Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Млечин Леонид Михайлович

Я в течение двух лет практически находился там, — расска­зывал мне маршал Виктор Георгиевич Куликов, в те годы главноко­мандующий объединенными вооруженными силами государств — участни­ков Варшавского договора. — В двенадцать часов встречались с поль­скими руководителями и до трех часов вели откровенный разговор. После этого я обязан был доложить министру обороны Устинову Усти­нов потом говорил: ты доложи Юрию Владимировичу, а после разговора с ним перезвони мне.

В том, что народные выступления в Польше должны быть подав­лены, в советском политбюро никто не сомневался. Не могли решить, кто это сделает? Польские власти справятся или же придется, как в Чехословакии, вводить войска Варшавского договора?

В

чем состояла разница между положением в Чехословакии в 1968 году и в Польше в 1981-м? Польское руководство — в отличие от чехословацкого — не раскололось. Прямых просьб: введите войска и спасите нас — из Варшавы не поступало.

Польские руководители не знали, что делать. Они боялись, что «Солидарность» сметет их, но побаивались и ввода войск Варшав­ского договора. Они понимали, что, как это произошло в Чехослова­кии, они быстро лишатся своих должностей. Кроме того, поляки назо­вут их предателями национальных интересов, которые вызвали себе на помощь чужие войска. Из двенадцати миллионов работающих поляков десять миллионов состояли в «Солидарности». Сменивший Эдварда Терека на посту первого секретаря ЦК ПОРП Станислав Каня фактиче­ски не препятствовал вступлению коммунистов в «Солидарность».

Генерал-лейтенант Виталий Павлов, профессиональный развед­чик, в решающие для Польши годы, с 1973-го по 1984-й, возглавлял представительство КГБ СССР в Варшаве. Принимая его перед отъездом в Польшу, Юрий Владимирович Андропов сказал:

— Вы должны знать все, что происходит в Польше, во всех сферах жизни и во всех эшелонах власти.

«Когда я прибыл в Варшаву, — вспоминал генерал Павлов, — мне открылось то, о чем до этого имел весьма смутное представление по скудным материалам, имевшимся в центре: внутренние интриги, борьба за первое место. Многие из известных мне деятелей социали­стической Польши поражали своей ограниченностью, убожеством, узо­стью кругозора, отсутствием способностей, избытком амбиции и при­тязаний».

Павлов доложил Андропову, что на одном из заседаний поль­ского руководства кто-то заметил;

— Если мы не решимся пресечь действия распоясавшихся экс­тремистов, то кончится тем, что нас всех эти экстремисты повесят на телеграфных столбах.

И тут секретарь ЦК Стефан Ольшевский, считавшийся мо­сковским ставленником, бросил реплику:

— Или в Польшу придут советские войска, и мы опять-I.IM1 окажемся на тех же столбах.

Осенью 1981 года Польшу возглавил генерал Войцех Ярузель­ский. Он пользовался уважением в стране как профессиональный воен­ный, и к нему хорошо относились в Советском Союзе. В годы Второй мировой войны он сражался вместе с Красной армией против немцев. За несколько месяцев до этого, в разгар кризиса, в феврале 1981 года, Ярузельский согласился возглавить правительство. В октябре он стал еще и первым секретарем ЦК, сохранив в своих руках посты премьера и министра обороны.

После его избрания и Устинов, и Андропов на политбюро с об­легчением сказали, что вводить войска не придется: Ной цех Ярузельский все сделает сам. Но если бы «Солидарность» взяла верх в Польше, тоже бы не вмешались?

— Тоже бы не вмешались, — твердо говорит Леонид Митрофано­вич Замятин, руководивший тогда отделом внешнеполитической пропа­ганды ЦК. — Первый, кто не допустил бы этого, — Ярузельский. Не­смотря на его близость к Советскому Союзу, это польский национа­лист.

В 1980—1981 годах язык польских коммунистов стал меняться. Исчезла привычная лексика: рабочий, труд, пролетариат, пролетар­ская солидарность. Появилась лексика рабочих, возникло слово «Бог». Ярузельский говорил с поляками патетическим, полным метафор и оригинальным языком. Однако чувствовался солдатский тон.

