Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

Neither spoke much, except now and then, when the boy said a few words to his timid companion, indicative of sympathy and protection.	Мать и сын почти все время молчали; лишь изредка мальчик обращался к своей робкой спутнице с несколькими словами, ласковыми и покровительственными.
"I hope he won't cross in such weather," Emmy said.	– Я надеюсь, что он не пустился в море в такую погоду, - промолвила Эмми.
"I bet ten to one he does," the boy answered.	– А я ставлю десять против одного, что пустился, -ответил мальчик.
"Look, Mother, there's the smoke of the steamer."	– Смотри, мама, дым от парохода!
It was that signal, sure enough.	– И действительно, вдали показался дымок.
But though the steamer was under way, he might not be on board; he might not have got the letter; he might not choose to come.	Но ведь его могло и не быть на пароходе... он мог не получить письма... он мог не захотеть...
A hundred fears poured one over the other into the little heart, as fast as the waves on to the Dike.	Опасения одно за другим ударялись о ее сердечко, как волны о камни набережной.
The boat followed the smoke into sight.	Вслед за дымом показалось судно.
Georgy had a dandy telescope and got the vessel under view in the most skilful manner. And he made appropriate nautical comments upon the manner of the approach of the steamer as she came nearer and nearer, dipping and rising in the water.	У Джорджи была подзорная труба, он ловко навел ее на цель и, по мере того как пароход подходил все ближе и ближе, то ныряя, то поднимаясь над водой, отпускал подобающие случаю замечания, достойные заправского моряка.
The signal of an English steamer in sight went fluttering up to the mast on the pier.	На мачте пристани взвился и затрепетал сигнальный вымпел: "Приближается английский корабль".
I daresay Mrs. Amelia's heart was in a similar flutter.	Точно так же, надо полагать, трепетало и сердце миссис Эмилии.
Emmy tried to look through the telescope over George's shoulder, but she could make nothing of it. She only saw a black eclipse bobbing up and down before her eyes.	Она посмотрела в трубу через плечо Джорджи, по ничего не увидела, - только какое-то черное пятно прыгало у нее перед глазами.
George took the glass again and raked the vessel.	Джордж опять взял у нее трубу и направил на пароход.
"How she does pitch!" he said.	– Как он зарывается носом! – сказал он.
"There goes a wave slap over her bows.	– Вон волна перехлестнула через борт.
There's only two people on deck besides the steersman.	На палубе только двое, кроме рулевого.
There's a man lying down, and a--chap in a--cloak with a--Hooray!--it's Dob, by Jingo!"	Один лежит, а другой... другой в плаще... Ура! Это Доб, честное слово!
He clapped to the telescope and flung his arms round his mother.	– Он захлопнул подзорную трубку и бурно обнял мать.
As for that lady, let us say what she did in the words of a favourite poet--"Dakruoen gelasasa."	Что касается этой леди, то о ней мы скажем словами излюбленного поэта: daKQvoev уеХаажиа {Сквозь слезы смеялась (греч.).}.
She was sure it was William.	Она не сомневалась, что это Уильям.

It could be no other.	Это не мог быть никто иной.
What she had said about hoping that he would not come was all hypocrisy.	Когда она выражала надежду, что он не поедет, это было чистым лицемерием.
Of course he would come; what could he do else but come?	Конечно, он должен был приехать, - что же ему еще оставалось?
She knew he would come.	Она знала, что он приедет!
The ship came swiftly nearer and nearer.	Корабль быстро приближался.
As they went in to meet her at the landing-place at the quay, Emmy's knees trembled so that she scarcely could run.	Когда они повернули к пристани, чтобы встретить его, у Эмми так дрожали ноги, что она едва могла двигаться.
She would have liked to kneel down and say her prayers of thanks there.	Ей хотелось тут же упасть на колени и возблагодарить бога.
Oh, she thought, she would be all her life saying them!	О, думала она, как она будет благодарить его всю жизнь!
