Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
Шрифт:
Наконец раздалась команда: «По машинам!» Мы быстренько разлили и выпили водку и заняли свои места в БTPax. Настроение у всех было приподнятое...
Внезапно остановились. Первый БТР подбили. Раздались команда десантироваться. Быстро огляделся — рядом горят две бочки с горючим, нас видно как на ладони. Рядом со мной в луже крови лежал и стонал наш стрелок-десантник. Я подполз и осмотрел раненого, он прошептал:
— Печет в животе.
Разорвав форму, попробовал положить руку на живот, она утонула во внутренностях. Перевязочных материалов
Во дворец мы пробились, когда охрану частично перепили. Оставшаяся амиковская личная стража, состоявшая из афганцев — выпускников Рязанского училища ВДВ, отчаянно сопротивлялась...
Больше всех пострадала группа «Гром», которая штурмовала центральный подъезд дворца и попала под кинжальный огонь охраны. «Зенит» тоже понес потери. По моему мнению, будь четкое взаимодействие с «Громом» при проведении операции по захвату дворца, жертв было бы значительно меньше.
Раненых отправили в госпиталь, некоторым понадобилось переливание крови, но ее в запасе не оказалось. А мне подумалось: «Неужели нельзя было создать резерв на период пребывания госпиталя в Кабуле?» Любой из нас регулярно сдавал бы кровь на всякий случай, для себя и для других».
Спецназ КГБ вместе с десантниками штурмом взяли дворец Амина, оборону которого создавали офицеры девятого управления (охрана высшего руководства страны) КГБ. Они все правильно поняли и залезли под кровати, чтобы их не убили. Атакующие действовали, как в кинофильмах: бросок гранаты, автоматная очередь и, переступая через трупы, вперед.
Как вспоминал один из участников штурма, все ковры в коридорах дворца пропитались кровью, когда на них наступали, они хлюпали: «Не знаю, чем была обусловлена такая жестокость, но был приказ не щадить никого». Приказ был простой: убить Амина, пленных не брать.
При штурме дворца погибло большое количество афганцев, которые, умирая, не могли поверить, что их убивают лучшие друзья. До последней секунды не верил в это и президент Амин. Его убили вместе с пятилетним сыном, которого Амин увидел, плачущего, в коридоре, обнял и прижал к себе. Застрелили и других его сыновей. Дочь Амина была ранена в обе ноги. Ее, как и всех родственников убитого президента, посадили в тюрьму. Через несколько лет выпустили.
Во дворец доставили бывшего министра госбезопасности Асадуллу Сарвари. Он опознал тело убитого Амина. Рассказывают, что Амину отрезали голову и в полиэтиленовом пакете доставили в Москву — отчитаться о проделанной работе.
Утром полковник Олег Швец из главного разведуправления Генштаба (Военно-промышленный курьер. 2004. № 50) вытащил из дворца тела убитых сыновей Амина, приказал солдатам завернуть каждое тело в ковер и похоронить. Останки самого Амина закопал заместитель командира «мусульманского батальона» капитан Мурад Сахатов. Он предложил Швецу показать место, где зарыли убитого президента, но тот отказался:
— Всякое в жизни бывает, а когда не знаешь, спишь спокойнее.
«Мусульманский батальон» захватил в плен сотни афганских солдат. Полковник Швец приказал посадить пленных на корточки, чтобы они не могли ни убежать, ни напасть на охрану. После операции в президентском дворце осталось множество трупов.
— Я столько крови никогда в жизни не видел, — вспоминал полковник Швец. — В одном из помещений дворца лежал раненый афганец-охранник и на хорошем русском языке просил его пристрелить. Помощь ему не оказывали — своих раненых было столько, что не успевали обрабатывать и эвакуировать.
Когда после боя вывозили раненых, столкнулись с подходящей колонной Витебской дивизии, которая открыла огонь, поскольку чекисты были в афганской форме... При штурме погиб полковник Бояринов. Ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Советские люди, находившиеся в Кабуле, не понимали, что происходит. Начиная с 24 декабря в аэропорт стали прибывать транспортные самолеты в необычно больших количествах. 27 декабря вечером по городу прошла советская бронетехника. Затем раздались взрывы, началась стрельба. Включали телевизор, но вещание прекратилось. И только когда все совершилось, неизвестная радиостанция выдала в эфир обращение Бабрака Кармаля, который объявил, что Амин свергнут и по приговору народного суда казнен.
— Я находился в ту ночь на узле связи, — рассказывал мне полковник Кузнецов. — Там же был представитель КГБ генерал Иванов. Когда он получил сообщение о том, что Амина больше нет, он меня расцеловал: все, мы победили!
Советские специалисты с изумлением встречали колонны советских войск, которые входили в Афганистан. Один из советников вспоминал, как встретил неподалеку от Кабула танковую колонну. Танкист, сидевший в головной машине, спросил:
— Дяденька, а до Кабула далеко?
31 декабря 1979 года генералы Кирпиченко и Дроздов доложили Андропову об успешно проведенной операции. Андропов обещал всех наградить и приказал участникам акции все забыть, а документы, связанные с убийством Амина, уничтожить.
Швец получил орден Красного Знамени. Голубев — орден Красной Звезды, вручал награды председатель комитета госбезопасности.
— Всем налили шампанского, — вспоминал Голубев, — выпили, но Юрий Владимирович сказал так: «Эти ордена боевые, они завоеваны кровью, их шампанским не обмоешь. Езжайте домой и выпейте водки!.. Но забудьте, где вы были и что делали».
Советские войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже совсем болен и оставался лишь номинальным главой государства. Если бы Брежнев был в порядке, он, скорее всего, не дал бы Андропову, Устинову и Громыко втянуть страну в афганскую авантюру.
Как выразился Валентин Фалин, «все дела обделывались за спиной генерального». Точнее было бы сказать, что генеральный секретарь лишился способности трезво оценивать ситуацию. По словам Фалина, Леонид Ильич «переживал упадок разрядки — своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог. Если бы даже захотел».