Ярослава и Грач
Шрифт:
— А если она ошиблась? Если ей только кажется, что она влюблена? То что потом?
— Ну так значит пока и не делай ничего такого, в чем бы вам обоим пришлось раскаиваться, — нахмурилась Настя. — Что ты, маленький что ли, что я тебе объясняю?
— Я бы не стал…
— Да хватит уже! — перебила Настя и выкинула недокуренную сигарету в урну. — Просто поговори с ней, и все. Но Гриш… Я взрослый человек, я все понимаю, всякое в жизни бывает: люди сходятся, пробуют, расходятся… Только я
— Хорошего же ты обо мне мнения.
— Была бы плохого, не сидела бы здесь сейчас. Гриш, она же ребенок еще.
— Это меня и пугает.
— Меня тоже… Но все мы были детьми до определенного момента. Мы с Финистом можем запереть ее дома и держать там до старости, но это вряд ли поможет ей повзрослеть. И уж точно не сделает ее счастливой. И потом, так я хотя бы буду знать, что она с тобой, а с тобой она в безопасности.
— Это именно то, что я всегда мечтал услышать от будущей тещи.
Настя засмеялась.
— Тебе до моего зятя еще как минимум разговор с Ярой. И с Финистом потом. Но я даю тебе свое материнское благословение. Так что давай, звони ей. У нее сегодня пары до пяти, встретьтесь и расставьте все точки над «i». А Финиста, так и быть, я возьму на себя. Но если вдруг пришлю сообщение со словами «код красный», линяй из города, — она невесело усмехнулась. — Шутка. Надеюсь…
5.
— Я дома! — крикнул из прихожей Финист.
Настя вышла к нему, прислонилась к стене, наблюдая, как он раздевается.
— Тихо как-то у нас, — заметил он, снимая пуховик. — Яра вернулась?
— Нет.
— Поздно уже, — нахмурился Сокол. — Ты звонила?
— Она у Григория, — честно ответила Настя.
Финист как расшнуровывал ботинок, так и застыл. Поднял на нее глаза.
— Ты сплела заговор за моей спиной? — поинтересовался он.
Иногда это становилось невыносимо: то, как быстро он узнавал о ней все. Может быть это была единственная причина, по которой она до сих пор иногда курила: просто чтобы было хоть что-то, чего бы он о ней не знал.
— Да, — ответила Настя. — Я проделала неплохую работу, а весь куш сорвут эти двое идиотов. Если, конечно, все не испортят.
— Ты уверена? — спросил Сокол.
Отвратительный это был вопрос. Если жизнь чему и научила Настю, то это то, что мало в чем можно быть уверенной. Ну, и еще, что завтра может не настать, поэтому надо спешить жить. И любить.
И Настя кивнула головой. Финист оставил в покое ботинок и сел на банкетку.
— Но если он… — начал было Сокол, но она покачала головой.
— Ты семнадцать лет твердил мне, что с ним она в безопасности. Что изменилось?
— До этого он ее не целовал.
—
— Ты так спокойна.
— Спокойна? — переспросила Настя. — О, я не спокойна. Я вообще в ужасе, потому что если они попробуют, и у них ничего не получится, то это будет катастрофа для всех нас. Но это ее жизнь.
Финист потер ладонями лицо.
— Когда я просил у тебя дочь, я как-то не думал о том, что она вырастет, и мы столкнемся вот с этим всем… Мне хотелось, ну знаешь, этакую маленькую тебя, которая станет обнимать меня пухлыми ладошками и утверждать, что любит.
Настя засмеялась.
— А в результате мы получили гремучую смесь, на фоне которой все наши трое сыновей — сущие ангелы. Ладно, давай искать в этой ситуации плюсы.
— А такие могут быть? — нахмурился Сокол.
— Ну, как посмотреть, — Настя соскользнула с банкетки на пол и стала расшнуровывать мужу ботинки. — Есть вероятность, что мы снова останемся вдвоем и сможем жить в свое удовольствие, ни в чем себя не ограничивая.
Она сняла с него ботинки, сложила руки ему на колени и положила на них подбородок, подняла глаза. Сокол внимательно смотрел на нее. Помолчал немного, потом выдал многозначительно:
— Хм.
И взгляд его просветлел.
— Никаких утренних столкновений из-за ванной?
— Не-а, — помотала головой Настя.
— И никаких зубодерильных звуков из ее комнаты, которые она по ошибке принимает за музыку?
— Угу.
— И она больше не станет воровать мои орешки и сухарики к пиву?
— Ага.
— И можно будет заниматься сексом в любом месте и не только глубокой ночью?
— Да-а. И я даже исполню твою давнюю мечту и стану ходить по квартире голой.
— Грач, значит, — протянул он. — А знаешь, пусть забирает. Уф, что-то аж от сердца отлегло.
Настя засмеялась и поднялась с колен.
— Иди в душ, а потом я накормлю тебя.
Сокол поднялся следом, поймал ее за талию.
— Боюсь, одним ужином мой голод не утолить, — ответил он и притянул ее ближе, — пойдем со мной.
Настя покачала головой, мягко, но твердо отстраняясь.
— Я голодна и немного устала. Но обещаю, что после ужина я что-нибудь придумаю, и ты насытишься.
Она легко поцеловала его в губы, высвободилась и пошла на кухню. Там уперлась руками в спинку стула и застыла.