It was such a bad day that as the vessel came alongside of the quay there were no idlers abroad, scarcely even a commissioner on the look out for the few passengers in the steamer.	Погода была такая скверная, что на пристани совсем отсутствовали зеваки, которые обычно толпами встречают каждый пароход; даже зазывалы из гостиниц не дежурили в ожидании пассажиров.
That young scapegrace George had fled too, and as the gentleman in the old cloak lined with red stuff stepped on to the shore, there was scarcely any one present to see what took place, which was briefly this:	Сорванец Джордж тоже куда-то скрылся, так что, когда джентльмен в старом плаще на красной подкладке ступил на берег, едва ли кто мог бы рассказать, что там произошло. А произошло, говоря вкратце, вот что.
A lady in a dripping white bonnet and shawl, with her two little hands out before her, went up to him, and in the next minute she had altogether disappeared under the folds of the old cloak, and was kissing one of his hands with all her might; whilst the other, I suppose, was engaged in holding her to his heart (which her head just about reached) and in preventing her from tumbling down.	Леди, в промокшей белой шляпке и в шали, протянув вперед руки, подошла к джентльмену и в следующее мгновение совершенно исчезла в складках старого плаща и что было сил целовала одну руку джентльмена, между тем как другая, по всей вероятности, была занята тем, что прижимала оную леди к сердцу (которого она едва достигала головой) и не давала ей свалиться с ног.
She was murmuring something about--forgive--dear William--dear, dear, dearest friend--kiss, kiss, kiss, and so forth--and in fact went on under the cloak in an absurd manner.	Она бормотала что-то вроде: "Простите... Уильям, милый... милый, милый, дорогой друг..." - чмок, чмок, чмок - и прочую несусветную ерунду в том же духе.
When Emmy emerged from it, she still kept tight hold of one of William's hands, and looked up in his face.	Когда Эмми вынырнула из-под плаща, все еще крепко держа Уильяма за руку, она посмотрела ему в лицо.
It was full of sadness and tender love and pity.	Это было грустное лицо, полное нежной любви и жалости.
She understood its reproach and hung down her head.	Она понята написанный на нем упрек и поникла головой.
"It was time you sent for me, dear Amelia," he said.	– Вы долго ждали, прежде чем позвать меня, дорогая Эмилия, - сказал он.
"You will never go again, William?"	– Вы больше не уедете, Уильям?

"No, never," he answered, and pressed the dear little soul once more to his heart.	– Нет, никогда, - ответил он и снова прижал к сердцу свою нежную подругу.
As they issued out of the custom-house precincts, Georgy broke out on them, with his telescope up to his eye, and a loud laugh of welcome; he danced round the couple and performed many facetious antics as he led them up to the house.	Когда они выходили из помещения таможни, откуда-то выскочил Джорджи и навел на них свою подзорную трубу, приветствуя Доббина громким, радостным смехом. Всю дорогу домой он плясал вокруг них и выделывал самые причудливые пируэты.
Jos wasn't up yet; Becky not visible (though she looked at them through the blinds).	Джоз еще не вставал; Бекки не было видно (хотя она подглядывала из-за гардины).
Georgy ran off to see about breakfast.	Джорджи побежал справиться, готов ли завтрак.
Emmy, whose shawl and bonnet were off in the passage in the hands of Mrs. Payne, now went to undo the clasp of William's cloak, and--we will, if you please, go with George, and look after breakfast for the Colonel.	Эмми, сдав в прихожей свою шаль и шляпку на руки мисс Пейн, стала расстегивать пряжку на плаще Уильяма и... с вашего позволения, мы пойдем вместе с Джорджем позаботиться о Оавтраке для полковника.
The vessel is in port.	Корабль - в порту.
He has got the prize he has been trying for all his life.	Он добился приза, к которому стремился всю жизнь.
The bird has come in at last.	Птичка наконец прилетела.
There it is with its head on his shoulder, billing and cooing close up to his heart, with soft outstretched fluttering wings.	Вот она, положив головку ему на плечо, щебечет и воркует у его сердца, распушив свои легкие крылышки.
This is what he has asked for every day and hour for eighteen years. This is what he pined after.	Об этом он просил каждый день и час в течение восемнадцати лет, по этому томился.
