Югославская трагедия
Шрифт:
Мы так загляделись на эту дружную работу людей, недавно еще враждовавших между собой, что не заметили, как к нам подошли два солдата в серо-лиловых длинных шинелях с красными погонами и орластыми пуговицами. Увидев их, Васко собрался было бежать, но я удержал его.
Наметанный взгляд болгарских пограничников сразу признал в нас партизан. Улыбаясь, они протянули нам руки, поздоровались и угостили пловдивскими сигаретами «Войнишки».
Васко успокоился. Один из солдат, круглолицый, черноволосый, с быстрыми
— Отныне мы с вами друзья навек. Ничто больше нас не сможет разъединить. Нет преграды между нами. Все славянские народы — один союз.
— Така, така, всичко, добре, — поддакивал другой солдат, не переставая улыбаться.
От пограничников мы узнали, что русских ожидают завтра утром в ближайшем болгарском селе Шишенци. Они указали нам и переправу: в узком месте реки с камня на камень были переброшены бревна. Проходя но ним, я вымерил палкой реку: неглубокая, дно каменистое.
Очутившись на том берегу, мы взобрались на крутую гору, цепляясь за кусты. Вслед нам неслась подбадривающая песенка солдат:
Няпред, другари, вси към победа! Напред, ура! Ура, напред!— До встречи на позициях! Вместе на Берлин! — крикнул им Васко с вершины горы.
Оглянувшись еще раз, он вдруг схватил меня за руку.
— Николай!
— Что ты, Васко? — спросил я.
— Ты ничего не видишь? Вон там, внизу, два человека прячутся в кустах. Я видел, они только что скрылись. Может быть, за нами следят?
Я внимательно вгляделся, но ничего подозрительного не заметил.
— Тебе показалось, — успокоил я мальчика.
Все же мы ускорили шаги».
20
«…В Шишенци вошли в сумерках. На нас с Васко никто не обратил внимания. Много людей пришло сюда с гор, чтобы встретить Красную Армию. У околицы на дороге к селу Царь-Петрово, откуда ожидались советские части, была воздвигнута арка; девушки украшали ее разноцветными лентами, хвоей и ветками рдяной рябины. На площади стояли столы и скамьи. Женщины сносили сюда в корзинах свои праздничные запасы: фрукты, мясо, брынзу, вино.
Из соседних сел продукты везли на телегах. Готовился пир человек на пятьсот.
Было уже поздно, а оживление на улице не спадало. Всюду горели фонари. В сторону Царь-Петрово то и дело скакали верховые. Они приносили известие, что русские обязательно придут в Шишенци завтра. И каждый раз эти вести встречались всеобщим ликованием:
— Да живео славината и непобедима Червената Армия!
— Ура! Всичко за победу! Всички към Берлин!
— Да живео братский югославский народ!
Мы долго стояли с Васко у открытого низкого окна общинного управления. В большом зале, украшенном красными флагами, шла репетиция концерта,
Вытягиваясь на носках, затаив дыхание, Васко смотрел на взволнованное, дышавшее неукротимой энергией лицо девушки, следил за каждым движением ее маленьких рук, которые то и дело взлетали над головой, выразительно подчеркивая прекрасные слова, звавшие к борьбе за свободу. И после, когда она танцевала в общей стремительной «Бочванке», Васко не спускал с нее глаз.
— Хорошая девойка, — шептал Васко. — Ой, красивая! Таких у нас нету.
А когда она вышла на улицу, он после некоторого колебания отважно догнал ее и заговорил с нею…
Не прошло и получаса, как мы очутились в доме у Нетки — так звали девушку — и почувствовали там себя так хорошо, словно в родной семье. Дедушка Нетки — Цоко Железков, старик с курчавыми сивыми усами и длинным острым носом, похожим на стручок перца, — узнав, что мы из Югославии и что я русский, даже прослезился от радости.
Мы сидели за низеньким круглым столиком, пили некрепкое вино, закусывали айвой и ломтиками дыни. С улицы через открытую дверь доносились пение, возгласы и звуки губных гармошек.
Тускло светила масляная коптилка. С закопченного дочерна дощатого потолка свисала круглая жестяная лампа, но она не горела, так как, по словам Нетки, «гаса» — керосина — в ней не было уже второй год. Недостаток света восполнял костер, теплившийся на земляном полу, — оджаг. Дым тянуло в дыру в потолке, но он уходил не весь. От него пощипывало глаза и щекотало в горле и носу.
— У них тоже, как у нас, нисколько не лучше, — шепнул мне Васко, тихонько покашливая.
Он уже отвык от тяжелого, угарного воздуха изб.
— Слушай, Нетка, — говорил Васко. — А ты думаешь учиться?
Девушка печально покачала головой:
— Нету денег.
— Вот как! У меня их тоже нет. И не надо. Будем учиться без денег… А ты поедешь в Москву?
Лицо Нетки стало красным от смущения.
— Не знаю.
— Поедем вместе! — решительно заявил Васко, немножко важничая.