Языки Пао
Шрифт:
С крыши дворца донесся голос панарха: «Ты проиграл, Эван Бузбек, тебе некуда бежать. Вы окружены, ваши трофеи у нас в руках. Сдавайтесь — или все ваши святыни будут уничтожены, и каждый из вас погибнет!»
Бузбек сдался. Ему пришлось преклонить колено на ковре своих предков перед панархом и капитаном мирмидонов. Гетман отказался от любых притязаний на вассальную дань и поклялся больше никогда не замышлять никаких нападений на Пао. После этого ему вернули святыни клана Брумбо. Угрюмые топогнусцы отнесли трофеи в свои корабли и покинули планету.
Глава 18
Раз
Территория, населенная мирмидонами, тоже постепенно увеличивалась, хотя их численность начали ограничивать. Детей из традиционных паонезских семей больше не посылали в военные лагеря — только ребенок, родители которого были мирмидонами, считался принадлежащим к касте «героев».
В Поне община «аналитиков» тоже росла, но еще медленнее, чем военное сословие. Новые корпуса Института возводили на вечно затянутых тучами склонах хребтов, окружавших плато, а Палафокс построил себе мрачный замок на голом заоблачном утесе.
Ряды переводчиков теперь пополнялись главным образом аналитиками; по существу, элита переводчиков слилась с кастой аналитиков и стала чем-то вроде подразделения Института. Так же, как и другие группы, переводчики размножались, их влияние усиливалось. Несмотря на относительную изоляцию трех «неолингвистических» каст, они постоянно взаимодействовали между собой и с традиционным паонезским населением. Когда под рукой не было переводчика, представители различных языковых групп объяснялись на «синтетическом» наречии — благодаря относительной простоте словаря и грамматической структуры оно стало чем-то вроде второго языка для всех, кто занимался торговлей и перевозками, а также для многих государственных чиновников. В тех случаях, однако, когда требовался точный перевод — например, при оформлении документов — приходилось вызывать переводчика.
Так проходили годы — проекты Палафокса, навязанные населению узурпатором Бустамонте и неохотно поддерживаемые Бераном, осуществлялись. В четырнадцатом году правления Берана Панаспера благосостояние населения достигло невиданного уровня: паоны начинали богатеть.
Беран давно недолюбливал раскольную систему содержания крепостных наложниц в дортуарах, ненавязчиво укоренившуюся в Институте аналитиков за Зголафским хребтом.
Первоначально не было недостатка в паонезских девушках, соглашавшихся поступить в сексуальное услужение за приличное вознаграждение по окончании договорного срока, и все сыновья и внуки Палафокса — не говоря уже о самом наставнике — содержали многочисленные гаремы в окрестностях Пона. Но по мере того, как основное население планеты перестало голодать и принялось накапливать сбережения, число молодых женщин, готовых рожать раскольникам детей за деньги, резко сократилось, и через некоторое время распространились странные слухи. Говорили о каких-то наркотиках, о гипнозе, о
Беран приказал провести расследование методов пополнения гаремов «аналитиков». Панарх понимал, что тем самым он наступает на любимую мозоль раскольников — но не ожидал столь мгновенной и прямолинейной реакции. Лорд Палафокс явился в Эйльжанр.
Однажды утром он появился на верхней террасе дворца, где Беран сидел, глядя на море. При виде высокой худощавой фигуры с узловатыми конечностями Беран не мог не подивиться тому, как мало изменился Палафокс за прошедшие годы — даже его одежда была такой же, как в тот день, когда они впервые встретились на Пао: серовато-коричневая роба из толстого сукна, темно-серые облегающие брюки, остроконечная шапка с козырьком. Сколько лет было раскольнику?
Палафокс не стал тратить время на пустые разговоры: «Панарх Беран, возникла нежелательная ситуация, в связи с чем тебе придется принять конкретные меры».
Беран медленно кивнул: «В чем заключается нежелательная ситуация?»
«Моя личная жизнь подверглась вторжению. У моего порога вертятся какие-то недотепы-шпионы, женщинам в моем дортуаре надоедают нахальной слежкой. Будь так любезен, узнай, кто распорядился меня преследовать, и накажи виновника».
Беран поднялся на ноги: «Лорд Палафокс, вы прекрасно знаете, что я лично распорядился провести расследование».
«Неужели? Это просто поразительно, панарх Беран! Что ты надеешься таким образом узнать?»
«По сути дела, я не ожидал что-либо узнать. Я надеялся, что вы истолкуете мои действия как предупреждение и внесете изменения в применяемые вами методы таким образом, чтобы для дальнейших расследований не было никаких оснований. Вместо этого вы решили протестовать, что может привести к осложнениям».
«Я — наставник Раскольного института. Я действую прямо и не нуждаюсь в уклончивых намеках», — голос Палафокса приобрел металлическую жесткость, но последнее заявление никоим образом нельзя было рассматривать в качестве обоснованного возражения.
Беран достаточно долго изучал искусство полемики и поспешил закрепить преимущество: «Вы были исключительно полезным союзником, лорд Палафокс. Взамен вы приобрели практически полный контроль над целым континентом, Нонамандом. Сохранение этого контроля, однако, обусловлено законностью ваших действий. Использование женщин, добровольно отдающих себя в услужение, хотя оно и противоречит паонезским нормам поведения, не является преступлением. Тем не менее, если такие услуги предоставляются не добровольно...»
«У тебя есть какие-нибудь основания для подобных замечаний?»
«Слухами земля полнится».
Палафокс язвительно усмехнулся: «Допустим, тебе удастся подтвердить эти слухи — что тогда?»
Беран заставил себя не отвести глаза под каменным взором раскольника: «Ваш вопрос не находит практического применения. Он относится к уже несуществующей ситуации».
«Потрудись не говорить загадками».
«Простейший способ опровергнуть упомянутые слухи, — объяснил Беран, — заключается в том, чтобы предать гласности процесс найма наложниц. Отныне женщины, желающие поступить в услужение к вам и к вашим потомкам, будут регистрироваться и временно размещаться в правительственном распределительном центре — здесь, в Эйльжанре. Все договоры с наложницами будут согласовываться и оформляться в этом центре; любая другая контрабандная перевозка женщин в Нонаманд будет рассматриваться как насильственное похищение».