Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Моледежь в литературе XX-XXI вв.
Шрифт:
А вот до чего доживет, что увидит в ближайшие пятнадцать лет поэтический обыватель Кавалеров, сын польского шляхтича Юрий Карлович Олеша в 27-м году как-то не прозревал…
Значит, книга «Зависть» – об опыте лузерства? Да, конечно.
Но этот опыт показывает, что неудачникам порой легче пережить эпоху, чем тем, кто считает себя ее истинными творцами и героями, ее «хозяевами»…
«Судьба моя сложилась так, что ни каторги, ни революционного стажа нет за мной. Мне не поручат столь ответственного дела, как изготовление шипучих вод или устройство пасек.
Но значит
«Вот самое главное: уйдите с треском. Чтоб шрам остался на морде истории, – блесните, черт вас подери! Ведь все равно вас не пустят туда. Не сдавайтесь без боя…»
«Так собираемая при убое кровь может быть перерабатываема или в пищу для изготовления колбас»
«Солнечный свет скользнул по плечу ее, она качнулась, ключицы вспыхнули, как кинжалы. Десятую долю минуты длилось разглядывание, и сразу же Кавалеров понял, холодея, какая неизлечимая тоска останется в нем навсегда – оттого, что он увидел ее, существо другого мира, чуждое и необыкновенное, и ощутил, как безысходно мило выглядит она, как подавляюще недоступна ее чистота…
Бабичев ждал ее, протянув руку.
– Валя, – сказал Кавалеров. – Я ждал вас всю жизнь. Пожалейте меня…
Но она не слышала. Она бежала, подкошенная ветром».
«– Выпьем, Кавалеров… Мы много говорили о чувствах… И главное, мой друг, мы забыли… О равнодушии… Не правда ли? В самом деле… Я думаю, что равнодушие есть лучшее из состояний человеческого ума. Будем равнодушны, Кавалеров! Взгляните! Мы обрели покой, мой милый. Пейте. За равнодушие. Ура!»
А тем временем в школе…
Н. Огнев «Дневник Кости Рябцева»
Эта книга гремела в 20-е. Написанная в 1926 –28 гг., она погружает нас в жизнь советской школы 1923/24 учебного года и так достоверна, что кажется порой документом эпохи. Что и в самом деле был такой 15-летний парнишка Костя Рябцев, заводной, насмешливый, в меру смышленый и очень искренний. Наверно, это самая откровенная книга о подростках в такой стыдливой советской литературе. «Половой вопрос» Костя решает и обсуждает с читателем честно и очень раскованно. Но кажется, только он и роднит нас теперь с этим пацаном. Потому что все остальное – ну очень непривычное. И школа, где не классы, а «группы», не учителя, а «шкрабы» (школьные работники), где самостоятельность учеников, что в учебе, что в самоуправлении доведена почти до пределов террора. Ребят всерьез оскорбляет обращение «дети», и этому есть свой резон. «Мы ведь перенесли голод, холод и разруху, нам и семьи приходилось кормить, и самим за тысячи верст за хлебом ездить, а некоторые в гражданской войне участвовали. Еще трех лет не прошло, как война кончилась».
Они дерзко самостоятельны, эти уже не «дети», и кажется, старорежимные «шкрабы» побаиваются юную поросль Страны Советов.
Ребята строят новую жизнь. По-своему, в стиле революционной эпохи, переосмысляют они даже детскую классику. Ставят, например, младшие «Золушку» – а вместо феи там агитатор в красной рубашке. Вот принц уже собирается жениться на Золушке, как «вдруг является тот самый агитатор в красной рубашке, провозглашает, что началось восстание, и начинает этого принца бить по шее. Принц бежит через публику, а в красной рубашке гонится за ним, и в это время на сцену выходят все, что были ряженые на балу, и
У каждого времени свои сказки, песни, любимые словечки, свои неповторимые, быстропроходящие детали. За всем этим из наших ранних 20-х – в эту книгу. Но не только. В сущности, Костя Рябцев и его товарищи решают те же проблемы, что и любой подросток во все времена. Николай Огнев (псевдоним педагога и писателя М. Г. Розанова) ставит перед собой трудную задачу: показать, как вчерашний ребенок становится без двух минут взрослым. И любовь современников к этой книге доказывает – по их мнению, автор с поставленной задачей справился на «отлично».
Взять хотя бы самого Костю. Это «типичный подросток по Стэнли Холлу». И из той же характеристики, чтоб до кучи: «Рябцев Костя, 15 лет, общее развитие для возраста, безусловно, недостаточное. Учение дается с большим трудом. Самоуверенность – колоссальная. К общественной работе относится исключительно горячо и нервозно, но быстро остывает. Подростковый возраст и период наступления половой зрелости переживает с исключительными трудностями. Инстинкты преобладают и, в силу темперамента, требуют немедленного исхода. Груб, дерзок и резок до крайности. Исключительная по силе работа сенсорных и моторных центров создает болезненный и колючий эгоцентризм. Полусознательное отношение к предстоящей взрослой жизни дает пищу интеллекту и его работе над инстинктами. Эта работа происходит и дает некоторые, пока мало заметные, плоды».
Ну, с последним можно не согласиться. В конце концов, если парень в 15 с половиной лет ставит перед собой задачу «прожить с пользой для себя и других и потом бороться за всеобщий коммунизм», можно сказать: мелко он не плавает.
Читая озорную, веселую, откровенную и немножко странную (на взгляд нашего современника) книжку Н. Огнева, вспоминаешь любимую присказку одного из выведенных им «шкрабов»: «Количественно – изобилие эпохи, а качественно стоит по ту сторону добра и зла».
Но нет, «не по ту сторону»: ребята почти все здесь отличные.
«Дальтон-план» – «Это такая система, при которой шкрабы ничего не делают, а ученику самому приходится все узнавать. Я так, по крайней мере, понял. Уроков, как теперь, не будет, а ученикам будут даваться задания. Эти задания будут даваться на месяц, их можно готовить и в школе и дома, а как приготовил – иди отвечать в лабораторию. Лаборатории будут вместо классов. В каждой лаборатории будет сидеть шкраб, как определенный спец по своему делу…»
«Весь вечер после школы мы с Сильвой проходили по улицам… Оказывается, ее отец подал на мать в суд развод… Она призналась мне, что ей так тяжело было, она даже хотела самоубиться. Я ей ответил, что это очень глупо и что есть люди – живут хуже нас, например, беспризорные. И потом, самоубиваться – это интеллигентщина».
«Никто никогда не посмеет сказать, что у нас с Сильвой есть что-нибудь, кроме чисто товарищеских отношений. И потом – мы с Сильвой настолько преданны мировой революции, что личные отношения отходят на второй, на третий и даже на десятый план».
«Сегодня вся наша группа возмутилась. Дело было вот как. Пришла новая шкрабиха, естественница Елена Никитишна Каурова, а по-нашему – Елникитка. Стала давать задание и говорит всей группе:
– Дети!
Тогда я встал и говорю:
– Мы не дети. Она тогда говорит: