Юрий Гагарин

Данилкин Лев Александрович

Министерство обороны, которому надо было бодаться с американцами на Земле, не понимало, в чем состоит оборонное — то есть военное — значение Луны; это казалось шарлатанством и прожектерством: тратить деньги на межпланетные путешествия. Гагарин понимал — но доказать ничего не мог. Луна была очень-очень близко — и очень-очень далеко. Лиса и виноград.

Между тем официально от идеи покорения Луны никто не отказывался, так что между 1961 и 1966 годами СССР, называя вещи своими именами, блефовал. Танцы были, песни про то, что «заправлены в планшеты космические карты» — тоже были, даже глобус Луны у Гагарина в кабинете стоял, а вот никакой конкретной лунной пилотируемой программы не было.

В 1963 году осознание этого факта дало английскому астроному Ловеллу, вернувшемуся из поездки по космическим объектам СССР и имевшему много бесед с официальными лицами, повод сделать заявление, что, по существу, США ведут гонку за Луну с самими собой — и СССР в ней не участвует.

Когда эйфория кончилась и стало ясно, что американцы

по всем параметрам выходят вперед в космической гонке (военное ведомство США под предлогом мифической лунной угрозы выкачивало из налогоплательщиков деньги и вливало их в свои предприятия), — «за Луну» взялись с несколько даже комической серьезностью. Проект покорения Луны в общих чертах (то есть, по сути, в сознании Королева) существовал уже с конца 1950-х; однако теперь был разработан план более-менее конкретный, с бюджетами и прописанными программами подготовки пилотов. Для потенциальных участников лунных экспедиций были организованы занятия в Московском планетарии, которые посещали не только космонавты, но и высшие чины из Министерства обороны (главком ВВС Вершинин, маршал Руденко), желавшие понять, во что, собственно, им предлагается вбухивать баснословные средства. Специалисты по Луне излагали все, что им на сегодняшний день известно об этом теле. «Особенно интересным, — замечает Каманин, — было сообщение Козырева о том, что поверхность Луны формировалась под воздействием вулканических процессов и приливных явлений из-за влияния Земли. Метеорные тела тоже оставили свои отпечатки на лике Луны. Мне лунная поверхность представляется в виде слегка затвердевшего мха» (9).

Наиболее продуманный план подготовки экспедиции на Луну — с конкретными экипажами, с программой тренировок — был принят лишь в начале 1966-го и рассчитан на два с половиной года. Луну предполагалось освоить в три приема. Сначала — облет (шесть — восемь кораблей, не одновременно, конечно). Затем — высадка лунохода, который должен был обследовать места прилунения корабля с космонавтами. Наконец, настоящее вторжение: корабль с людьми. Состав группы космонавтов, которых должны готовить по программе облета Луны, постоянно меняется; в нее обязательно хотели включить людей от ОКБ. Гагарин должен был стать командиром одного из экипажей.

В 1968 году, за две недели до гибели Гагарина, была утверждена новая, «рассчитанная на 2,5 года программа подготовки космонавтов для экспедиции на Луну. Фактически уже с января этого года мы начали готовить по этой программе 18 космонавтов» (9). «По программе облета Луны конкретные экипажи проходили интенсивную подготовку. Выезжали даже в Сомали для визуального изучения созвездия Южный Крест и других особенностей небосвода Южного полушария, которые нельзя наблюдать в Москве» (26). Однако, даже если и так, все это по сути означало, что «первые полеты лунного корабля по орбите вокруг Земли могут состояться во второй половине» 1969 года, «а экспедиция на Луну — не раньше 1970–1971 годов» (9).

Общераспространенным является мнение — его охотно поддерживали преемники Королева, Мишин, а затем и Глушко, — что в последние годы своей жизни Королев сбился с пути, зашел в тупик и продолжал экспериментировать с созданием огромной лунной ракеты Н1 лишь в силу своего упрямства, хотя на самом деле понимал, что проект обречен на неудачу. В чрезвычайно любопытной книге «Марсианский проект Королева» (26) утверждается, однако, что Королев вовсе не был одержим Луной и что он вовсе не спекся на «лунной гонке»: его мечтой был Марс, а сама Луна интересовала его лишь постольку-поскольку, как промежуточная стадия; и именно поэтому он не форсировал лунную программу между 1961 и 1965 годами.

Понимал ли все это Гагарин и насколько утешительной была для него надежда, что в 1974-м кто-то — может быть, и он — полетит на Марс (в 1966-м уже и дизайн вымпелов придумали, и посадили четверых моряков в подводный контейнер на глубину 200 метров, чтобы те сидели там четыре месяца и выясняли, насколько важна проблема психологической совместимости при путешествиях в герметичных кораблях на дальние расстояния), трудно сказать. Теоретически у него был шанс поучаствовать в еще одном многообещающем мероприятии — облете Солнца: Королев планировал его как важный промежуточный этап, между лунным и марсианским. Разумеется, мы и так летаем вокруг Солнца — но Королев собирался лететь по гелиоцентрической орбите, отличающейся от земной, скорее всего, в другую сторону. Все это было очень интересно, но, скорее всего, Гагарин все-таки рассчитывал именно на Луну — и готов был лететь туда на чем угодно, хоть на метле (9), и на каких угодно условиях — даже в один конец [61] .