Here it is--the summit, the end--the last page of the third volume.	Вот оно - вершина - конец - последняя страница третьего тома.
Good-bye, Colonel--God bless you, honest William!--Farewell, dear Amelia--Grow green again, tender little parasite, round the rugged old oak to which you cling!	Прощайте, полковник! Храни вас господь, честный Уильям! Прощайте, дорогая Эмилия! Зеленей опять, нежная повилика, обвиваясь вокруг могучего старого дуба, к которому ты прильнула!
Perhaps it was compunction towards the kind and simple creature, who had been the first in life to defend her, perhaps it was a dislike to all such sentimental scenes--but Rebecca, satisfied with her part in the transaction, never presented herself before Colonel Dobbin and the lady whom he married.	Может быть, из стыда перед простым и добрым существом, которое первым стало на ее защиту, может, из отвращения ко всяким сентиментальным сценам, - но только Ребекка, удовольствовавшись той ролью, которую она уже сыграла в этом деле, не показалась на глаза полковнику Доббину и его жене.
"Particular business," she said, took her to Bruges, whither she went, and only Georgy and his uncle were present at the marriage ceremony.	Объяснив, что ей необходимо съездить "по неотложным делам" в Брюгге, она отправилась туда, и только Джорджи и его дядя присутствовали при венчании.
When it was over, and Georgy had rejoined his parents, Mrs. Becky returned (just for a few days) to comfort the solitary bachelor, Joseph Sedley.	Но после свадьбы, когда Джордж с родителями уехал в Англию, миссис Бекки вернулась (всего на несколько дней), чтобы утешить одинокого холостяка, Джозефа Седли.

He preferred a continental life, he said, and declined to join in housekeeping with his sister and her husband.	Он сказал, что предпочитает жизнь на континенте, и отклонил предложение поселиться вместе с сестрой и зятем.
Emmy was very glad in her heart to think that she had written to her husband before she read or knew of that letter of George's.	Эмми была рада, что написала мужу прежде, чем прочла то письмо Джорджа или узнала о его существовании.
"I knew it all along," William said; "but could I use that weapon against the poor fellow's memory?	– Я все это знал, - сказал Уильям, - но разве мог я пустить в ход такое оружие против памяти бедняги?
It was that which made me suffer so when you--"	Вот почему мне было так больно, когда ты...
"Never speak of that day again," Emmy cried out, so contrite and humble that William turned off the conversation by his account of Glorvina and dear old Peggy O'Dowd, with whom he was sitting when the letter of recall reached him.	– Никогда больше не говори об этом! – воскликнула Эмми так смиренно и униженно, что Уильям переменил разговор и стал рассказывать о Г лорвине и милой старой Пегги О'Дауд, у которых он сидел, когда получил письмо с призывом вернуться.
"If you hadn't sent for me," he added with a laugh, "who knows what Glorvina's name might be now?"	– Если бы ты не послала за мною, - прибавил он со смехом, - кто знает, как была бы теперь фамилия Глорвины!
At present it is Glorvina Posky (now Mrs. Major Posky); she took him on the death of his first wife, having resolved never to marry out of the regiment.	В настоящее время ее зовут Глорвина Поски (ныне майорша Поски). Она вступила в этот брак после смерти первой жены майора, решив, что может выйти замуж только за однополчанина.
Lady O'Dowd is also so attached to it that, she says, if anything were to happen to Mick, bedad she'd come back and marry some of 'em.	Леди О'Дауд тоже столь привязана к своему полку, что, по ее словам, если что-нибудь случится с Миком, она, ей-богу, вернется и выйдет за кого-нибудь из своих офицеров.
But the Major-General is quite well and lives in great splendour at O'Dowdstown, with a pack of beagles, and (with the exception of perhaps their neighbour, Hoggarty of Castle Hoggarty) he is the first man of his county.	Но генерал-майор чувствует себя прекрасно; он живет очень пышно в О'Даудстауне, держит свору гончих и (если не считать, пожалуй, их соседа Хоггарти из замка Хоггарти) почитается первым человеком в графстве.
