Юрий Звенигородский
Шрифт:
— Придет время, вместе помолимся, князь звенигородский и галицкий.
Юрий вышел со смятенной душой. Хотелось проникнуть в смысл только что сказанного. Однако дядька Борис тащил за руку наверх, в опостылевшую спальню.
— Важные вести, господин! Воистину, как угадал черноризец, ты — князь звенигородский и галицкий.
Юрий сел в кресло. Рядом друг на друге высились внесенные слугами, но не разобранные еще короба. Казалось, вновь предстоит дорога, близкая или дальняя, желанная или вынужденная, — Бог ведает. Борис, став напротив, продолжил:
— Духовная грамота твоего родителя написана и скреплена его златой именной печатью, на коей вырезан образ святого Дмитрия Салунского.
29
Присутствовали при составлении завещания.
— Разумеется, на старший путь [30] благословлен старший брат, — кивнул Юрий, не постигая великого смысла только что услышанных слов. — Стало быть, за Василием — я…
— Ему — Коломна с волостями, — продолжил Борис. — Тебе — Звенигород с Рузой, Андрею — Можайск, Верея и Калуга, Петру — Дмитров, Ивану — несколько сел, великой княгине — поместья разные и добрая часть московских доходов. Сверх областей, наследственных тебе, — Галич, Андрею — Белозерск, Петру — Углич.
30
На великое княжение.
— Все это купли деда, еще не присоединенные вполне к нашему княжению, — деловито заметил Юрий. И спросил: — Что ждет младенца, коему суждено вот-вот явиться на свет? Ведь матунька опять на сносях.
У дядьки был готов ответ и на это:
— В хартии писано: «А даст ми Бог сына, и княгиня моя наделит его, возьмя из части у большей братии». Трудно, конечно, предположить, — прибавил он от себя, — что вы, старшие братья, вполне удовлетворите малютку. Да! Там еще писано вот что важное: «А по грехам отымет Бог сына моего, князя Василия, а кто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел». Догадываешься, господин мой?
Юрий встал, ощутив внезапное внутреннее волнение.
— Не хочу грешных мыслей о старшем брате. Пусть княжит много лет всем на радость. Единственно, чего желает душа, — скорейшего выздоровления батюшки!
— Дай Бог, дай Бог, — согласился дядька Борис. — За три года до твоего рождения государь Дмитрий Иванович вот так же захворал и велел писать первую духовную. Будем молить Всевышнего, чтоб сподобил его сотворить с годами и третью. По летам наш великий князь еще далеко не стар.
Ободрившись такими словами, оба принялись, коротая минуты, разбирать короба. За этим занятием у княжича исчезло беспокойное чувство предстоящей дороги. Он понял, как за последние недели устал, хотелось покоя, тишины и благополучия. Словно отвечая на столь скромное желание, в спальню заглянул бывший пестун Василия, ныне его оружничий и сподвижник, искусный воин, заядлый поединщик Осей:
— Гюргий Дмитрич, радость великая! Государю лучшает. Государыня велела позвать тебя.
И исчез, наполнив княжича принесенной радостью. Почудилось, будто свечи на поставце горят ярче, стены, давно беленные, стали, как свежевыбеленные, наборный пол заблестел, словно только-только натертый песком.
— Ты самым чудесным образом преобразился, мой господин! — удивился Борис.
Юрий от всего
— Спасибо на добром пожелании татуньке, что так скоро начинает сбываться. — Он чуть-чуть отклонился, держа Галицкого за плечи, прищурился и вопросил с хитрецой: — Давно хочу допытаться: как ты ухитряешься всякий раз обо всем знать? Не вездесущий ведь!
— Ох, не имей сто ушей, — покрутил залихватски ус знаток дворцовой жизни, — не имей сто очей, а будь… общий казначей! Денежка закатится, куда хочешь, и все-все поведает!
Всего-навсего четверо суток, четыре счастливых дня и ночи полны были радости и добрых событий. Великий князь начал оправляться от нагрянувшего недуга. Уже сидел, слушал повествование сына-наследника о битве гигантов, Тимура и Тохтамыша. Первый раскаивался в том, что в свое время помог последнему. Опекаемый поднял меч на опекуна: повел тьмы всего Улуса Джучи [31] на Темир-Аксака. Лелеял мечту напасть на самое сердце его владений — город Мавераннахр. И вот пришлось отступить.
31
Тьма — десять тысяч воинов, соединение в золотоордынской армии. Улус Джучи — так называлась татарами Золотая Орда.
— Хвала Богу, тебя с Борисом Нижегородским отпустил домой, — радовался отец.
Юрий слушал довольный, сидя бок о бок с выздоравливающим родителем. Тем временем великая княгиня разрешилась от бремени шестым сыном. Восприемниками были вовсе несовместимые лица, — младость и старость, — восемнадцатилетний княжич Василий и вдова давно умершего последнего московского тысяцкого Вельяминова Марья. Имя самому младшему государеву сыну дали — Константин. Дмитрию Ивановичу, идущему на поправку, предстояло внести изменение в духовную грамоту, дабы младенец остался не обделенным.
— Утро вечера мудренее, — простился он с домашними после вечерней молитвы.
Юрий, словно заговоренный, долго не мог уснуть. В конце концов, задремав, оказался у лазурного озера, увидел на воде поющего лебедя и в страхе проснулся. Вспомнилось изъяснение Домникеи по поводу подобного сна: очень дурное предзнаменование!
У самого ложа стоял со свечой дядька Борис. Залихватские усы на сей раз опустились и выглядели довольно жалко, голос дрожал:
— Поспеши. Государь умирает.
Сторож ударил в медное било один ночной час [32] .
32
В то время часы делились на дневные и вечерние. Первые отсчитывались с восходом, вторые — с заходом солнца.
Тетка Анна с Еленой Ольгердовной ввели в государев покой великую княгиню, еще не оправившуюся от родов. Больной лежал высоко на подушках, крупный телом, широкоплечий, но выглядел он не мощно, а грузно. Большой живот то вздымался, то опадал. Черные волосы и борода увлажнились, дивный взор потерял яркость.
— Дети мои, — обратился великий князь к подошедшим старшим сыновьям Василию, Юрию, Андрею и к подведенным младшим Петру, Ивану, — живите дружно, а матери своей слушайте во всем. Молодшие братья чтите брата старшего, своего отца в мое место. Пусть сын мой, князь Василий, держит своего брата, князя Юрья, и всех молодших в братстве, без обиды. — Замолчал. Потом, сделав продолжительные усилия, Дмитрий Иванович с трудом молвил: — Подойдите, бояре.