Язычник
Шрифт:
Мужик стонал, держась за колено.
– Ты подожди, не уходи, – пошутил Илья, а сам сбегал на кухню и запалил там масляный светильник от угольков в печи. Выскочив во двор, он поднес светильник к лицу мужика и поразился – оно было ему знакомо!
– Ты же должен в карауле на городских воротах стоять!
Перейдя к первому мужику, Илья заметил, что тот уже стал дышать ровнее, вот-вот придет в себя. Он осветил лицо мужика неровным колеблющимся светом – и этот знаком! Оба были позавчера с рыжим, наверняка односельчане – такие обычно вместе держатся.
Илья вернулся к тому, который стонал.
– Зачем
– А не пошел бы ты…
Не дослушав, Илья ударил ему ногой по зубам. Мужик взвыл и схватился за челюсть.
– Ты бы не выл, как шакал, людей испугаешь. Ночь, люди отдыхают, а ты орешь, как резаный… Говори, кто вас послал, иначе придушу или сломаю что-нибудь.
– Никто нас не посылал, сами пришли. Ты Рокше голову срубил, навроде как курице, а он сельчанин наш.
– Это рыжий, что ли?
– Он. Заводилой у нас был. А мы его – за стены городские, на съедение зверью… Эх!
– Заслужил.
Илья раздумывал, что делать с этими. Отпустить? Так зло затаят, при каждом удобном случае мстить будут, а то еще и других подговорят. Хуже всего, когда в войсках раздрай. Убить? От тел избавляться надо, иначе скажут – самоуправством занимался.
И все-таки он выбрал второе – лишить непрошеных гостей жизни. Не успокоятся они, даже злее будут за травмы свои, за унижение, которое испытали, когда напали вдвоем, с ножами, но не смогли одолеть одного.
Илья схватил травмированного за грудки, посадил на землю, шагнул за спину, обхватил его голову ладонями и резко рванул в сторону, ломая шейные позвонки. Бросив бездыханное тело, так же поступил со вторым. Вот козлы! Выспаться не дали! Теперь тела тащить надо за стену, а если встретится кто из язычников – хлопот не оберешься.
Тут он припоминать стал: как ко вторым воротам идти, мостик есть через овраг – вот туда тела он и сбросит. Найдут опосля – невелика беда, на обоих даже ранений нет.
Нести тело на себе Илье не хотелось, не брат он ему. Потому взял убитого за ноги и потащил по дороге. Дойдя до мостика, он сбросил тело и услышал, как оно покатилось вниз, на дно оврага. То же самое он сделал со вторым убитым.
Однако когда стал возвращаться, увидел странную картину: дорогу вдоль забора, что у его избы, подметала женщина. Услышав его шаги, она метнулась за калитку.
Илья догнал ее:
– Алена! Ты что тут делаешь?
– Следы заметаю. Это ночью не видно ничего, а днем увидят.
– Хм, за меня боишься?
– Услышала я разговор во дворе, потом крик. Дверь немножко приотворила – все и увидела.
– Осуждаешь?
– Они сами пришли по твою душу.
– Тогда забудь.
Женщина кивнула.
Илья запер изнутри калитку, потом то же самое сделал со входной дверью в избу. Были же запоры, прежний хозяин избы справный мужик был, все сделал на совесть. Только вот не воспользовался этим Илья, а зря – могло и боком выйти. Убив его во сне, они без жалости расправились бы и со свидетелями – Аленой и мальцом.
За возней прошла большая часть ночи. Илья ворочался в постели – уснуть не получалось. При первых же лучах солнца он поднялся, оделся и вышел во двор. Вернул на место пустую бочку, осмотрел двор. Подобрал ножи – сломанный и целый, который он отбросил ночью к амбару. На огородике, на заднем дворе, сделал носком сапога ямку, в которую бросил железяки и присыпал их землей. Затем он вышел на улицу и прошелся туда-сюда – нигде никаких следов.
Только теперь Илья успокоился. У рыжего, которого звали Рокшей, эти двое придурков нашлись, у них же свои знакомые могут быть, а вендетты или кровной мести Илья очень не хотел.
Нехотя поев, он отправился на площадь. Если убитых спохватятся, он услышит разговоры. Однако об убитых им ночью людях никто не вспоминал. Единственно – упомянули, что совсем распустились, ночью из караула двое ушли, бросив ворота без пригляда и охраны.
Когда разговоры дошли до волхвов, Борг позвал к себе Илью.
– Нехорошо, Ратибор!
– Ты о чем?
– Ворота без пригляда остались.
– Люди твои, волхв, я им не указ. В караул я их назначил, но рядом стоять не обязан. Я вчера подходил, так ты занят был.
– Верно. А ты сегодня скажи.
– Людей на десятки и сотни разбить надо, каждому десятнику и сотнику – свое задание. Случись нападение – неразбериха получится.
– Ратибор, у нас же не дружина! К чему это все?! Каждый язычник добровольно пришел. А появятся незваные гости – все вместе против ворога выступим. Боги нам помогут.
– Ну, коли боги помогут, кто против?
Борг явно хотел править в городе единолично – и как духовное лицо, и как военачальник. К тому же волхву была чужда дисциплина. Преданность и поклонение ему лично – вот все, что требовалось от язычников. Илья же не очень вписывался в эту концепцию. Однако, если верховный вождь не хочет, быть посему. В конце концов, волхв сам так решил, и он же ответственен за мятеж, а назвать другим словом их выступление Илья не мог.
Меж тем до Вышаты уже дошли сведения о выступлении язычников. И опять этот Борг! Никак Вышата не мог поймать его да вздернуть на суку. Но теперь-то волхву конец. Из Белоозера путей немного, всего три. Местность пустынная, и укрыться волхву будет негде. И еще одно: где волхв, там и этот проклятый Ратибор. Уж он, Вышата, и убийц подсылал к нему, да только не вернулись они. Не так прост этот Ратибор, и убить воина Вышата жаждал не меньше, чем волхва. Борг мутит воду, поднимает людей на мятежи, а Ратибор защищает их, не дает утопить мятеж в крови язычников.
Глава 10. Гнев богини
Одним ударом Вышата хотел убить обоих. Они сейчас не столько возмутители спокойствия, сколько его личные враги, особенно Ратибор. Он меч его украл и деньги взял, а такое не прощается. А то, что Вышата сам на это нарвался, украв женщину Ратибора, он выкинул из головы. Собственные промахи и ошибки в памяти стараются не хранить, зачем отравлять жизнь?
Дружина выехала из Ярославля уже утром, для гридей походы – дело привычное.
Вышата ехал впереди, мечтая о том, как он схватит обоих. А сколько при этом язычников и даже дружинников погибнет, его не волновало. Близок час отмщения! Волхвов он повесит – пусть болтаются на веревках в назидание другим. А Ратибора очень хочется взять живым. Смерть в бою – быстрая смерть, почетная для воина – она не для Ратибора. Он должен помучиться. Но сначала люди Вышаты девку его помучают – и обязательно на глазах Ратибора, пусть муки душевные примет. Любит он ее, иначе зачем бы ему было жизнью рисковать, в крепость проникать и в хоромы воеводы?