Юго-запад
Шрифт:
— Точно!
— Хорошо. В случае чего цели укажете.
— Знаем это дело, товарищ лейтенант! — откликнулись с правого надкрылка. — Не первый раз в десант идем!
— Тогда порядок! Сейчас трогаемся.
Снегирь спустился в башню, захлопнул за собой крышку люка. Прошло не больше минуты, и мотор танка заработал. Машина задрожала, потом будто вся встрепенулась, напряглась и легко тронулась с места. Десантников чуть отбросило назад, кто-то ругнулся, кто-то, сдерживая себя, сдавленно захохотал.
214-я, на которой сидел Авдошин, шла второй. За ней громыхало еще несколько танков. Держась за скобу, командир взвода
Лощина кончилась, и передний край — та временная линия, на которой, прикрывая Морицхиду с фланга, окопались немцы, — стал обозначаться теперь более определенно. Казалось, совсем близко стелились по земле розовые трассы длинных пулеметных очередей, кое-где, то справа, то слева, взлетали осветительные ракеты. Позади танков рвались снаряды, несколько мин шлепнулось неподалеку слева. «А внутри-то, в этой коробочке, сейчас вроде поспокойней, — подумал Авдошин, прижимаясь к броне. — Только все равно на свободе лучше. Там сгоришь, как в мышеловке... »
«Тридцатьчетверки» стали разворачиваться из походной колонны в линию. Шедшая впереди машина чуть-чуть отстала, танк Снегиря взял правей, остальные начали принимать влево. Авдошин хорошо видел их темные силуэты и не мог не восхититься точностью, с которой они проделали этот маневр.
Из тылов по немецкой обороне ударили орудия. Даже в этом неистовом грохоте и лязге временами было слышно, как тяжело, с шелестящим свистом летят вперед, через голову десантников, снаряды. Передний край противника, до которого было сейчас метров пятьсот, начали перепахивать багровые, огненные вспышки разрывов. «Тридцатьчетверки» прибавили скорость и полетели, казалось, прямо на эти разрывы.
Артиллерия противника стала бить по тапкам с большим опозданием: видно, немцы не ожидали флангового удара. Снаряды ложились неточно, большей частью там, где «тридцатьчетверок» уже не было. Но один человек на машине Авдошина был все-таки ранен. Маленький незаметный солдатик из третьего отделения. Осколок раздробил ему кисть левой руки. Сосед кое-как перевязал солдатику рану, но при каждом толчке тот охал и подвывал, стиснув зубы и широко открыв глаза. В них, в этих больших испуганных глазах, полных боли и страха, отражались осветительные ракеты и разрывы снарядов.
«Тридцатьчетверка» открыла огонь из орудия. Теперь десантникам стало еще хуже. Машина иногда останавливалась, ее всю встряхивало от выстрела, потом она снова резко срывалась с места. При одном таком рывке не удержался и полетел на землю невезучий Бухалов. Пройдя не больше ста метров, «тридцатьчетверка» остановилась снова, он успел догнать ее и взобраться на броню. Весь в грязи, злой, Бухалов долго и витиевато ругался.
— К чертям собачьим! — закончил он. — Перехожу в воздушно-десантные войска! Там десантникам парашюты дают... Чуть черепок себе не разбил, мат-ть его!..
Он приложился к автомату и стал ожесточенно, не целясь, стрелять по траншее противника, в которой, по всему, уже никого не было. В свете ракет, взрывов, автоматно-пулеметных трасс она виднелась впереди неровной зубчатой полоской выброшенной земли, поспешно сделанными брустверами, покосившимися кольями проволочного заграждения...
Мост через Рабу! До него было метров четыреста. В отсветах выстрелов и разрывов, в мертвенном сиянии осветительных ракет смутно белели над черной водой его мощные
Машину тяжко встряхивало и качало. Все подходы к мосту были изрыты воронками. «Достается десантникам, — подумал Виктор. — А мост... Почему же немцы не взрывают мост? »
Слева прошла «тридцатьчетверка» Ленского, за ней 217-я, тоже из его взвода. Они круто развернулись и, увеличив скорость, пошли прямо на противотанковые пушки немцев. Те открыли суетливый неточный огонь. Но 217-я все-таки остановилась. Виктор хотел было запросить Ленского, в чем дело, но 217-я качнулась, чуть развернулась на месте, выстрелила и пошла вперед, ведя огонь из лобового пулемета.
— Старостенко! Передай всем: прорываюсь на мост! Следить за мной! Прикрывать огнем!
— Передаю!
Мазников позвал механика-водителя:
— Петрухин! Будем брать мост! Давай прямо на ту сторону. Только не останавливаться. Остановимся — угробят,
— А десант как же? — спросил Беленький.
— Они знают, что делать. Ясно, Петрухин?
— Ясно! Давить па всю железку, товарищ гвардии капитан!
Петрухин прибавил газу. Машину закачало на выбоинах изуродованного минными воронками шоссе. Виктор поправил горизонтальную наводку орудия и через прицел прямо перед собой, в какой-нибудь сотне метров, увидел немецкую противотанковую пушку. Около нее возилось трое немцев. «Сейчас... В упор. Прямой наводкой», — понял Мазников, чувствуя, как у него мгновенно пересохло во рту. Он быстро, как мог, поймал немецкое орудие на центральную марку прицела, но опередить противника не успел. Когда он нажал спуск, немцы тоже выстрелили. Бронебойный снаряд чиркнул сбоку по броне башни. Машина дернулась, как живая, на какой-то миг остановилась, будто поднялась на дыбы, и пошла дальше... «Мне повезло... А половину десантников, которые на этой стороне сидели, наверняка как слизнуло... »
Немецкие артиллеристы побежали. В смотровой прибор было хорошо видно, как, не оглядываясь, они виляют по мосту, падают, встают, бегут дальше. Старостенко послал им вдогонку длинную пулеметную очередь. Розовый пунктир трассирующих пуль прошил дымную, подсвеченную блуждающими багровыми отблесками полутьму. Один из немецких солдат, взмахнув руками, шустро подпрыгнул и рухнул на асфальтовое покрытие проезжей части моста.
«Почему же они не взрывают? — опять спросил себя Мазников. — Не успели заминировать? »
Его «тридцатьчетверка» была уже на середине первого пролета. Мост, казалось, гудел и дрожал под ее тяжестью. Впереди, с того берега Рабы, стало бить противотанковое орудие. Но оно замолчало уже после третьего выстрела. Видно, кто-то из экипажей подавил его своим огнем.
Виктор подключился к рации:
— Ленский! Снегирь! Немедленно переправляться!
«Но почему же они не взрывают? »
Картина взрыва вдруг так явственно представилась ему, что по спине пробежал холодок. Где-то сверкнула электрическая искра, и сила сотен килограммов взрывчатки подняла мост в воздух. Кровавая вспышка на мгновение высветила взметенные вверх стальные брусья, ленты железобетонных перекрытий, спутавшуюся стальную проволоку арматуры.