Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)
Шрифт:
1. Суффиксация имен существительных, где активнее всего развивались словообразовательные новшества, позволяет сделать выводы о тенденциях, существующих в разных типах имен. Среди собирательных имен существительных новые производные крайне немногочисленны, прежде всего нужно говорить о семантической и прагматической актуализации в эмигрантском обиходе старых слов. Среди абстрактных имен существительных словообразовательной динамики больше: некоторые модели получили активизацию на почве эмигрантского языка для называния реалий эмигрантской жизни (например, рост слов с суффиксом – ство, – ация), другие почти не испытывали словообразовательной активности (суффикс – изм, – щина). Конструктивное словообразование имен существительных весьма дифференцированно по активности суффиксов: в эмигрантской прессе уже в 30-е гг. XX в. появились новые производные на – скость (от относительных прилагательных), которые в русском языке метрополии получили распространение, по крайней мере на полвека позже, только в 1980-е гг… И напротив, другие суффиксы конструктивного словообразования: – ение, – ание, – ие, -к(а)) следовали узусу конца XIX – началу XX в., сохраняя больше, чем в русском языке 1920–1930-х гг., вариативность и меньшую степень семантического размежевания.
2. Нахождение русскоязычной прессы в иноязычном окружении способствовало активизации «вторичных» суффиксов – альный, – ический, служивших в русском языке XIX в. прежде всего для создания прилагательных от иноязычных основ. Эмигрантская пресса осталась равнодушной к отаббревиатурным производным, прилагательным на – ск(ий), получившим мощное развитие в русском языке метрополии.
3. Словообразование глаголов в эмигрантской прессе не обнаруживает особенных потрясений и изменений. В русском послереволюционном языке был заметен рост употребления глаголов с суффиксами стилистического словообразования (напр., -ну-), находившийся в русле демократизации («снижения») языка, однако эмигрантский языковой узус не отмечает такого процесса.
4. Префиксально-суффиксальное словообразование имен существительных и прилагательных показывает как сходства, так и различия в назывании реалий в советском и эмигрантском обиходе. В этой группе слов явственно виден «социальный заказ» эмигрантского узуса: активность префиксов пан-, лже-, над-, полу-, нео– непосредственно связана с потребностью наименования и оценки явлений с позиций эмигрантского мировидения.
5. Компрессивное словообразование, представленное аббревиацией, усечением и универбацией, напрямую мотивировано кардинальными социальными изменениями в жизни страны. Среди всех типов аббревиатур: 1) инициальные; 2) смешанные; 3) слоговые – эмигранты предпочитают использование третьего типа как наименее затемняющего смысловую структуру слова. Преобладание инициальных точечных аббревиатур в эмигрантской публицистике свидетельствует об особом (нелексикализованном) статусе таких языковых феноменов и признании их условными, искусственными словами, в отличие от русского языка в СССР, быстро осваивавшего инициальные аббревиатуры и признававшего их лексико-семантическим элементом словаря (отсюда – стремление к бесточечным написаниям). Степень кодификации и унификации аббревиатур в эмигрантской прессе крайне невелика и зачастую предоставлена в личное распоряжение пишущего. Универбаты, имеющие просторечно-фамильярную стилистическую окраску уже в момент своего появления (конец XIX – начало XX в.), не получили развития в эмигрантском узусе, в отличие от их бурного роста в разговорно-профессиональной сфере в 20–30-х гг.
6. Сложные имена существительные (со значением лица и не-лица) активно используются в эмигрантской прессе. В группе личных имен получили активизацию словообразовательные компоненты – фил, фил-, -росс, младо-, -люб (в монархических изданиях), в группе неличных: анархо-, иудо-, само-. Появление новых технических реалий проявляется в росте наименований с компонентами радио-, кино-.
7. Составные имена существительные в эмигрантской публицистике сосредоточены в меньшей степени на назывной функции, но больше на выражении оценочной; «левые» газеты чаще и активнее используют составные имена, нежели охранительные, монархические издания. В группе составных имен прилагательных обращает на себя внимание использование слов, включающих в свой состав такие прагматически значимые элементы, как национальный, общий, весь, мыслящий.
