Язычник: Там еще есть надежда
Шрифт:
Он осторожно перевернулся на бок, и не ощущая никакого желания уснуть, задумчиво уставился в безликую темноту.
13
Ведьмак будил осторожно, памятуя о ране, так неожиданно полученной Вечеславом. Тот несколько раз отмахнулся в полусне, и наконец, открыв глаза, сразу же удивлённо ощупал повязку.
— А, чёрт, — вспомнил он вчерашний инцидент и осторожно поводил левым плечом вперёд-назад. Никаких особых последствий это действие не произвело. Боль не усилилась, не резанула и не кольнула в том месте, где была рана, а осталась такой же тянущей и размытой по всей левой стороне
— Я нам рубахи сходил купил поутру. Льняные. По четыре куны за штуку. Твои вещи всё равно стирать забрали, в крови они чуть. Тебе нравятся с красным рисунком? — ведьмак улыбнулся, протягивая белую рубаху с красной вьющейся вышивкой на рукавах и воротнике. — Будешь теперь первый парень на деревне.
— Не смешно, — Вечеслав поднялся, и пригладив волосы, провёл рукой по подбородку. — Зарос, блин, уже, как ваххабит. Интересно, чем тут бреются, не мечами случайно?
— А зачем бриться? Борода и усы русичу само то. Хотя, бороду можешь сбрить, а усы лучше оставить, как у Светослава что б. Давай, руки подымай, я одеть помогу.
Надев рубаху и подвязав, оказавшиеся слишком длинными, рукава тесёмками, Вечеслав поднялся и стал оглядывать себя.
— Ну всё, теперь, как местный, — довольно кивнул ведьмак. — Никто лишний раз пялиться не будет.
— А джинсы с кроссовками? — усмехнулся Вечеслав, разглядывая нижнюю составляющую своего гардероба.
— Главное рубаха нашенская, — ведьмак подмигнул. — Теперь насчёт суда, — он сделал серьёзное лицо. — Придём на копище, это которое за частоколом в центре, ну, куда быка заводили, помнишь? В общем, ты там больше помалкивай, а я говорить буду, а-то намелешь чего не надобно.
— Да я сам не собирался много говорить, — Вечеслав пожал плечами. — Я ж понимаю, что ничего не понимаю, — он улыбнулся каламбуру. — А кстати, интересно, чего с этим пареньком будет, которого мы поймали?
— Ну, это как вечевой суд решит. Нам главное со вчерашним нападением разобраться, само собой без упоминания полной правды, а все эти медовые дела, это проблемы веси. Хотя, нам с этого дорогу дармовую нужно выбить, секёшь? Ладно, пошли, — ведьмак легонько подтолкнул Вечеслава в спину.
Наскоро позавтракав тем, что Добряш назвал ленивыми варениками, и выпив по кружке холодного и довольно-таки забористого кваса, они двинулись по улице в сторону копища. Добряш шёл впереди, и видно было, что он слегка взволнован. Следом шёл ведьмак, нёся в руке завёрнутый в тряпку нож, а Вечеслав плёлся позади, с непривычки поглядывая на пояс, на котором отсутствовал меч. Надо же, думал он с удивлением, за несколько дней успел попривыкнуть к этой штуке.
Большая часть местных уже давно были на ногах, занимаясь своими делами. И почти каждый теперь не просто посматривал на них с интересом, но и здоровался, кивая головой. Вечеслав, чувствуя какое-то странное ощущение, здоровался в ответ. Получалось, что он не только уже засветился в этом мире, но непосредственно участвует в его делах. Пусть и вроде бы в мелких, почти что бытовых, но тем не менее, остаться в стороне не получилось.
Всю дорогу до копища он вяло размышлял о том, насколько его активное участие здесь может повлиять на общий ход истории. В конце концов, он пришёл к выводу, что если какие-то изменения и произойдут, то вряд ли они будут слишком ощутимыми. Тот, кого он убил, не из местных, так что его смерть никаким боком к этому миру не должна относиться, татей рано или поздно и без них бы поймали, да и ловили уже, наверное, не раз… Хотя с другой стороны,
На площади, у ворот в то самое, как понял Вечеслав, копище, стояло не меньше дюжины мужиков. Когда Вечеслав с ведьмаком и Добряшом появились в зоне их видимости, мужики разом обернулись. Лица их были серьёзными, и на пришлых смотрели даже с неким уважением.
— Здоровья вам, люди добрые, — громко проговорил ведьмак, подойдя ближе.
Мужи дружно кивнули. Среди них Вечеслав узнал двоих, того, что разговаривал с христианским проповедником, и не удовлетворившись объяснением последнего, со злостью плюнул на землю, и старшего охранника допросившего их у ворот. Остальные были незнакомы. Крупный мужчина с кругловатым лицом, обрамлённым густой, короткой бородой, и с густыми, сросшимися бровями, начал представлять собравшихся. Пока очередь дошла до последнего, Вечеслав успел перезабыть как зовут остальных. Запоминание имён не было его коньком, и ему частенько становилось не по себе, когда встретившись с кем-нибудь во второй раз, приходилось переспрашивать. Вот и теперь, кроме Улеба Игнатыча, который собственно и представлял остальных, да Вышата Годславича, того самого с ворот, он никого не запомнил. Даже как-то мелькнуло и забылось странноватое имя спорщика с христианским проповедником. Все из представленных оказались главами родов, которые имели на суде право голоса от их имени. Оказалось, что и Добряш имеет такой же статус, являясь единственным мужчиной в своём роду, но в связи с тем, что он и в первом и втором деле выходил лицом заинтересованным, его этого права на данном вечевом суде лишили.
Ведьмак в свою очередь назвался сам и представил Вечеслава, снова упомянув князя Олега, у которого тот якобы был гриднем. Что означало это слово, Вечеслав уже знал, но именно поэтому и удивлялся он той лёгкости, с которой ведьмак приписывал его к личной охранной дружине самого князя. А что если найдётся хоть один в веси, который и в самом деле служил у Олега Светославича?
Когда, наконец, разобрались с тем, кто есть кто, двинулись к воротам, обе створки которых были открыты настежь. Внутри Вечеслав, поддавшись естественному интересу, принялся жадно рассматривать открывшуюся взгляду картину.
В самой середине внутренней площадки имелось земляное возвышение примерно в метр высотой. На возвышении этом стояли две деревянные фигуры. Одна метра под три высотой находилась ближе к левому краю, и как тут же объяснил ведьмак, это был идол Перуна. Хотя, Вечеслав и сам догадался об этом. В какой-то книге, он уже не помнил какой, ему попадался похожий рисунок. Суровый взгляд, пышные длинные усы, сжатые губы, и во всём этом какая-то грозная сила. Воевская сила. Впрочем, и дурак бы увидев идола, понял бы, что Бог этот вряд ли пастырь овечьего стада.
— А эт я, — шёпотом, с усмешкой сказал ведьмак, кивнув на вторую фигуру, стоявшую чуть правее. — Красавец, согласись?
Второй идол уступал высотой Перуну, но был не менее колоритен. Странноватое удлинённое лицо, с какой-то полуулыбкой, длинные, искусно выведенные резцом волосы, и второе лицо примерно в районе живота, точнее не лицо, а нечто похожее на морду вола.
По середине, между двумя богами горел костёр, несмотря на то, что уже начинало припекать солнце, и Вечеславу вдруг пришло в голову, а не этот ли костёр послужил прообразом Вечного Огня, который горит и по сей день на могилах славных воинов?