Her Ladyship still dances jigs, and insisted on standing up with the Master of the Horse at the Lord Lieutenant's last ball.	Ее милость до сих пор танцует жигу и на последнем балу у лорда-наместника выразила желание потанцевать с обер-шталмейстером.
Both she and Glorvina declared that Dobbin had used the latter SHEAMFULLY, but Posky falling in, Glorvina was consoled, and a beautiful turban from Paris appeased the wrath of Lady O'Dowd.	И она и Глорвина утверждали, что Доббин обошелся с последней бессовестно; но когда подвернулся Поски, Глорвина утешилась, а великолепный тюрбан из Парижа усмирил гнев леди О'Дауд.
When Colonel Dobbin quitted the service, which he did immediately after his marriage, he rented a pretty little country place in Hampshire, not far from Queen's Crawley, where, after the passing of the Reform Bill, Sir Pitt and his family constantly resided now.	Когда полковник Доббин вышел в отставку (а сделал он это сразу после свадьбы), он арендовал премиленькую усадьбу в Хэмпшире, недалеко от Королевского Кроули, где сэр Питт, после проведения билля о реформе, безвыездно жил со своим семейством.
All idea of a Peerage was out of the question, the Baronet's two seats in Parliament being lost.	Все его надежды на звание пэра рухнули, так как оба его места в парламенте были потеряны.

He was both out of pocket and out of spirits by that catastrophe, failed in his health, and prophesied the speedy ruin of the Empire.	Эта катастрофа отразилась и на его кармане, и на состоянии духа, здоровье его стало сдавать, и он пророчил близкую гибель империи.
Lady Jane and Mrs. Dobbin became great friends--there was a perpetual crossing of pony-chaises between the Hall and the Evergreens, the Colonel's place (rented of his friend Major Ponto, who was abroad with his family).	Леди Джейн и миссис Доббин сделались большими друзьями; между замком и "Миртами", домом полковника (который он снял у своего друга майора Понто, жившего с семьей за границей), постоянно мелькали коляски и шарабаны.
Her Ladyship was godmother to Mrs. Dobbin's child, which bore her name, and was christened by the Rev. James Crawley, who succeeded his father in the living: and a pretty close friendship subsisted between the two lads, George and Rawdon, who hunted and shot together in the vacations, were both entered of the same college at Cambridge, and quarrelled with each other about Lady Jane's daughter, with whom they were both, of course, in love.	Миледи была восприемницей дочери миссис Доббин; девочку назвали в честь крестной -Джейн, а крестил ее преподобный Джеймс Кроули, получивший приход после своего отца; между обоими мальчиками - Джорджем и Родоном - завязалась тесная дружба; во время каникул они вместе охотились, поступили в один и тот же колледж в Кембридже и ссорились из-за дочери леди Джейн, в которую оба, конечно, были влюблены.
A match between George and that young lady was long a favourite scheme of both the matrons, though I have heard that Miss Crawley herself inclined towards her cousin.	Обе матери лелеяли планы касательно брака Джорджа и этой юной леди, но я слышал, что сама мисс Кроули питает склонность к своему кузену.
Mrs. Rawdon Crawley's name was never mentioned by either family.	Имя миссис Родон Кроули не упоминалось ни в том, ни в другом семействе.
There were reasons why all should be silent regarding her.	Для этого были свои причины.
For wherever Mr. Joseph Sedley went, she travelled likewise, and that infatuated man seemed to be entirely her slave.	Ибо, куда бы ни направлялся мистер Джозеф Седли, туда же следовала и она; и этот несчастный человек был настолько ею увлечен, что превратился в ее послушного раба.
The Colonel's lawyers informed him that his brother-in-law had effected a heavy insurance upon his life, whence it was probable that he had been raising money to discharge debts.	Поверенные полковника сообщили ему, что его шурин застраховал свою жизнь на крупную сумму, откуда можно было заключить, что он добывал деньги для уплаты долгов.
He procured prolonged leave of absence from the East India House, and indeed, his infirmities were daily increasing.	Он взял долгосрочный отпуск в Ост-Индской компании - и действительно, его недуги с каждым днем множились.
