со мной сделал. С той поры, как уехал ты на корабле, он каждый день не переставал меня бранить. Только я и слышала от него: «У-у, паршивая мачеха!» А недавно бросился на меня с бритвой и давай мне лицо резать. Не встретила тебя на берегу, потому что и не знаю, как теперь на люди показаться.
Так рассвирепел отец, что и слушать не стал мальчика.
– Как ты смел руку поднять на мать? Не желаю и видеть тебя больше! Убирайся из моего дома!
Отдал он сыну красивую одежду, которую вез ему в подарок из Эдо, посадил на самого лучшего коня и прогнал из дому.
Выехал Мамитиганэ из родной деревни и поехал, сам не зная куда. Через какое-то время преградила ему путь река. Раскинулась она длиной в тысячу ри, шириной в одно ри. Ни в верховье перейти, ни в низовье переплыть. Хлестнул Мамитиганэ своего коня и воскликнул:
– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, летом лети!
Словно птица перелетел конь на другой берег.
Вот едет Мамитиганэ дальше. Выросла перед ним гора Ибара, такая большая, что ни справа, ни слева не объехать. Вершины горы и вовсе не видно, скрыта он венцом белых туч.
Снова хлестнул Мамитиганэ своего коня бичом и произнес:
– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, летом лети!
Конь только головой мотнул. Хлестнул мальчик коня еще раз – взвился конь птицей и перелетел через гору.
Поехали они дальше. Вот встречает Мамитиганэ косматого старика.
– Здравствуй, дедушка, – вежливо обратился к нему мальчик. – Будь добр, скажи мне, не нужен ли в этой деревне кому-нибудь работник?
– Знаю я один дом, – ответил старик. – Стоит он на Западной горе. Работают там тридцать пять работников. Да один из них умер недавно, нынче уж, почитай, седьмой день пошел. Может, и найдется там для тебя работенка слуги. Только больно уж ты нарядно одет для этого.
– Ну, так давай обменяемся. Возьми мою одежду, а я надену твою безрукавку.
Старик поначалу даже испугался: «Слыханное ли дело – менять богатое платье на лохмотья? Лучше уж я тебе их даром отдам». Но мальчик ему сказал:
– Да ведь, я, дедушка, сам предлагаю меняться. Нет в том ничего плохого. Но уж если ты хочешь подарить мне безрукавку, дай в придачу и сундучок. Я положу в него свою красивую одежду.
Старик согласился.
Надел мальчик старую безрукавку, спрятал в сундучок нарядное свое платье и богатое седло, отпустил коня пастись на воле в бамбуковой роще, а сам отправился в дом на Западную гору. Вот приходит он к тамошнему богачу и просит: