Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира
Шрифт:
К племени бану таййи историки прошлого относят и предков крупного североаравийского племени джабаль шаммаров. Во II в. н. э. они отодвинулись из Йемена в Верхнюю Аравию и заселили северное плато Неджда (район у гор-близнецов ‘Аджа и Салма), потеснив оттуда племена бану ас’ад и бану тамим.
Йеменские корни прослеживаются и у легендарных киндитов, о которых мы еще не раз упомянем в этой книге. Вначале они подались на восток Аравии, во владения Великого Дильмуна (Бахрейна). Оттуда проследовали в Хадрамаут, а из него – в Верхнюю Аравию. Объединив под своим началом несколько североаравийских племен, стали совершать набеги на владения Сасанидов, что на территории современного Ирака, и обратили на себя внимание византийцев. Самыми дерзкими из этих набегов (газу) были те, которыми руководил вождь киндитов ал-Худжра, по прозвищу ал-Марир (Решительный). Предприняв набег, они с быстротой молнии исчезали на «кораблях пустыни» (верблюдах) в «море песка», в Аравийской пустыне, и бесследно скрывались в известных только им оазисах-бухтах. В особенности бедуинов– киндитов, рассказывают своды аравийской старины, было возникать ниоткуда, буквально вырастать из-под земли. К 480 г. влияние царства киндитов простиралось до Хиры, столицы Лахмидов. После смерти Худжра, земли которыми он управлял, отошли его сыновьям, Му’авиййи (по прозвищу Черный) и ‘Амру. Один из потомков основателя племенного союза киндитов, легендарный Харис, сын ‘Амра, вошедший в легенды и предания племен Аравии, наводил ужас на жителей городов, которые он нещадно грабил. Его бедуины вели себя в боях отважно и дерзко, не ведая страха, как машины смерти. Города, осаждаемые ими, тут же опускались на колени. Жители цепенели в ужасе.
В 503 г., во время очередной сшибки Византии с персами (502–506), византийцы вступили в переговоры с Харисом. Была достигнута договоренность, что бедуины, подвластные киндитам выступят союзниками византийцев. И «обратят оружие свое», «острые клинки и дальнобойные стрелы», кавалерию, верблюжью и конную, против Лахмидов, вассалов персов. Услуги, оказанные тогда Византии киндитами, их внезапный набег на Хиру, удар в спину неприятеля византийцев, обошлись Константинополю недешево. Киндитам выплатили крупную по тем времена сумму, золотом и драгоценными камнями. Казначеи императора Анастасия (430–518), как шутят историки, надолго, по-видимому, запомнили «прейскурант» услуг кочевников– киндитов. Но дело, сделанное ими, того стоило.
В начале VI века в противостоянии Византии с Персией возникла так называемая пауза мира; и в отношениях Константинополя с киндитами образовалась трещина, в которую и провалилось легендарное царство киндитов. Со временем оно бесследно исчезло в песках Аравии, как многие до него и после него. Но память арабов Аравии о племени, которое основало это царство, не стерлась. И, думается, во многом благодаря тому, что имя этого племени йеменитов воспел в своих стихах Имр’-л-Кайс, величайший поэт Древней Аравии. В племенах Аравии этого прославленного потомка одного из знатных родов династии правителей Хадрамаута называли «блуждающим принцем». Всю жизнь, как гласят сказания, он «скитался от племени к племени», страстно желая «возродить былые славу и величие рода своего». Слыл отважным и искусным воином. Но имя свое в историю «Острова арабов» вписал тем, что стал одним из величайших «рыцарей слова» и любимых «златоустов» арабов Древней Аравии. И вознес он на вершину славы, повествуют предания, имя древнего рода своего. Заставил заговорить и о нем самом, и о подвигах его предков, в том числе легендарного деда Хариса, не только в племенах и царствах Аравии, но и за ее пределами – в Персии и Византии.
Когда в 530 г. император Юстиниан задумал, выражаясь языком тех лет, «осадить персов» и «учинить им всюду ущерб и вред», то не мог, конечно же, не вспомнить, как помогли в свое время византийцам в борьбе с персами на восточных рубежах империи арабы-киндиты.
И задался Юстиниан мыслью возродить царство киндитов. Имя Имр’-л-Кайса гремело тогда по всей Аравии, было на устах у всех и каждого. На него-то император и сделал ставку. Однако затея не удалась. Собрать и склеить остатки разбитого царства не смог даже Имр’-л-Кайсу, с его силой воли, авторитетом воина и поэта, умом и смекалкой. В сложившейся непростой тогда для него ситуации император Византии повел себя достойно: решил пригласить принца в Константинополь, «предоставить ему убежище», облагодетельствовать почетной должностью и, таким образом, отблагодарить за предпринятые им усилия.