On hearing the news about the insurance, Amelia, in a good deal of alarm, entreated her husband to go to Brussels, where Jos then was, and inquire into the state of his affairs.	Услышав, что брат ее застраховал свою жизнь, Эмилия изрядно перепугалась и упросила мужа съездить в Брюссель, где в то время находился Джоз, и разузнать о состоянии его дел.

The Colonel quitted home with reluctance (for he was deeply immersed in his History of the Punjaub which still occupies him, and much alarmed about his little daughter, whom he idolizes, and who was just recovering from the chicken-pox) and went to Brussels and found Jos living at one of the enormous hotels in that city.	Полковнику не хотелось уезжать из дому (он был погружен в свою "Историю Пенджаба", которую и сейчас еще не дописал, и к тому же сильно беспокоился за свою дочурку, которую боготворит и которая в то время только что стала поправляться после ветряной оспы), но тем не менее он отправился в Брюссель и разыскал Джоза в одной из громадных гостиниц этого города.
Mrs. Crawley, who had her carriage, gave entertainments, and lived in a very genteel manner, occupied another suite of apartments in the same hotel.	Миссис Кроули, которая имела собственный выезд, принимала много гостей и вообще жила на широкую ногу, занимала несколько комнат в той же гостинице.
The Colonel, of course, did not desire to see that lady, or even think proper to notify his arrival at Brussels, except privately to Jos by a message through his valet.	Полковник, конечно, не имел желания встречаться с этой леди и о своем приезде в Брюссель известил только Джоза, послав к нему лакея с запиской.
Jos begged the Colonel to come and see him that night, when Mrs. Crawley would be at a soiree, and when they could meet alone.	Джоз попросил полковника зайти к нему в тот же вечер, когда миссис Кроули будет на soiree и они могут повидаться с глазу на глаз.
He found his brother-in-law in a condition of pitiable infirmity--and dreadfully afraid of Rebecca, though eager in his praises of her. She tended him through a series of unheard-of illnesses with a fidelity most admirable. She had been a daughter to him.	Доббин застал шурина тяжело больным и в великом страхе перед Ребеккой, хотя он и расточал ей горячие похвалы: она самоотверженно ухаживала за ним во время целого ряда неслыханных болезней; она была для него настоящей дочерью.
"But--but--oh, for God's sake, do come and live near me, and--and--see me sometimes," whimpered out the unfortunate man.	– Но... но... ради бога, поселитесь где-нибудь недалеко от меня и... и... навещайте меня иногда, - прохныкал несчастный.
The Colonel's brow darkened at this.	Полковник нахмурился.
"We can't, Jos," he said.	– Это невозможно, Джоз, - сказал он.
"Considering the circumstances, Amelia can't visit you."	– При нынешних обстоятельствах Эмилия не может у вас бывать.
"I swear to you--I swear to you on the Bible," gasped out Joseph, wanting to kiss the book, "that she is as innocent as a child, as spotless as your own wife."	– Клянусь вам... клянусь, - прохрипел Джоз и потянулся к Библии, - что она невинна, как младенец, так же безупречна, как ваша собственная жена.
"It may be so," said the Colonel gloomily, "but Emmy can't come to you.	– Пусть так, - мрачно возразил полковник, - но Эмми не может приехать к вам.
Be a man, Jos: break off this disreputable connection.	Будьте мужчиной, Джоз: порвите эту некрасивую связь.
Come home to your family.	Возвращайтесь домой, к нам.
We hear your affairs are involved."	Мы слышали, что ваши дела запутаны.
"Involved!" cried Jos.	– Запутаны? – воскликнул Джоз.
"Who has told such calumnies?	– Кто распускает такую клевету?
All my money is placed out most advantageously.	Все мои деньги помещены самым выгодным образом.

Mrs. Crawley--that is—I mean--it is laid out to the best interest."	Миссис Кроули... то есть... я хочу сказать... они вложены под хороший процент.
"You are not in debt, then?	– Значит, у вас нет долгов?
Why did you insure your life?"	Зачем же вы застраховались?
