Юго-Восточная Азия с древнейших времен до XIII века
Шрифт:
«Монарх выезжает из дворца на слоне, под белым балдахином, Впереди — барабаны и знамена, вокруг — свирепого вида солдаты»
[521, с.51].
Помимо обширных доходов от посреднической торговли правящая верхушка Лангкасуки получала также большие доходы от продажи местных продуктов. Из страны вывозили слоновую кость, рога носорога, лучшие сорта алоэ, камфору [486, с.68]. Среди населения малайских областей Патани и Кедах до сих пор бытуют предания о могущественном царстве Лангкасука.
В области идеологии здесь, по-видимому, господствовал буддизм. Известный китайский путешественник И Цзин в конце VII в. упоминает Лангкасуку как порт между Вьетнамом и Явой, в котором хорошо принимают китайских буддистов.
Процветание Лангкасуки, однако, было недолгим. Уже в следующем столетии на нее надвигается тень грозного соперника — индонезийской империи Шривиджайи, захватившей контроль над Малаккским проливом и не желавшей терпеть торговых конкурентов. Во второй половине VIII в. Лангкасука подпадает под власть Шривиджайи и практически исчезает со страниц истории.
Севернее Лангкасуки было расположено княжество Тамбралинга, центр которого, скорее всего, находился в районе современного Накхонситхаммарата, где найдена санскритская надпись VI в. Название княжества в палийской форме — Тамбалингам — появляется уже в «Маха Ниддессе» — буддийском памятнике II в. н.э. [661]. Тамбралинга была явно слабее и беднее как своего южного соседа, так и северного (о государстве Паньпань см. далее). О посольствах Тамбралинга в Китай ничего не известно, поэтому не исключено, что после распада Фунани княжество попало в зависимость от одного из соседей.
По сообщениям китайских авторов, правитель Тамбралинги отличался от своих подданных главным образом покроем и расцветкой одежды. В дни аудиенций он поднимался на открытую платформу, так как дворцов в княжестве якобы не было. Вместо посуды жители пользовались пальмовыми листьями, а вместо ложек и палочек для риса — собственными пальцами. По сообщению того же информатора, на горе Вунунг по случаю явления Будды была воздвигнута большая бронзовая статуя слона [486, с.57].
Во второй половине VII в. Тамбралинга становится вассалом первого крупного государства на территории Таиланда — Дваравати, но столетие спустя меняет хозяина. Надпись царя Шривиджайи с датой 775 г., найденная в Накхонситхаммарате, свидетельствует о том, что границы индонезийской торговой империи, так же как и влияние буддизма махаянистского толка, которому она покровительствовала, продвинулись еще дальше на север [679, с.281].
История третьего полуостровного государства, занимавшего земли у северо-западного угла Сиамского залива, в основном на перешейке Кра, более сложна. Его центром был, по всей видимости, уже упоминавшийся город Таккола. Название же самой страны неоднократно менялось. В момент ее завоевания Фань Ши-манем китайцы называли ее Дяньсунь. У более поздних авторов устанавливается транскрипция Дуньсунь.
Китайский историк V в. Чжу Чжи так описывает эту страну:
«Дуньсунь — вассал Фунани. Его царя называют Куньлунь1. В стране имеются 500 семей купцов ху (жителей Индии и более западных стран. — Э.Б.), два буддийских монастыря и свыше тысячи индийских брахманов; люди Дуньсуня исповедуют их учение и дают им своих дочерей в жены. Поэтому многие брахманы не уезжают отсюда. Они ничего не делают, только изучают священный канон, умащивают себя благовониями и проявляют благочестие днем и ночью»
[769, с.279].
В летописи «Лян шу» содержатся некоторые явно более ранние сведения о Дуньсуне, а также факты, выявляющие экономическую основу особой щедрости дуньсуньцев к благочестивым бездельникам:
«Более чем в 3 тыс. ли от южной границы Фунани находится царство Дуньсунь, расположенное на океанском перешейке. Протяженность этой земли — тысяча ли2. Город — в 10 ли от моря. Здесь пять царей, и все они признают себя вассалами Фунани. От восточной границы Дуньсунь идет путь к Цзяочжоу, от западной — к Тяньчжоу и Аньси (соответственно Северный Вьетнам, Индия, Парфия. — Э.Б.). Люди из всех иноземных стран приходят сюда для торговли, потому что Дуньсунь закругляется и выступает в море более чем на тысячу ли (здесь имеется в виду весь Малаккский п-ов. — Э.Б.). Чжанхай (Сиамский залив. — Э.Б.) весьма велик, и морские джонки еще не пересекали его прямо. На этой ярмарке встречаются Восток и Запад. За день здесь бывает более 10 тыс. людей. Драгоценности, редкие товары — нет ничего, чего бы здесь не было»
[679, с.248].
Наряду с посреднической деятельностью дуньсуньцы занимались производством медикаментов, парфюмерных изделий и изысканных вин из цветочного сока. Танская энциклопедия сообщает:
«В стране Дуньсунь более десяти видов цветов, которые не вянут ни зимой, ни летом. Ежедневно собирают десять видов этих цветов. Когда их высушат, их благоухание усиливается и их порошком посыпают тело»
[913, с.18]
В то время как одни китайские летописцы довольно много рассказывают о Дуньсуне, другие авторы (зачастую их современники) как будто не знают о существовании такого государства и помещают на его место в этот период другое государство — Паньпань. Но это кажущееся противоречие легко разрешить, если принять гипотезу, что Фань Ши-мань, завоевав Дуньсунь, переименовал его в честь своего предшественника и благодетеля Пань Паня. Новое, официальное название прижилось у некоторых авторов, тогда как другие продолжали пользоваться старым.
Источники, в которых государство на перешейке называется Паньпань, освещают в основном политическую и идеологическую историю страны, хотя отчасти затрагивают и другие вопросы. Эти материалы выявляют особенно тесные политические связи этой вассальной страны с Фунанью и, более того, свидетельствуют о том, что, являясь самой развитой в социально-экономическом отношении частью Фунаньской империи, страна-вассал оказала глубокое влияние на дальнейший ход развития идеологии и политической организации государства-сюзерена.
В дошедшем до нас сообщении Ма Дуань-линя, писавшего в XIII в., но опиравшегося на гораздо более ранние источники, дается такое описание страны Паньпань:
«Большинство населения живет на берегу моря. Эти варвары не знают, как строить оборонительные стены. Они ограничиваются палисадами3 ... Царь (на приемах) полулежит на золотом ложе в виде дракона. Важные люди из его окружения становятся перед ним на колени, выпрямив и скрестив руки на плечах»
[717, с.463—464].