Ясный берег
Шрифт:
отвечаете? Знали, что у нас социалистическое хозяйство, а
не частная лавочка?
Данилов спрашивал тихим голосом, жестко двигая
тонкими губами маленького рта. Поблескивал золотой
зуб...
— В воинских рекомендациях отмечается ваша
дисциплинированность. Решили, что если война кончена, то
дисциплину по боку?.. Должен вам сказать, что вы на
волоске висели, товарищ Коростелев, с того самого дня.
Сильно чесались у меня
называется, с треском, чтобы другим неповадно было.
Потом подумал: дай погляжу, как он выдержит летний
сезон. Обеспечит совхоз кормами, заложит фундамент
для дальнейшего развития — прощу за Аспазию, не буду
ставить вопрос о снятии...
Коростелев вынул платок и вытер лицо.
— Но разговор в партийных инстанциях должен все
же состояться. Я не допущу, чтобы в моем тресте
разбазаривали племенной скот.
Коростелев слушал, машинально водя платком по
щекам и по шее...
Данилов глянул внимательно, лицо его смягчилось.
— Соображать надо,— помолчав, сказал он другим
тоном, с досадливым сожалением.— Не взыскать
с вас — другие тоже начнут раздавать направо и налево.
Чувствительных-то сердец много. Ведь уже по всем
совхозам звон пошел. Шуточки — дочь Брильянтовой.
Брильянтовая записана во всесоюзную книгу
высокопродуктивных животных. Целая литература о ней
существует, и о потомках ее, и о предках. Не читали, небось?
Возьмите, поинтересуйтесь, в тресте есть... И вот что мне
скажите: допустим, Гречка не вас разжалобил бы, а
кого-нибудь из ваших подчиненных, хотя бы Иконникова,
и Иконников ему вот этак, из рук в руки, отдал бы
дочку Брильянтовой, — взыскали бы вы с Иконникова?
Нет, уж будьте добры, ответьте на вопрос: взыскали бы
или нет?
— Взыскал,— мрачно ответил Коростелев,
отвернувшись.
— Вот то-то. Дело это принципиальное. Речь не
просто о телке. Речь о всем нашем высшем порядке, надо
понимать.— Данилов снова взял отчет, стал перелисты-
вать.— Кирпича восьмую сотню заканчиваете? Хорошо,
И куда предназначили?..— Они заговорили о
строительстве, и об Аспазии больше не было сказано ни слова.
Данилов приехал в августе.
Три дня он провел в совхозе, все осмотрел: тока, и
зерно на токах, и постройки, и завод. Обещал, что к
будущему сезону совхоз получит станок для выделки
черепицы, есть договоренность с ленинградским заводом.
Обещал подбросить стройматериалов... Был на
пастбище, смотрел стадо, ночевал с пастухами на левом
берегу.
и любили, хоть был строг. Как-то вечером застал его
Коростелев на квартире у скотника Степана Степаныча,
в компании старых рабочих. Степан Степаныч играл на
гармони, а гости, и Данилов в том числе, пели: «Хороша
страна Болгария, а Россия лучше всех». У директора
треста оказался высокий тенор, он часто фальшивил, но
пел истово и серьезно, отбивая в воздухе такт большой
рукой, сложенной лопаточкой... «Кажется, я один с ним
держусь натянуто,— думал Коростелев, видя,' как все
кругом запросто обращаются к Данилову,— а для
других он добрый мужик, свой брат».
На четвертый день Коростелева вызвали на бюро
райкома.
Когда вошел в знакомую комнату и увидел, что в углу
на диване сидит Данилов,— понял: сейчас будет
поставлена точка над делом об Аспазии. В первый момент
обрадовался: пусть точка; пусть положат ему
взыскание, какое сочтут справедливым,— и конец. Больше это
не повторится. Но вдруг подумал: а ну, как исключат?
Горельченко человек крутой, неожиданный... Бледнея.и
забыв поздороваться, Коростелев тихо сел на стул у
двери.
Начали с больших вопросов: о ходе обмолота в районе,
о работе элеватора. Данилов сидел прямо, слушал,
вычерчивал в блокноте, положенном на колено, какой-то
сложный чертеж. Ему что, он может сидеть так спокойно
и чертить чертежи... Кругом знакомые лица, сколько раз
видел их здесь Коростелев. Несколько месяцев назад,
весной, он чувствовал себя среди этих людей уверенно,
говорил с ними как равноправный, гордясь своими
хозяйственными замыслами. И вот сейчас он сидит
бледный и понурый. Эти люди, покончив с более важными
делами, обратят свое внимание на Коростелева и обсудят
его,., что? Ошибку, промах, преступление? Как они это
назовут? Как назовет это Горельченко?..
Отворилась дверь, вошел Бекишев; сел рядом с Коро-
стелевым. Ох, как долго говорит инженер, заведующий
элеватором. Скорей бы кончал. Скорей бы решалась
судьба.
«Исключат — жить не буду»,— подумал Коростелев.
Но вот кончает говорить инженер, кончают говорить
все, кому было что сказать об элеваторе,— век это
длилось.
— Информация о совхозе «Ясный берег». Слово
имеет товарищ Данилов.
Данилов говорит тихим голосом, что сделано в