Йога: бессмертие и свобода
Шрифт:
Тапас, который производится, как правило, постом или терпеливым пребыванием в жаркую пору между нескольких костров, также приобретается и путем задержки дыхания. Задержка дыхания играет ритуальную роль начиная с периода брахман: во время рецитации, скажем, Гаятрастотры, следует останавливать дыхание ("Джайминия-брахмана", III, 3,1). Читатель вспомнит о том, что о дыхании упоминается и в "Атхарваведе". Более точные сведения дает Баудхаяна дхармасутра (IV, 1, 24), согласно которой "магическое тепло" производится путем задержки дыхания. (В "Мадджхима-никае", крупном подразделе буддийского Палийского Канона, передана та же традиция.) Мы видим, на что указывают все эти пассажи: для того чтобы посвятить себя приношению сомы, жертвователь должен практиковать тапас и стать "пламенеющим", испускать "магический жар", который всегда – знак преодоления человеческой обусловленности, знак отрыва от профанного. Но этот жар может быть равным образом произведен и через контроль над дыханием; в связи
Возможно, подобные сопоставления обязаны своему появлению рассуждениям брахман о жертвоприношении. Едва ли нужно напоминать читателю о важности жертвоприношения в ведийские времена и после них. Оно было всемогущим. Сами боги существуют только благодаря ритуальным подношениям: "Ведь жертва была для тебя, о Индра, средством усиления... Жертва помогла твоей ваджре при убийстве змея" (Ригведа, III, 32, 12). Жертвоприношение – жизненный и духовный принцип всех богов, всех людей. Вначале боги были смертны (Тайттирия-самхита, VIII, 4,2,1 и т.д.); они стали могучими и бессмертными посредством жертвы; они живут дарами жителей небес. Но прежде всего, на уровне деятельности, жертва выражает "труды", желание переделать мир, соединить разбросанные члены тела Праджапати. Этот миф хорошо известен: когда Праджапати сотворил мир, части его тела "выпали из него", и боги "воссоздали его" (Тайтт.-брахм., I, 2, 6, 1 и т.д.). Праджапати воссоздан через жертвоприношение, причем это может быть понято в том смысле, что он создан вновь для того, чтобы космогония повторилась, чтобы мир мог существовать и продолжаться. Как замечает Сильвэн Леви, жертва не производится впервые, она продолжается: жертвоприношение никогда не должно прекращаться.
Этот парадоксальный смысл жертвы, объединяющий как бесконечную ее продолжительность, так и возвращение в первозданную цельность, к полноте Праджапати до его творческого акта, не затрагивает ее сущностной функции обеспечения "второго рождения". Инициатическая символика жертвы, по сути, выражается как половая и гинекологическая символика. Тексты прозрачно говорят об этом. "Айтарея-брахмана" (I, 3) детально описывает процесс подобной гомологизации: "Того, кого жрецы посвящают [в дикше], они вновь возвращают в состояние зародыша. Водой брызгают они; вода есть семя... Они приводят его к хижине для посвящений; хижина эта есть матка посвященного; поистине, так ведут они его в эту матку... Верхними одеяниями покрывают его; одеяние есть водная оболочка плода... На них набрасывают шкуру черной антилопы; плацента находится поверх оболочки... Он прижимает руки к телу; поистине, прижав руки, пребывает плод в чреве; с прижатыми руками рождается дитя... Скинув шкуру антилопы, опускается он в последнюю купель; так и младенцы рождаются свободными от плаценты; в одежде он опускается; так и младенец рождается с водной оболочкой".
Эта символика – не изобретение брахман. Повсюду в мире инициированный уподоблялся новорожденному младенцу, а в некоторых случаях хижина для посвящений рассматривалась как брюхо чудовища; вступив туда, кандидат оказывался "проглоченным", ритуально умирал, имитируя состояние зародыша. Целью жертвоприношения являлось достижение небес (сварга), вступление в сообщество населяющих эти небеса богов либо же обретение достоинств бога (деватма) после смерти, таким образом, здесь снова просматривается связь с фундаментальным понятием архаической инициации, которая производилась для того, чтобы гарантировать посвященным наиболее приемлемые условия пребывания в запредельном мире.
