Явка в Копенгагене: Записки нелегала
Шрифт:
По возвращении в Буэнос-Айрес у Торреса случился инсульт. Его частично парализовало, и он вышел из строя, а все дела были в его руках. Дело начало рушиться. Один из компаньонов решил выйти из дела и уехал к себе во Францию, где у него была семья. Таким образом, я фактически остался один, так как адвокат и нотариус в дело не вложили ни гроша, считая свой вклад достаточным в виде офиса с телефонами и техперсоналом. Относились они ко мне исключительно доброжелательно и сами предложили свой офис в мое полное распоряжение, с тем чтобы я начал развертывать свой собственный бизнес, пока Торрес поправится (если он вообще поправится). Я основал свою собственную посредническую контору по экспортно-импортным операциям. И несмотря на наличие
Поскольку аренда жилья нам обходилась чрезвычайно дорого, мы испросили разрешения Центра на приобретение в рассрочку квартиры. Вскоре мы поселились в трехкомнатной квартире на пятом этаже семиэтажного дома. Верхние два этажа занимал архитектор, владелец выстроенного им самим дома. Цокольный этаж занимал гараж. Здание находилось в Оливосе, неподалеку от резиденции президента республики. Из окон нашей квартиры открывался вид на реку с постоянно маячившими на горизонте белоснежными парусами яхт.
На мое имя стала приходить многочисленная корреспонденция практически из всех стран Латинской Америки, а также из США и даже из Юго-Восточной Азии. Один из клиентов в Гонконге предоставил очень интересный выход на США, дававший в конечно счете возможность выехать туда. В самом Буэнос-Айресе я также получил ряд ценных связей и рекомендательных писем бизнесменам, выехавшим в свое время в США и прочно обосновавшимся в американском мире. Аргентинцы пользуются уважением и авторитетом в американском бизнесе. Поэтому вскоре я намеревался совершить деловую поездку по маршруту Чили— Мексика— США, чтобы лично посетить своих клиентов. В Буэнос-Айресе я официально представлял фирмы, производившие целый ряд продуктов на экспорт: кожевенные изделия (ремни, сумочки, перчатки, сувениры), особой расцветки глазурованную плитку для пола, дверные замки с секретом, противоугонные устройства для автомашин с кодовым замком, фурнитуру, расфасованный мед и прочее. На своем «Пежо-404» я колесил по городу и по всей провинции Буэнос-Айрес, посещая в основном небольшие фирмы, искавшие выход своей продукции на экспорт.
У нас появились новые связи. Среди прочих — управляющий фирмой по оборудованию автомобилей специального назначения для нужд городского хозяйства: мусороуборочные машины, машины для поливки улиц, аварийки, техпомощь и прочее. Знакомство это, поначалу показавшееся нам нейтральным, получило впоследствии развитие в интересующем нас направлении. С женой сеньора Рохелио (так звали нашего нового знакомого) Хельгой «Веста» познакомилась на курсах журналистики, куда она поступила по своей инициативе и с одобрения Центра. Это давало «Весте» возможность совершенствовать язык и расширять связи. Сам Луис Рохелио был испанских кровей, тогда как Хельга — французских. Две дочери, семи и десяти лет, учились во французском колледже. Хельга превосходно владела английским, и знакомство наше с ее мужем произошло в Английском театре в пригороде Акасусо. Луис, ни слова не знавший по-английски, тем не менее стоически и невозмутимо с каменным лицом отсидел оба акта спектакля и начал приходить в себя лишь в пивном барс, куда мы зашли после театра. Хельга была довольно образованной и интересной собеседницей, чего нельзя было сказать о Луисе, человеке скрытном, волевом, себе на уме, но тем не менее, как мы потом узнали, умевшем веселиться в хорошей компании.
Луис недавно вернулся из поездки в южную часть страны, целью которой были испытания джипов различных марок для армейских нужд. Из поездки Луис привез множество слайдов с видами
У Луиса и Хельги было мало друзей, и мы, будучи приблизительно одного возраста, кажется, сумели завоевать их симпатии и стали часто бывать вместе на пикниках и в ночных клубах. Однажды в одном ночном клубе выступал молодой певец, друг Игнасио, с которым он когда-то учился в одном классе. Этот друг по имени Педро только что вернулся из Штатов, где проживал с женой, но семейная жизнь там у него не сложилась, и ом решил вернуться в Аргентину. Здесь его ждала служба в армии, от которой (на своем опыте знаю) никак не отвертеться.
Педро пел хорошо, аккомпанируя себе на гитаре, сидя на высоком стульчике посреди зала. Песни были его собственные, к тому же он был начинающим поэтом и композитором. Но пара песенок его была явно антиамериканского характера, и все присутствующие в зале бурно аплодировали. Аплодировали и американцы, занимавшие столик неподалеку. Но аплодировали они своеобразно, как бы невпопад, то и дело устраивая своего рода обструкцию певцу. Особенно выделялся из этой группы рослый упитанный блондин, который уже изрядно нагрузился виски. Оп громким голосом отпускал шуточки в адрес исполнителя, и его собутыльники громко хохотали над его замечаниями.
Луис с Игнасио пару раз подходили к ним, чтобы их утихомирить. Те на какое-то время затихали, затем снова принимались за свое.
Подвыпивший Луис наконец не выдержал и с криком: «Я ему сейчас врежу по морде!» — ринулся к столику американцев. Но возмутитель спокойствия с наглой улыбкой длинной ручищей отталкивал Луиса, который петухом налетал на него. Мы с Игнасио успели вмешаться, прежде чем ссора переросла в стадию мордобития. Быстро расплатившись, мы под руки увели Луиса, который то и дело вырывался, бросаясь в атаку:
— Пустите меня! Я набью морду этому паршивому янки! Гринго [33] вшивый! Как он смеет! Он не у себя дома! Мать его!.. Кусок дерьма!
На выходе он все-таки вырвался и стремглав бросился в зал, и нам стоило немалого труда оторвать его от американца, который, все так же добродушно улыбаясь, шутя отбивался от наскоков Луиса. Мы все же вывели его на улицу и отвезли домой. Хельга всю дорогу ворчала, но он держался стойко: «Нечего здесь делать этим янки! Мы здесь хозяева, или кто? Какой-то г…ный янки!.. Еще будет тут вякать!»
33
Гринго — чужак (лат. — амер.).
Я отвез «Весту» домой, сам же решил вернуться в ночной клуб. Верзила американец уже почему-то сидел один, покачиваясь на стуле в такт музыке.
— Не возражаете? — спросил я по-английски, указывая на стул.
— О да! Пожалуйста, — расплылся он в пьяной улыбке, глядя на меня с любопытством. — Ну что, отвезли вашего забияку домой?
— Отвезли. Извините, что так получилось.
— Все о’кей… Бывает. Как зовут тебя?
— Лэд.
— Все о’кей, Лэд! Все о’кей! — похлопал он меня по плечу. — Будем знакомы, Фрэнк. И давай сразу на «ты».