Юность
Шрифт:
И ведь умом-то понимаю, что всё это отчасти психология, а отчасти просто от отвычки к мужскому костюму, но даже и шаги мои теперь излишне размашистые, с морской раскачкой и игрой плечами. Ну да ничего, день-два-три, и всё в норму войдёт.
А сейчас… щёлкнув крышкой часов, я поглядел на стрелки. Погулять ещё два-три часика по городу, и можно идти «сдаваться» консулу Союза.
В принципе, можно и сейчас, вся эта игра в конспирацию белыми нитками шита. Однако же и упрощать задачу полиции Российской Империи не намереваюсь ни в коем разе.
Евгения Константиновна хлопнула дверью с превеликим наслаждением,
… надо будет заняться её покровителем. Психопат какой-то, право слово, да ещё и при власти. Не он первый и не он последний, но дело-то, как ни крути, стало личным.
Беспокоюсь я разве что за Афанасия Никитича, но он калач тёртый, и прихватить его за жабры не так-то просто, даже и при желании. Поспорить могу, что лежит уже в полиции заявление о краже женской одежды и парика некоей девицей… ну и далее, что положено врать в таких случаях. Возможно, легенда совсем другая – не суть, да и не знаю. Но усмешечка на мои опасения у старика была вполне уверенной.
И всё же, всё же… Гложет што-то, и никак не пойму, чего же упускаю…
Посетив одну из главнейших достопримечательностей Марселя, базилику Нотр-Дам-де-ла-Гард, и обойдя её со всей тщательностью как снаружи, так и изнутри, устроился в кафе неподалёку.
– Гарсон! – вежливый без подобострастия носатый малый материализовался передо мной, приветствуя легчайшим поклоном и вполне приятельской улыбкой.
– Чего изволит месье?
– На ваш вкус, и… нет ли свежих газет?
– Разумеется есть, месье! – улыбнулся гарсон, и через несколько минут я ковырял уже вилкой марсельский пирог, развернув газету. Более всего уделяя внимание местной кулинарии, прессу я просматривал фактически по диагонали…
… но недолго. На второй странице репортёры обсуждали мирный договор, подписанный на днях представителями Британии и Южно-Африканского Союза в Париже. Аппетит разом пропал, и пирог я доковырял, не чувствуя более никакого вкуса. Проваливается што-то в желудок, и ладно.
Большой сенсацией договор не стал, и как и ожидалось, Британия фактически признала существующее положение вещей, но с целым рядом оговорок. Территории Капской колонии, захваченные нами, большею частью возвращались назад, а вот Наталь и что немаловажно – Кимберли, оставались за бурами.
Расплачиваться за это, как было ясно из смакования репортёрами неких подробностей, пока мне неизвестных, руководство Союза собирается концессиями. Национализированные предприятия ряда британских поданных и захваченные земли весьма щедро раздавались… или предполагались к раздаче?
Пробежав глазами текст, я так и не понял этого момента. По-видимому, пока идёт торг, кому дать и сколько. Как водится, за признание Южно-Африканского Союза и его поддержку, братские государства Европы и Обеих Америк хотели очень многого в обмен на малое. Ну а буры, как водится, ровно наоборот.
Основные паи, как я понимаю, получит Германия и Франция, но немалые куски некогда британской собственности достанутся США и Аргентине [82] . Европейская и Южно-Американская мелочь тоже получала
– Ожидаемо…
– Простите, месье? – поинтересовался проходящий мимо гарсон.
– Ничего-ничего, месье, мысли вслух, – и я возвратился к изучению газеты. Как это водится у французов с их эгоцентричностью, всю мировую политику они рассматривают через призму собственных интересов, порой изрядно перебарщивая. С непривычки сложновато бывает разобраться в местнических хитросплетениях и политических намёков.
82
Аргентина в те годы была одной из самых богатых и перспективных стран мира.
Захваченные нами территории Родезии британцы признали без всяких оговорок, и честное слово – гора с плеч! Опять-таки ожидаемо, потому как территории эти были частными, и хотя они и принадлежали Родсу, но де-юре не входили в состав Империи. Признавая их, бритты не теряли лица, но дальше…
… шли совершенно ошеломительные новости. Кайзер объявил о культурном протекторате над здоровенным куском бывшей Родезии, примыкающем к его владениям. И… лицам иудейского вероисповедания предлагалось переселяться туда, строя своё государство в рамках Союза и под протекторатом кайзера… Предполагалось, што культурном, но между строк читалось большее.
– Мамочки… – вырвалось у меня, и голова – кругом! Это… я даже не представляю, сколько соломы он подбросил в костёр сионизма. Одно объявление, и… Боже!
Я откинулся на спинку стула, пытаясь переварить съеденное и прочитанное, а несколькими минутами спустя снова взялся за газету. Построение иудейского государства вполне закономерно возбудило французов, у которых антисемитские настроения весьма сильны, а иудейская община достаточно велика. Идей, зачастую противоречивых, выдвигалось много, и среди этой несомненно важной, но сумбурной информацией, я едва не проглядел главное.
Русская община Южно-Африканского Союза объявила о создании национального государства в рамках этого Союза. Без всякого протектората.
Сороковая глава
– Фру Хольст? – приподняв шляпу, придерживаю её и старательно проговариваю на голландском, стараясь соблюсти баланс между протестантской основательностью и деловитой напористостью, – Симон Веннер, фирма «Байер», могу ли я поговорить с вами?
… и не давая опомниться, зашагиваю в холл, чуть тесня потерявшуюся от моего напора супругу консула…
… останавливает меня только ствол дерринджера под рёбра, и руки сами задираются вверх, а лицо расплывается в осторожной улыбке.
– Фельдкорнет Панкратов, фру Хольст, – спешу представиться, – прошу прощения за этот нелепый маскарад.
Короткая пауза, и дерринджер пропал, как и не было.
– Коммандер, – мягко сказала она.
– Простите?
– Коммандер Пакратов, – повторила фру Хольст, – фольксраад недавно повысил вас в звании.
– Однако… Кхм! – простите ещё раз за этот маскарад, фру Хольст. Не знаю, следите ли вы за ситуацией в России, но складывается она самым причудливым образом, и я считаю не лишним обсудить её с вашим супругом.