Язычник
Шрифт:
Потом девку на куски порубить, да за самого воина приняться. Мужик он сильный, под пытками быстро не умрет, мучиться долго будет. Глаза воеводы мстительно блеснули – он и меньшие обиды в свой адрес не спускал.
Конница мчалась быстро. Периодически дружинники замечали следы прошедших язычников в виде капищ с жертвоприношениями и ленточек на деревьях. Это еще больше распаляло воеводу: была бы его воля – гнал бы без остановок. Но лошадям нужен отдых, еда, и приходилось делать вынужденные остановки. В таких случаях воевода грыз от нетерпения ногти, был хмур и раздражителен. Гриди без необходимости боялись мимо проходить – прицепиться мог воевода.
К исходу третьего дня вдали показался город.
Воевода распорядился остановиться на ночлег, причем сделать это надо было за небольшим пригорком. Воины его устали, надо разводить костры для приготовления пищи, и ни к чему, если дружину обнаружат раньше времени. Воевода и подумать не мог, что язычники несут караульную службу из рук вон плохо. Кроме того, была у воеводы задумка одна. Если войско увидят из города, то успеют закрыть ворота. В Белоозере воевода раньше бывал, крепкие стены его видел и штурмовать их не хотел: на это уйдет слишком много времени, а запасов провизии у дружины на несколько дней.
Он вызвал десятников и поручил им к утру найти подводу, а ратникам – переодеться в мужицкую одежду и утром в город отправиться, а оружие в телеге сеном прикрыть. А как подводы ворота пройдут, караул перебить и держаться до подхода дружины.
Десятники план одобрили. Они сами понимали, что осада – дело долгое, хлопотное и грозит потерями. Язычники – люди упертые, без боя не сдадутся. И ворваться в город без штурма и осады – большая удача, половина успеха.
Ночью Вышате снились приятные сны, и проснулся он в добром настроении. Пятеро дружинников, переодетые в драные рубахи, уже выехали. Воевода сам взошел на пригорок и наблюдал, как подвода медленно едет к городу, – он хотел сам увидеть сигнал, что ворота в руках дружинников. Эх, как ворвутся они в город да порубят всех в капусту!..
Воевода вызвал десятника:
– Пусть коней седлают и готовятся.
– Исполню.
Десятник убежал передать приказ дружине, а воевода снова уставился на повозку. Вот она подъехала к открытым воротам – над стеной мелькают головы караульных. Несколько томительных минут ничего не было видно, потом над стеной появилась фигура, но издалека не понять – кто. Однако человек трижды вскинул обе руки – обусловленный сигнал! Теперь надо поторапливаться!
Презрев приличия, воевода – по должности он обязан ходить неспешно – бегом скатился с пригорка и бросился к своей лошади, крича на бегу:
– На коней!
Дружина вырвалась из-за пригорка и на рысях пустилась к городу. Полкилометра они пролетели за несколько минут.
Воевода скакал в первых рядах и молил об одном – не закрыли бы ворота! Ведь должен быть караул, кто-то же проверяет его.
Влетев в ворота, всадники остановились, и воевода сразу распределил десятки – кто по какой улице двигается.
– Прочесывайте все, осматривайте избы и дворы. Один десяток сразу по улице до конца, другой десяток – по дворам. Жителей не трогать. Кто сопротивляться будет – рубить! Общий сбор на площади. Исполнять!
На себя воевода взял главную улицу, и большая часть дружины двинулась с ним.
Воевода пустил лошадь шагом. Пусть гриди проверяют все дворы, не хватало только, чтобы из избы мятежники ударили им в спину. У волхва всегда были меткие лучники, и получить стрелу Вышате не хотелось. Хоть и кольчуга надета, и шлем, но от стрелы с узким и каленым наконечником броня не спасет.
Дружинники ногами выбивали калитки, где было заперто, или перелезали через заборы, врывались в избы, пугая женщин и детей. Поскольку дело было утром, большая часть язычников собралась на площади, где волхв вознамерился проповедовать.
Шум, крики, топот множества копыт, бряцанье оружия долетели до ушей язычников – не все они были при оружии. Почуяв опасность, люди бросились к жилью, где оставили копья, луки, сулицы и мечи, у кого они были. Меньшая часть, имевшая оружие при себе, выстроилась на площади, перегородив выход с улицы, – хоть одно грамотное решение волхва! Улица узкая, и какое-то время дружинников можно сдерживать небольшим количеством язычников.
Защелкали луки, засвистели стрелы. Пращники крутили над головой пращи, в сторону гридей летели камни – опытный пращник на сотню метров попадал в голову. Даже если язычник имел защиту в виде шлема, контузия или ранение было ему обеспечено.
Дружина понесла первые потери. Вышата, едва увидев перерывающих улицу язычников, тут же спрятался за спины дружинников, подбадривая гридей криками.
– Вперед, на ворога! Разгоним босоту!
Но стрелы и камни выбивали дружинников из строя. Вышата даже уже подумал – не отступить ли?
Положение выправили десятки, что шли по другим улицам, – они ворвались на площадь и сразу схватились за мечи. Рубка пошла страшная.
Волхвы метались у идолища, не зная, что предпринять, а Борг сразу вспомнил о предупреждении Ратибора. Но как руководить обороной, когда каждый язычник сам за себя? Яростно, фанатично и упорно – но там, где каждый сам считает это нужным. И в бою уже не успеть приказать, перестроиться.
Волхв осмотрелся – почему не видно Ратибора? Сейчас на него одна надежда. Не зря его в поход взял, он должен спасти ситуацию. И волхв послал подручного найти Ратибора.
А Илья спокойно сидел в избе, ел тертую редьку со сметаной, закусывая ее копченой рыбой и откусывая от ломтя свежеиспеченного пшеничного каравая.
С криком распахнулась калитка, во двор вбежал один из молодых помощников волхва и закричал громко:
– Ратибор! Ты здесь?
– Поесть не дадут, – пробурчал Илья и вышел во двор.
– Быстрее! Дружина княжеская в город ворвалась, волхв к себе призывает!
– Доигрались, блин!
Илья кинулся в избу, опоясался мечом, тут же выбежал из избы и помчался по улице и площади.
И вправду – с площади доносился необычный шум.
Едва вбежав на площадь и окинув взглядом место битвы, он понял – его вмешательство уже ничего не изменит, бой проигран. Дружинники с трех сторон теснили язычников к центру, к идолу. Оба волхва стояли у жертвенного камня, подняв руки к небу, и читали молитвы.