8. Гибридное словообразование представлено немногочисленными примерами (имена существительные, прилагательные, глаголы). Слова-гибриды используются либо с номинативной функцией (социально-экономические реалии), либо с игровой (шатаж).
9. Субстантивные производные, образованные по типу семантической конденсации и получившие развитие в русском языке метрополии 20–30-х гг. в связи с «социальным заказом», в эмигрантской прессе не встречаются.
Глава 4
Гендерные наименования
Общие замечания
Гендерно ориентированными наименованиями (gender specific names) в современной лингвистике обозначают имена лиц мужского и женского пола. В 1980-е гг. термин понимался и в более специализированном значении, как обозначения только лиц женского пола (и в этом случае говорят о nomina feminina) [Кирилина 2004: 16–17]. Словообразование многих таких имен мотивируется в преобладающем количестве случаев словами мужского рода и, таким образом, представляет собой вторичные (в словообразовательном отношении) языковые феномены. С этим связано и лексическое своеобразие существительных женского пола: семантически они формируются на базе слов мужского рода.
Гендерные наименования (применительно к людям) имеют в русском языке обычно пять типов языковых соответствий (без супплетивных форм типа брат – сестра, человек – мужчина – женщина): [113]
1) обозначение мужчины – обозначение женщины (словообразовательный дериват от первого, нейтрального члена): учитель – учительница;
2) обозначение мужчины – обозначение женщины (маркированный член родовой оппозиции, не образованный от первого, а соотносительный с ним): француз – француженка, вдовец – вдова, дурак – дура;
113
Назовем несколько работ, рассматривающих данную проблематику: [Копелиович 1986; Долешаль 1997; Кронгауз 1996, 2005; Nikunlassi 1999; Schmid 1998; Doleschal & Schmid 2001].
3) обозначение мужчины – обозначение женщины без родовой дифференциации: пилот, пешеход, президент;
4) обозначение мужчины – нулевой эквивалент женского пола: евнух, бородач, двоеженец;
5) нулевой эквивалент мужского пола – обозначение женщины: роженица.
Если рассматривать гендерную проблематику со словообразовательной точки зрения, то нельзя не согласиться со следующим утверждением: «ни на одной словообразовательной категории не сказались в такой мере социальные факторы, породившие борьбу различных тенденций в языке и вступившие в сложные взаимоотношения с тенденциями чисто языковыми, в частности словообразовательными, как на словообразовательной категории личных существительных муж. и жен. р. в их отношении к полу лица» [РЯСОС 1968: 191]. Социальные факторы, способные влиять в XIX в. на процессы именования лиц женского пола, были крайне ограниченны: сфера занятий женщины – дом, семья; престижность женщины определялась престижностью и статусом места службы, деятельности ее мужа [Янко-Триницкая 1966; РЯСОС 1968: 191; Comrie et al. 1996: 231]. Возможности применения женского труда, особенно с развитием капиталистических отношений в России, являлись чрезвычайно сильным социальным стимулирующим фактором для появления номинаций со значением женскости: ткач > ткачиха, акушер > акушерка, учитель > учительница, актер > актриса, писатель > писательница и под.
Развитие и усложнение экономических, социальных, политических институтов страны на рубеже конца XIX – начала XX вв. радикально изменили роль женщины в обществе в первую очередь с точки зрения трудовой занятости: в 1901 г. 26 % женщин было занято в промышленности, через 15 лет, в 1917 г., – уже 40 % [Янко-Триницкая 1966: 170–171] (следует уточнить: прежде всего на неквалифицированной работе [Янко-Триницкая 1966: 170; Comrie et el. 1996: 234]). Рост занятости женщин особенно заметен после 1914 г., с началом Первой мировой войны, «в металлообрабатывающей промышленности, в промышленности пищевых продуктов, на обмундировочных заводах, в конторах, канцеляриях» [РЯСОС 1968: 192].
Именно эти экстралингвистические факторы стали решающими в процессах именования женских профессий отдельным словом. Языковая ситуация начала XX в. предлагала следующие возможности номинации женщин в сфере занятий, профессий (nomina professionalia):
1) словами мужского рода;
2) при помощи суффиксов женского рода (-ша, – иха, – ица, – ка, -уха);
3) сложными словами с «женским» конкретизатором (типа автор-женщина, женщина-летатель, редактор-издательница, женщина-врач и др.).