Скажем больше: инициация не сводится к ритуалу смерти и возрождения; она также включает в себя и тайное знание. Хотя брахманы сконцентрированы в основном на таинствах жертвы, знание тоже играет для них немалую роль. (Гинекологическая и акушерская символика инициации всплывала и в некоторых философских учениях. Сократ заявляет, что его миссия сродни услугам повивальной бабки: он высвобождает "нового человека", помогает рождению "того, кто знает".) "Тот мир принадлежит лишь знающим" (Шат.-брахм., X, 5, 4,16). В брахманах очень часто повторяется выражение "тот, кто знает это" (йа эвам веда). С течением времени "наука" жертвоприношений и литургических обрядов значительно утрачивает свою ценность, и на ее место приходит новая наука – знание Брахмана. Тем самым открывается путь к риши упанишад и, позднее, к учителям санкхьи, для которых наличие истинного "знания" вполне достаточно для освобождения. Ибо "утлые челны... суть эти жертвенные формулы", скажет "Мундака-упанишада" (I, 2, 7).
* Ярость, гнев, бешенство, жар и т.п. – соответственно на латинском, англосаксонском, немецком и греческом языках. – Примеч. пер.
"ВНУТРЕННИЕ" РИТУАЛЫ
Жертвоприношение довольно рано было уподоблено тапасу. Боги достигали бессмертия не только посредством жертвы, но
Приведем один брахманистский текст, в котором пранаяма сопоставляется с одним из знаменитейших ведийских обрядов, агнихотрой (подношением, которое каждый домохозяин был обязан исполнять дважды в день – до рассвета и после заката): "Внутренняя агнихотра – так называют это. Поистине, пока человек говорит, то он не может дышать. Тогда он совершает подношение дыхания в речи. Поистине, пока человек дышит, то он не может говорить – тогда он совершает подношение речи в дыхании. Эти два бесконечных, бессмертных подношения он совершает постоянно – бодрствуя и во сне. Другие же подношения имеют конец, ибо они состоят из действий. И знающие это мужи, жившие раньше, не совершали подношения обычной агнихотрой" ("Каушитаки упанишада", II, 5).
Та же самая концепция, даже еще больше выраженная, встречается в "Чхандогья-упанишаде" (V, 19 – 24): истинная жертва состоит в приношении дыхания. "Кто совершает агнихотру, не зная этого, тот словно удаляет пылающие угли и совершает подношение на пепле". Эту форму жертвоприношения принято называть "жертвоприношением в уме". Однако мы предпочитаем именовать ее "ритуальной интериоризацией" ("внутренним ритуалом"), ибо, помимо мысленной молитвы, она подразумевает и полное отождествление физиологических органов и функций с космическими сферами и ритмами, что является всеиндийским мотивом. Зачатки подобной гомологизации можно найти уже в Ведах; однако, строго говоря, только в тантризме (и в основном из-за роли, которые играют в нем йогические техники) она обретет стройность системы.
Только что приведенные источники, несомненно, имеют в виду опыт каких-то аскетов, практиковавших пранаяму, которую они уподобляли конкретному обряду – агнихотре. Но это не единственный пример того, как ортодоксальная традиция придавала официальный статус процедурам, которые сами по себе не имели связей с ортодоксией. Практическим последствием гомологизации, к тому же и оправдывающей ее, является замена аскетизмом ритуала, ведийского жертвоприношения. Поэтому легко понять, каким образом и другие йогические практики вливались в традицию брахманизма и адаптировались к ней.
Однако не следует полагать, будто эти сопоставления постоянно исходили только от одной из сторон. Не всегда одни лишь горячие приверженцы йоги пытались получить брахманистскую санкцию на свои теории и практики. Ортодоксия сама зачастую делала первый шаг. За три тысячи лет индийской религиозной жизни засвидетельствовано очень мало "еретических" учений – и это не только благодаря постоянным усилиям бесчисленных сект и течений добиться формального признания со стороны традиционных институтов, но и равным образом благодаря неустанно ассимилирующей ("индуизирующей") деятельности брахманизма. В Индии ортодоксия означает прежде всего духовно-идеологическое превосходство одной касты, а именно касты брахманов. Ее теологическая и ритуалистическая "система" может быть сведена к двум основным положениям: 1) Веды рассматриваются как незыблемый корпус священных писаний; 2) жертва является наиболее важным элементом ритуала. Эти два постулата можно считать преимущественно "статичными". Однако религиозная история индоарийской Индии представляет собой, по сути, динамичный, постоянно меняющийся процесс. Двойственная деятельность, стимулировавшаяся усилиями брахманистской ортодоксии и продолжающаяся вплоть до настоящего дня, отражает этот феномен: 1) с помощью искусства герменевтики Веды постоянно истолковывались заново; 2) посредством мифологических, ритуалистических, религиозных сопоставлений многочисленные разновидности неортодоксальных культов и мистицизма приводились к общему знаменателю, а потом поглощались ортодоксией. Ассимиляция автохтонных, "народных" божеств индуизмом продолжается и до сих пор.