Язычник
Шрифт:
Священник задергался, закатил глаза, захрипел.
Борг подошел не торопясь, наслаждаясь мучениями жертвы, и ударил священника ножом в сердце.
Язычники взорвались воплями.
Один из помощников поднес жертвенную чашу к ране, откуда толчками била кровь, наполнил ее и протянул жрецу. Борг поднес чашу к губам деревянного истукана:
– Испей, Род, кровь жертвы и ниспошли нам победу! – возопил он.
Лицо и грудь истукана были в крови.
Потом Борг отпил из чаши сам, и Илью едва не стошнило от отвращения – так хреново ему не было давно.
Воины за веревку утащили труп священника, а Борг и Гостята вскинули руки:
– Перун дал знак! Он принял наши жертвы! Возрадуемся, братья!
Язычники пустились в пляс, образовав огромный хоровод. Они делали несколько шагов в сторону, держась за руки, потом кланялись идолу и кричали «Славься!»
Илья незаметно отошел в сторону и встал за деревом, а когда массовая истерия завершилась и все направились к селу, присоединился. Он шел, а в душе росло негодование. До какой неоправданной жестокости, варварства могут опускаться люди?
Окружавшие же его язычники были веселы, похоже – они не видели в человеческом жертвоприношении ничего необычного. И если раньше Илья воспринимал их как гонимое меньшинство, сочувствовал им, хотя не разделял веры, то сейчас он чувствовал себя здесь чужим – так сильно повлияла на него стойкость молодого священника. На мученическую смерть пошел, но вере не изменил. Как говорится, на миру и смерть красна. А в кругу язычников, среди чуждых ему людей, даже без надежды, что кто-то сообщит семье о его смерти, о месте захоронения… Хотя какое захоронение? Помощники жреца бросят тело в ближайший овраг, на потребу диким зверям. Не по-людски!
Меж тем в селе к возвращению язычников с капища готовились. Вовсю кипели котлы, распространяя дурманящий запах кулеша – кушанья распространенного, простого, сытного и быстрого в приготовлении.
Из кувшина всем желающим разливали медовуху.
Кулеш разложили по мискам, изголодавшиеся язычники уселись на траву и стали есть. Каждому дали по доброму ломтю свежеиспеченного хлеба.
Однако у Ильи аппетит пропал напрочь. Он уселся в стороне, выпил медовухи – слабоалкогольного напитка вроде браги – и подумал: «Водки бы сейчас, чтобы забыться, стереть из памяти увиденную мерзость. Да только нет в этом времени столь крепких напитков».
Подошел Буслай:
– Поел уже, медовухой запиваешь? Шустро ты!
– Как получилось, – пожал плечами Илья.
– После таких обильных жертвоприношений все у нас получится, боги на нашей стороне. Что сможет их распятый бог против Макоши и Перуна?
Буслай был возбужден и доволен. Вокруг много людей, сотни три крепких мужиков – сила! Кто им сможет противостоять? Попы с крестами? На жертвенном камне дни свои окончат, как этот, сегодняшний.
Насытившись, выпив медовухи, мужики развеселились, плясать стали, песни петь, а потом развели огромный костер и стали через него прыгать. По поверьям, огонь очищает от нечистой силы.
Многие к вечеру упились, устали и позасыпали, где придется.
Илье вдруг подумалось: «Что меня здесь держит? Зачем я сюда пришел, в круг чуждых мне по духу людей? Вполне можно уйти незамеченным, вернуться в Ярославль».
Но все-таки чувство верности данному слову перевесило. «Последний раз схожу с волхвами – и все, баста! Чем мог, помог, дальше пусть сами. А я по-человечески жить хочу, как нормальные люди. Женился, пора домом обзаводиться, детьми. Видно, жить мне в этом времени суждено. Жаль, никакой весточки родителям подать нельзя, а наверное, беспокоятся. Интересно, Макошь в самом деле обладает способностью перемещаться во времени? Или существуют параллельные миры? Живут на одной земле люди в разных мирах, не соприкасаются. А перешел тонкую грань – и вот ты уже на другом уровне развития цивилизации», – думал Илья.
Он забрался под телегу Буслая – на самой подводе уже храпел ее хозяин. Под утро выпадает роса, и под телегой удобнее, сухо.
Он уснул уже, как в полночь вдруг почувствовал, как нагревается за пазухой деревянная фигурка Макоши.
Приоткрыв глаза, Илья выглянул из-под телеги: на небе сияла полная луна. «Ну да, – сообразил полусонный Илья, – общение с древней богиней обычно происходит в полнолуние». И тут он услышал голос в своей голове:
«Ратибор, тебе предстоит серьезное испытание. Мятеж будет долгим и трудным, и от тебя будет завить многое. Пройдешь тяготы с честью, как до сих пор, – верну тебя в твое время, к родителям».
– А как же Марья? – шепотом спросил Илья, но ответа не последовало. Видимо, богиня была занята.
Илья оглядел сонный лагерь. Людей много, но неужели богиня общается только с ним одним? А волхв? Или он ее не слышит, но она подает ему какие-либо понятные знаки?
Илья еще некоторое время сидел под телегой – сон не шел. Если все получится, как сказала Макошь, то как же с Марьей? Он вернется, а она останется здесь? Нет, так не пойдет! Либо они вдвоем возвращаются в его время, либо он остается здесь. Такую девушку редко встретишь. Мнения же о современных ему девушках Илья был невысокого – самолюбованием заняты, эгоистичны и меркантильны. Как говорится, плавали, знаем.
Он решил: не хочет богиня общаться – не заставишь, но на следующую ночь он смиренно попросит вернуть его с Марьей, это был бы лучший вариант из возможных.
Илья все-таки уснул. Ему показалось – только веки смежил, а уже Буслай в плечо толкает:
– Здоров ты спать! Али медовухи стоялой перебрал? Кушать пора и в поход.
В лагере уже суета, народ пожитки скромные собирает, возле кашеваров кучкуется.
Илья умылся колодезной водой, поел. В поход так в поход.
Вышли сразу после завтрака. Впереди на телеге Гостята и Борг трясутся. За ними – еще с десяток подвод с провизией, а уж потом нестройной колонной – языческое воинство.
Илья шел в конце колонны. Пыльновато тут, зато все фанатики впереди, думать не мешают.
А поразмышлять было о чем. Если восстание потерпит поражение, что уже было дважды и не исключено, что повторится в третий раз, надо в одиночку в Ярославль пробираться, забирать Марью – и в Псков. А если волхвы верх возьмут? Макошь может перенести Илью в свое время, не предупреждая, или будет полнолуния ждать? Сколько у него времени в запасе – неделя, месяц? Как на распутье стоял.
Через пару часов небыстрого марша они вошли в деревню о пяти избах. Тут явно обитали язычники: на околице – небольшой идол Велеса, и волхвов встречали как дорогих гостей. Все жители вышли, дары преподнесли – несколько караваев хлеба да кваса жбан большой.