"I thought--a little present to her--in case anything happened; and you know my health is so delicate--common gratitude you know--and I intend to leave all my money to you--and I can spare it out of my income, indeed I can," cried out William's weak brother-in-law.	– Я думал... небольшой подарок ей, если бы что-нибудь случилось; ведь вы знаете, я себя так плохо чувствую... понимаете, простая благодарность... Я собираюсь все оставить вам... я могу выплачивать страховые взносы из моего дохода, честное слово, могу! – восклицал бесхарактерный шурин Уильяма.
The Colonel besought Jos to fly at once--to go back to India, whither Mrs. Crawley could not follow him; to do anything to break off a connection which might have the most fatal consequences to him.	Полковник умолял Джоза бежать сейчас же -уехать в Индию, куда миссис Кроули не могла последовать за ним; сделать все, чтобы порвать связь, которая может привести к самым роковым последствиям.
Jos clasped his hands and cried, "He would go back to India. He would do anything, only he must have time: they mustn't say anything to Mrs. Crawley--she'd--she'd kill me if she knew it.	Джоз стиснул руки и воскликнул, что вернется в Индию, что сделает все, - но только нужно время. – Нельзя ничего говорить миссис Кроули; она... она убьет меня, если узнает.
You don't know what a terrible woman she is," the poor wretch said.	Вы понятия не пмеете, какая это ужасная женщина, - говорил бедняга.
"Then, why not come away with me?" said Dobbin in reply; but Jos had not the courage.	– Так уезжайте вместе со мной, - сказал на это Доббин. Но у Джоза не хватало смелости.
"He would see Dobbin again in the morning; he must on no account say that he had been there.	Он хотел еще раз повидаться с Доббином утром; и тот ни в коем случае не должен говорить, что был здесь.
He must go now. Becky might come in."	А теперь пусть уходит: Бекки может войти.
And Dobbin quitted him, full of forebodings.	Доббин покинул его, полный дурных предчувствий.
He never saw Jos more.	Он никогда больше не видел Джоза.
Three months afterwards Joseph Sedley died at Aix-la-Chapelle.	Три месяца спустя Джозеф Седли умер в Аахене.
It was found that all his property had been muddled away in speculations, and was represented by valueless shares in different bubble companies.	Выяснилось, что все его состояние было промотано в спекуляциях и обращено в ничего не стоящие акции различных дутых предприятий.
All his available assets were the two thousand pounds for which his life was insured, and which were left equally between his beloved "sister Amelia, wife of, &c., and his friend and invaluable attendant during sickness, Rebecca, wife of Lieutenant-Colonel Rawdon Crawley, C.B.," who was appointed administratrix.	Ценность представляли только те две тысячи, на которые была застрахована его жизнь и которые и были поровну поделены между его "возлюбленной сестрой Эмилией, супругой полковника и прочее, и прочее, и его другом и неоценимой сиделкой во время болезни -Ребеккой, супругой полковника Родона Кроули, кавалера ордена Бани", каковая назначалась душеприказчицей.

The solicitor of the insurance company swore it was the blackest case that ever had come before him, talked of sending a commission to Aix to examine into the death, and the Company refused payment of the policy.	Поверенный страхового общества клялся, что это самое темное дело в его практике, и поговаривал о том, чтобы послать в Аахен комиссию для обследования обстоятельств смерти; общество отказывалось платить по полису.
But Mrs., or Lady Crawley, as she styled herself, came to town at once (attended with her solicitors, Messrs. Burke, Thurtell, and Hayes, of Thavies Inn) and dared the Company to refuse the payment.	Но миссис, или, как она себя титуловала, леди Кроули немедленно явилась в Лондон (в сопровождении своих поверенных, г. г. Берка, Тэртела и Хэйса из Тевиз-инна) и потребовала от общества выплаты денег.
They invited examination, they declared that she was the object of an infamous conspiracy, which had been pursuing her all through life, and triumphed finally.	Ее поверенные соглашались на обследование; они объявили, что миссис Кроули - жертва возмутительного заговора, отравившего всю ее жизнь, и наконец восторжествовали.