Имр’-л- Кайс в Константинополь прибыл, и встретил там «пышный прием». Юстиниан назначил его филархом (военачальником) над арабскими племенами Палестины. Но по дороге туда Имр’-л-Кайс внезапно скончался. По преданиям арабов Аравии, умертвили его по приказу того же Юстиниана. Дело в том, что императора до глубины души оскорбило то, что красавец-принц из Аравии, «желание которого возродить царство киндитов он поддержал и благородным порывам души которого внял», умудрился за короткое время пребывания в Константинополе соблазнить одну из принцесс, и нанести тем самым оскорбление ему, владыке Византии.
Одни племена в Аравии славились своими воинами, другие – следопытами, третьи – «златоустами», то есть поэтами и сказателями. Легендарный межплеменной союз, объединивший племена бану ‘аджман и ал-мурра, отличался необыкновенным мужеством и храбростью. У племен этих, выходцев из йеменского Наджрана, сообщают собиратели аравийской старины, был общий прародитель, ‘Аджаим ибн ‘Али. Старший сын ‘Аджаима, Марзук ибн ‘Аджаим, стал родоначальником племени ал-‘аджман, а Мурра ибн ‘Аджаим, другой его сын, – дал начало племени ал-мурра. Потому-то и относились они друг к другу как кровные братья. Если кто-либо из этих двух племен, пишет в своих увлекательных заметках об арабах аравийской пустыни X. Диксон, нуждался в помощи, то посылал к «племени-брату» вестника. Въезжая на становище «кровного брата», он выкрикивал боевой клич предков: «’Айал Марзук!». Клич этот и верблюд посыльного с лентой цвета крови на шее, означал сигнал тревоги и призыв к сплочению. И оба племени молниеносно объединялись, даже если между некоторыми их семейно-родовыми кланами имелись в то время разногласия. Вступая в бой, члены племени ал-‘аджман надевали на голову платки красного цвета, и завязывали их сзади на узел» (27).
Во времена великих переселений йеменитов несколько колен племени бану \аджман отодвинулись в земли Юго-Восточной Аравии. Осев там, заложили независимый удел, известный сегодня как эмират ‘Аджман, входящий в состав ОАЭ. Другие колена проследовали через земли нынешнего Кувейта в Южную Месопотамию и на северо-восток Аравии.
Поскольку у племен ал-мурра и ал-’аджман был общий корень, то мужчины обоих этих племен хранили верность друг другу. Называли себя союзом племен, скрепленным кровными узами (бану ‘ам). Не раз, по словам российских дипломатов, «выказывали они непокорность туркам» во времена их владычества в Верхней Аравии.
Если человек удостаивался чести быть объявленным другом племени ал-мурра, рассказывают известные исследователи-портретисты Аравии, то оставался им до конца жизни, и потому дружбой этой дорожил особо.
Следопыты племени ал-мурра – это живая легенда Аравии. Они, по словам путешественников, могли определить, сколько и когда в том или ином месте прошло людей с их верблюдами, более того, – «кем они были», то есть к какому племени принадлежали. У каждого племени, говорят и сегодня бедуины ал-мурра, своя, отличная от других, «походка».
К йеменитам-химйаритам, «арабам чистым», потомкам Химйара, относятся такие знатные родоплеменные кланы Йемена, как зайд-ал-джумхур, куда а и ас-сакасик, а к йеменитам-кахтани-там, потомкам его брата Кахтана, – рода хамдан, анмар, таййи, мазхидж, кинда, лахм, джузам, ‘азд, ‘аус и хазрадж.
Особую субэтническую группу составляют сокотрийцы со своим уникальным языком (диалектом) сокотри, на котором разговаривали сабейцы.
На севере Йемена доминируют конфедерации племен ал-ха-илид и ал-бакип, а также племена бану татар и бану харис. На востоке страны, в Тихаме, лидирующие позиции занимают племена бану кухра и бану зараник. Южный Йемен – это земли племен ал-субайхи, ал-хавьиаби, ал-амири., ал-йафа (состоит из пяти колен: агль йа-дид, агль са’ид, агль зинахиб, йахур и калйад), ал-фадли, ал-авлаки, ал-вахиди, ал-ку’айти, ал-сайар, ал-касири, ал-авамир, бану махра, бану мурра и бану рашид. На севере Хадрамаута проживает племя бану махра; в районе Байхана – ал-ашраф, ал-масабин и бану исхак; в Дали – бану катиби и бану ‘абдали.
Часть III
Йеменская старина. По следам ушедших в легенды царств Древнего Йемена
Страницы из летописи времен
Праотцом Йеменских арабов был Кахтан, потомок Сима. Кахтан, как гласят предания племен Южной Аравии, родил Йа’раба, Йа’раб родил Йашджуба, Йашджуб родил ‘Абд аш-Шама, прозванного Шебой (Саба’). Из работ арабского географа ‘Абд ар-Рашида ал-Бакуви (вторая половина XIV – начало XV в.) следует, что Саба’ибн Йашджуб построил город своего имени и придал царству великому, основанному им на юге Аравии, царству Сабейскому (XII в. до н. э.), державную поступь (1).