С Ярузельским все не так просто. Он очень непростой чело­век. И мотивы его поступков не всегда понятны. Не только темные очки делали его непроницаемым. Таким он был по характеру. Хорошо знающие его люди отмечают, что для Ярузельского характерна исклю­чительная осмотрительность, взвешенность, осторожность. Главное в характере Ярузельского состояло в нетипичной для эмоциональных по­ляков внутренней сдержанности, скупости эмоций.

Войцех Ярузельский родился в 1923 году. Его отец владел не­малым земельным наделом. Когда немцы напали на Польшу, семья бежа­ла в независимую тогда Литву, но через год туда пришли советские войска. В 1939 году семью выселили на спецпоселение на Алтай. Сна­чала поселили прямо в тайге, поляки валили лес. Ярузельского-стар­шего арестовали и отправили в лагерь. Потом семья жила в городе Бийске, отца выпустили. Он был совершенно истощен и вскоре умер. Там он и похоронен.

Поразительным образом Войцех Ярузельский сохранил добрые чувства к России. В конце 1995 года я был в Варшаве и долго бесе­довал с Ярузельским. Бывший президент Польши Войцех Ярузельский по-прежнему носил темные очки. Он сохранил завидную осанку, так же славно говорил по-русски — языку он научился в Сибири — и вел себя очень достойно.

В 1943 году с семьи сняли клеймо спецпоселенцев. Вой-цех вступил в польские части, формировавшиеся на советской территории, воевал с немцами. В 1956 году в тридцать пять лет он стал одним из самых молодых польских генералов. В 1960-м его назначили начальни­ком главного политуправления Войска Польского, через два года сде­лали заместителем министра обороны, в 1968-м назначили министром, в декабре 1970 года избрали кандидатом в члены политбюро.

У Ярузельского уже был печальный опыт использования воору­женных сил против гражданского населения. 17 декабря 1970 года польские силы правопорядка применили оружие при попытке подавления забастовки рабочих Гданьской судоверфи имени В.И. Ленина. Сорок четыре человека погибли (в том числе два милиционера и один сол­дат), и больше тысячи получили ранения (в том числе шестьсот мили­ционеров и солдат).

Забастовка вспыхнула в ответ на объявленное польским прави­тельством тридцатипроцентное повышение цен на продовольствие, на строительные материалы и мебель. Особенно поляков возмутило то, что цены подняли накануне Рождества, когда по традиции поляки чаще обычного ходят по магазинам.

Министром обороны был тогда ЯрузельскиЙ. Впоследствии ему предъявили обвинение в том, что он отдал приказ стрелять. Защища­ясь, генерал отвечал, что тогдашний первый секретарь ЦК Владислав Гомулка его не любил и отстранил от принятия важных решений.

20 декабря 1970 года в связи с рабочими волнениями в Гдань­ске, Гдыне и Щецине и их кровавым подавлением Владислав Гомулка был смещен с поста первого секретари ЦК Польской объединенной ра­бочей партии (ПОРП) и имеете со своим ближайшим окружением изгнан из политбюро ЦК. Место Гомулки занял Эдвард Герек, который через десять лет сам будет вынужден уйти...

В 1976 году уже Герек поднял цены. И опять начались волне­ния. В Варшаве рабочие тракторного завода подняли восстание. В Ра­доме разгромили воеводский комитет ПОРП. Рабочих вожаков посадили. И тогда появились люди, которые брали на себя поддержку семей аре­стованных, нанимали им адвокатов. Эта были первые структуры оппо­зиции.

Ярузельский с самого начала понимал, что ему придется при­бегнуть к силе, чтобы сохранить власть. Но ему было бы легче, если бы поляки считали, что он сделал это, уступая советскому дав­лению. В августе 1980 года политбюро командировало в Варшаву мар­шала Куликова. Маршал обосновался в замке «Хеленув» под Варшавой. Туда приезжал Ярузельский, а Куликов пересказывал ему то, что со­общали из Москвы. Ярузельскому рекомендовалось взять под контроль действия экстремистов, то есть «Солидарности».