The money was paid, and her character established, but Colonel Dobbin sent back his share of the legacy to the insurance office and rigidly declined to hold any communication with Rebecca.	Деньги были выплачены, и ее репутация восстановлена; по полковник Доббин отослал свою долю наследства обратно страховому обществу и наотрез отказался поддерживать какие-либо отношения с Ребеккой.
She never was Lady Crawley, though she continued so to call herself.	Ей не пришлось сделаться леди Кроули, хотя она продолжала так величать себя.
His Excellency Colonel Rawdon Crawley died of yellow fever at Coventry Island, most deeply beloved and deplored, and six weeks before the demise of his brother, Sir Pitt.	Его превосходительство полковник Родон Кроули, к великой скорби обожавших его подданных, скончался от желтой лихорадки на острове Ковентри за полтора месяца до кончины своего брата, сэра Питта.
The estate consequently devolved upon the present Sir Rawdon Crawley, Bart.	Поместье и титул достались, таким образом, нынешнему сэру Родону Кроули, баронету.
He, too, has declined to see his mother, to whom he makes a liberal allowance, and who, besides, appears to be very wealthy.	Он тоже не пожелал видеть свою мать, которой, впрочем, выплачивает щедрое содержание и которая, по-видимому, и без того очень богата.
The Baronet lives entirely at Queen's Crawley, with Lady Jane and her daughter, whilst Rebecca, Lady Crawley, chiefly hangs about Bath and Cheltenham, where a very strong party of excellent people consider her to be a most injured woman.	Баронет постоянно живет в Королевском Кроули с леди Джейн и ее дочерью, между тем как Ребекка - леди Кроули - по большей части обретается в Вате и Челтнеме, где множество прекрасных людей считают ее несправедливо обиженной.
She has her enemies.	Есть у нее и враги.
Who has not?	У кого их нет?
Her life is her answer to them.	Ответом им служит ее жизнь.
She busies herself in works of piety.	Она погрузилась в дела милосердия.
She goes to church, and never without a footman.	Она посещает церковь, всегда в сопровождении слуги.
Her name is in all the Charity Lists.	Ее имя значится на всех подписных листах.

The destitute orange-girl, the neglected washerwoman, the distressed muffln-man find in her a fast and generous friend.	"Нищая торговка апельсинами", "Покинутая прачка", "Бедствующий продавец пышек" нашли в ее лице отзывчивого и щедрого друга.
She is always having stalls at Fancy Fairs for the benefit of these hapless beings.	Она всегда торгует на благотворительных базарах в пользу этих обездоленных созданий.
Emmy, her children, and the Colonel, coming to London some time back, found themselves suddenly before her at one of these fairs.	Эмми, ее дети и полковник, которые вернулись недавно в Лондон, встретили ее случайно на одном из таких базаров.
She cast down her eyes demurely and smiled as they started away from her; Emmy scurrying off on the arm of George (now grown a dashing young gentleman) and the Colonel seizing up his little Janey, of whom he is fonder than of anything in the world—fonder even than of his History of the Punjaub.	Она скромно опустила глаза и улыбнулась, когда они бросились прочь от нее; Эмми - под руку с Джорджем (ныне превратившимся в чрезвычайно элегантного молодого человека), а полковник- подхватив маленькую Джейн, которую он любит больше всего в мире, больше даже, чем "Историю Пенджаба".
"Fonder than he is of me," Emmy thinks with a sigh.	"Больше, чем меня", - думает Эмми и' вздыхает.
But he never said a word to Amelia that was not kind and gentle, or thought of a want of hers that he did not try to gratify.	Но он ни разу не сказал ей неласкового или недоброго слова и старается выполнить всякое ее желание, лишь только узнает о нем.
Ah! Vanitas Vanitatum! which of us is happy in this world?	Ах, vanitas vanitatum! (Суета сует! (лат.).} Кто из нас счастлив в этом мире?
Which of us has his desire? or, having it, is satisfied?—come, children, let us shut up the box and the puppets, for our play is played out.	Кто из нас получает то, чего жаждет его сердце, а получив, не жаждет большего?.. Давайте, дети, сложим кукол и закроем ящик, ибо наше представление окончено.