61

На самом деле, идея действовать по принципу «прилуниться — а там посмотрим» посещала далеко не только Гагарина. О том же думали и американцы. «„Так будет дешевле, быстрее и, возможно, это единственный способ победить русских“, — цитирует Дулинг формулировку Корда. Дулинг сообщает, что данные, собранные спецслужбами, свидетельствуют в пользу предположения о том, что Советы смогут осуществить мягкую посадку космического аппарата на Луне с человеком на борту в 1969-м» (3). Однако «в один конец» — это не как в пелевинском «Омоне-Ра»: водрузить флаг и умереть

от голода. Нет, конечно. «Ни советский, ни американский вариант не подразумевали того, что несчастный космонавт останется на Луне на веки вечные. Его должны были забрать — в течение периода длительностью от одного до трех лет — сразу же после того, как будет найден способ и сконструировано соответствующее оборудование. Вслед за первым, с человеком, должно было последовать еще девять пусков. Другие ракеты должны были доставить жилой модуль, коммуникационный модуль и оборудование, строительное оборудование — чтобы собрать модули, плюс 9910 фунтов еды, воды и кислорода, которые, как предполагалось согласно проекту, космонавт мог потреблять, дожидаясь своих спасителей. Кто, спрашивается, согласился бы на подобное предложение? „Все были уверены, — писали Корд и Сил, — что здоровые и должным образом подготовленные добровольцы для этой миссии будут найдены — даже если шансы на возвращение будут нулевыми“. И я, — пишет Мэри Роуч, — верю в это. И сейчас есть астронавты, которые будут счастливы подписаться на полет на Марс в одну сторону. Подобный сценарий не предполагает даже возможности возвращения обратно. Впрочем, экипаж будет доживать остаток своей жизни не в одиночку — к нему будут прилетать беспилотные транспортные корабли» (3).

Хотя важнейшим пунктом в дипломной теме «Освоение Луны» предполагалось сделать «Оборонное значение освоения Луны» — и именно в этом аспекте рассматривать автоматические устройства, обитаемые корабли облета, корабли и средства для прилунения и возвращения на Землю, тему не поддержал маршал Руденко, испытывавший сильные сомнения в том, что проект «Луна» будет реализован. Гагарину предложили на выбор три дипломные темы: «Орбитальный самолет-разведчик», «Орбитальный самолет-перехватчик» и «Космический корабль для нанесения ударов по объектам на Земле» (9).

О том, насколько серьезным было обучение в Академии, можно понять по выступлению Гагарина на защите диплома, которое можно использовать как мантру, вводящую в гипнотический транс (17): «Была выбрана аэродинамическая схема летательного аппарата и произведено исследование его аэродинамических характеристик. Прежде всего рассчитаны статические характеристики данного аппарата. В принятой методике летательный аппарат заменяется крылом сложной формы в плане, которое, в свою очередь, заменяется вихревой поверхностью. Она представляет собой определенное количество косых подковообразных вихрей. Граничные условия удовлетворяются в расчетных точках. Затем по теореме Жуковского „в малом“ находится распределенная нагрузка, действующая на крыло. А потом — суммарные характеристики. Результаты теоретических расчетов, которые проводились на электронно-вычислительной машине БЭСМ-2М, представлены на двух графиках. В качестве примера построены зависимости подъемной силы и момента по углу атаки…» (и это мы еще не дошли до «момента демпфирования по угловой скорости и по изменению положения центра тяжести»).

Нравы в Академии были строгими, но космонавтам — особенно выпускникам — позволялись некоторые послабления. На празднование по случаю защиты диплома Гагарин приносит зажаренного целиком кабана.

Логика поступков Гагарина была задана ситуацией, а ситуация была такая: космос, точнее, пилотируемые космические полеты находились в ведении Министерства обороны, где сидели трезвые военные, которое не слишком верили в их практические перспективы. Логика подсказывала, что после одноразовых «Востоков», «Восходов» и «Союзов» следовало попробовать создать многоразовый космический корабль типа «Шаттла» и «Бурана», только поменьше, одно-двухместный. Но логика у всех заинтересованных сторон была своя — и со всеми приходилось бодаться. С министром обороны маршалом Малиновским — чтобы министерство заказывало космические аппараты, с его преемником Гречко — чтобы начинали создавать многоразовый космический корабль (Гречко прочел их доклад и, «назвав предложение фантастикой, потребовал от космонавтов оставить эту затею и „заниматься делом“» (28)); с ОКБ, которое выступало за дальнейшую автоматизацию и не верило в возможности дремучих летчиков, которые едва-едва могут освоить устройство космических приборов, — чтобы поверили в будущее пилотируемой космонавтики; с инженерами из бюро Челомея, которые требовали строить не корабли, а орбитальную станцию «Алмаз»…

У хорошо сведущего в бюрократических тонкостях Каманина был свой план того, как вернуть стратегическую инициативу и оказаться на Луне первыми: «…убрать Малиновского, передать космонавтику от Крылова к Вершинину <то есть чтобы космонавтику курировал не ракетчик, главком ракетных войск стратегического назначения, а непосредственно ВВС> и допустить космонавтов к руководству космическими делами» (9).

Чего Гагарину не хватает — так это реального Проекта: еще одного полета — просто по орбите, на Луну, вокруг Солнца или на Марс, и вот на этой «тяге в небо» как раз и фокусируются с удовольствием все мемуаристы. О чем они редко упоминают — так это об одном простом обстоятельстве: среди желающих был не один Гагарин, там худо-бедно действовал очень простой механизм, обеспечивающий порядок, — очередь, в которой стояли его ближайшие товарищи, — и пробиваться вперед, только потому, что он Гагарин, а иначе ему будет психологически очень некомфортно, было бы совсем уж свинством: еще не все ребята по разу-то слетали, а он уже лезет по второму. По большому счету, у него появлялся шанс слетать во второй раз года после 1970-го.