Юстиниан Великий : Император и его век
Шрифт:
Сам Юстиниан в то время обладал званием патрикия, как и Феодора. Кроме того, он был членом сената. Людям, занимающим такое положение в обществе, законодательно запрещалось связывать себя браком с актрисами. Низкая нравственность театралок ни для кого не была секретом. Пришлось добиваться отмены закона. Перечить племяннику царь не стал, и сенаторы приняли новое постановление.
Юстиниан и Феодора тотчас отправились в церковь и стали мужем и женой перед Богом. Христианская мораль оказалась милосерднее языческой. Вероятно, скандальный брак осудил весь столичный бомонд, включая бывших любовников Феодоры. К Юстиниану они прониклись плохо скрытым презрением.
Прокопий
Правда, ни один недовольный не высказался открыто.
Великий византинист Шарль Диль находит очень странным, что никто, кроме Прокопия, не писал о Феодоре как о публичной женщине, а потому сомневается в ее прошлом. Но это не аргумент. Одни боялись, другие стеснялись, третьи говорили вполголоса, а устные речи до нас не дошли. Более того, этой ситуацией удивлен не только Диль, но и сам Прокопий.
«Вот что действительно нужно отметить, — пишет он, — никто и из сенаторов, видя тот позор, которым покрывалось государство, не решился высказать свое порицание и воспротивиться этому: все готовы были хоть сейчас поклоняться Феодоре, как божеству. Больше того: ни один из церковнослужителей открыто и громко не протестовал, И беспрекословно они все готовы были провозглашать ее владычицей. И тот народ, который прежде был зрителем ее выступлений в театре, немедленно и до неприличия просто считал справедливым стать ее рабом и, воздевая с мольбой кверху руки, поклоняться ей».
Итак, богатые «уважаемые люди», которых понемногу убивали во время уличных потасовок, увольняли с должностей, штрафовали за преступления и проступки, — все эти люди тихонько осуждали Юстина за его малодушие и царского племянника — за его брак. Зато стасиоты рукоплескали. Юстиниан был свой человек, настолько простой, что женился на обычной женщине. Над Византией дул ветер перемен.
Брак Юстиниана и Феодоры оказался на редкость удачным. Муж и жена счастливо прожили вместе четверть века, и разлучила их только смерть. Но первый год после брака наслаждаться друг другом Юстиниану и Феодоре пришлось недолго. Началась война с персами, которые хотели использовать беспорядки в Византии в своих целях.
Войне предшествовали напряженные и замысловатые переговоры в стиле персидской дипломатии.
ГЛАВА 4. МАЗДАКИТЫ ПРОТИВ СТАСИОТОВ
1. УДАР С СЕВЕРА
Казалось бы, очень странно: две державы, в которых побеждает социальная революция, начали воевать между собой. С точки зрения историков-марксистов этот факт вообще необъясним. Возможно, поэтому социальные волнения в Византии они предпочли не заметить или, заметив, не смогли правильно оценить.
Если придерживаться интернационалистской концепции истории с примитивно понятым лозунгом «пролетарии всех стран, соединяйтесь», мы действительно не сможем ничего объяснить. Однако по отношению к международным связям государств эта концепция не работает. Она лишь вывеска — такая же, как «свободное общество» Запада. Но если то и другое — элементы пропаганды, что же остается? Остаются имперские интересы крупных держав. Они-то и наполняют бесконечными конфликтами мировую историю. Причем идеология внутри империи не имеет значения для внешней политики.
Важный момент, который не позволял иранцам и византийцам понять друг друга, — этнопсихология. Перс и ромей по-разному видели мир. Различий между этими людьми больше, чем сходств. Сейчас, когда много говорят о толерантности и дружелюбии, понять это сложно, хотя разговоры остаются разговорами, а в межнациональных конфликтах по-прежнему льется кровь.
В Средние века отличить чужих от своих было легче, чем сегодня. Индикатором являлась религия. Иранцы исповедовали зороастризм. Они верили в добрых богов — Ахура Мазду, Митру, Анахиту. Им противостоял злой демон Ариман. Византийцы верили в Триединого Бога, с которым борется Сатана. Казалось, силы добра очень похожи в этих религиях, как и силы зла. Но христианство — прозелитическая религия. Ее активно проповедуют, чтобы уловить как можно больше душ на земле. Христианином (а значит ромеем) мог сделаться любой: славянин, грек, армянин.
Зороастрийцем стать невозможно, им нужно родиться. Арийцы были нацистами и не принимали к себе чужаков. Этот нюанс психологии отделял ромеев от иранцев, делал один этнос не похожим на другой. Если бы не религия, они придумали бы иные различия, которые помешали бы двум разным народам понять друг друга. Этнос — явление природы, а ее законы невозможно победить ни примитивной борьбой с национализмом, ни разговорами о толерантности.
В Византии национализм тоже был, но другой — имперский. Здесь не смотрели на цвет кожи, разрез глаз, форму носа. Если ты христианин и признаешь ромейского базилевса, исправно платишь налоги и живешь по закону, значит, ты — ромей. Такая система была очень гибкой, и она позволила Византии пережить Иран.
Вот почему маздакиты и стасиоты не могли друг друга понять. Идею они восприняли одну — социальную справедливость. Но воплощали ее по-своему, и тут разошлись окончательно.
Иранский шаханшах Кобад был политическим тяжеловесом и просчитывал свои поступки на много ходов вперед. Как только на престол Византии взошел Юстин, персидский правитель стал зондировать почву. Чего ждать от нового режима в Константинополе? Сообразив, что в Византии началась революция, иранский владыка замыслил войну. Он хотел воспользоваться нестабильностью, чтобы оторвать от Византии несколько провинций, а если получится — навсегда сокрушить враждебную империю. Сказано — сделано. Шаханшах начал искать союзников. Это произошло примерно в 520 году.
Подходящим союзником казались утургуры (восточные болгары), кочевавшие на Кубани. Вместе с ними шаханшах предполагал напасть на византийскую часть Армении.
В то время утургурами правил хан по имени Зилингд. Такова византийская транскрипция. Иногда она сильно расходилась с подлинными именами политиков, однако записи велись тогда лишь в Византии да в христианских монастырях Гесперии. Утургуры письменности не знали. Поэтому понять, как звали Зилингда на самом деле, вряд ли удастся.
К хану отправились сразу два посольства — от персов и от византийцев. Обе стороны склоняли Зилингда к союзу.