Южнее реки Бенхай

Домогацких Михаил Георгиевич

В торцовой части стола, у самого оконного проема сидел командующий северным участком Тэйниньского фронта полковник Ле Ха. нь. Свет, падавший из окна, освещал его молодое лицо с высоким лбом, на который спадала прядь смоляных волос. Он ее отбрасывал рукой, но она возвращалась, упрямая, непокорная. Полковник улыбнулся чему-то, а потом, спрятав улыбку, на-

клонился над расстеленной картой, будто проверяя, со всех ли отмеченных на ней точек собрались те, с кем предстояло поговорить о самом важном. Он поднял голову и, встретившись взглядом с командиром батальона Туаном, улыбнулся, вспомнив его вчерашний рассказ о нападении на один из лагерей американской пехотной дивизии.

— Понимаете, товарищ командующий, — рассказывал Туан, — докладывают мне разведчики, что как-то странно ведут себя последние дни

американские солдаты: в самый полдень, когда солнце поднимается над головой, они начинают такое вытворять, что трудно поверить. Может, они с ума сошли от нашего солнца? «Да что же там такое происходит-то? — спрашиваю. Мало ли вы видели странного в их поведении?» — «Да нет, говорят, такого не приходилось. Представляете, они все раздеваются догола и выбегают из своих казарм на улицу». — «Совсем голые?» — «Совсем, товарищ командир, — в один голос говорят мои ребята, — и начинают какой-то дикий танец. А над ними вертолет висит. Они ему машут руками, будто радуются чему-то. Не поймем, товарищ командир, посмотрите сами». Ну, думаю, надо проверить. Взял бинокль и пошел. Ребята говорят, что ждать немного, весь уже батальон в казармах и скоро янки покажут свой номер. А мне все не верится, думаю, может быть, мои разведчики фантазируют. Слышу, вертолет летит, со стороны Бадыка, там, вы знаете, у них аэродром. Прилетел и повис над площадью. И тут я своим глазам не поверил: три с лишним сотни голых людей, белотелых и чернокожих, выскочили на площадь и начали кричать, бесноваться, махать вертолету руками. Навожу бинокль — и все видно до мельчайших подробностей, даже смотреть неудобно. А через минуту все стало ясно. В вертолете, оказывается, большие баки с водой. Открыл летчик краны — и полился на солдат дождь. Душ они себе такой придумали. Нет, товарищ командующий, не могу передать словами, что там было. И тут мне пришла в голову мысль испортить им купанье. На следующий день перебросили мы поближе минометный расчет — и дал я команду: как только душ включится, открыть огонь. Но это был уже другой номер, товарищ командующий. Совсем другой. Голые солдаты заметались в панике, в дверях толкучка, все стараются попасть в казарму. Вертолет сразу вверх — и назад, даже перекрыть краны забыли. Так и летел, как облако с дождем.

— Ну, а потом что было? — спросил Ле Хань.

Туан замялся:

— Потом было плохо. Прилетели три новых вертолета и начали поливать уже нас и пулями, и снарядами. Мы, правда, сразу в укрытие, но пришлось тяжело. Однако пляски голых американцев на этом кончились, жаль, что вы не видели их.

Полковник знал, что скоро в этом районе начнутся не столь веселые события.

Он рассказал собравшимся командирам о положении на участке фронта, познакомил с планом предстоящих боевых действий.

— Наши бойцы уже отдохнули после летних боев, — сказал он, — настало время воевать.

Хотя летние бои в сезон дождей носили местное значение, но они потребовали большого напряжения. За последние полтора месяца части фронта получили подкрепление оружием. Из отрядов самообороны в них пришло хорошее пополнение. Насколько было возможно в этих условиях, бойцов обучали тактике, владению оружием. Комиссары проводили с бойцами большую политическую работу, рассказывали, что обстановка в стране обостряется, нарастает недовольство народа. Проведенные недавно выборы сделали Нгуен Ван Тхиеу президентом, как и было задумано американцами, и теперь он пытается придать видимость законности своему режиму. Расчет на то, что выборы снимут острые противоречия в обществе, не оправдался. Продолжались мощные выступления студенчества, религиозных кругов, крестьянские волнения. В этой обстановке командование сил национального освобождения, ожидая, что америка-но-сайгонские войска могут предпринять наступление на освобожденные районы, чтобы доказать способность вести более успешно боевые действия на многих фронтах, поставило задачу сорвать эти планы.

Командование сил освобождения решило провести атаку на военную базу Бодык и расположенные вокруг нее крупные гарнизоны в Кандоне, Ботыне, Зайсыоке и особенно американский аэродром в Бара, где постоянно находилось два десятка вертолетов и столько же истре-. бителей-бомбардировщиков. Пехотные части американцев в этом районе насчитывали примерно четыре тысячи человек с двумя дивизионами бронетранспортеров

и несколькими батареями артиллерии.

— С этими силами нам придется считаться, — сказал командир полка, который располагался недалеко от Бо-дыка. — Их просто так не возьмешь.

— А кто говорит — просто так? — возразил начальник штаба северного участка фронта. — Просто так и на охоту в лес не ходят, а не то что воевать против американцев. Но если нам удастся скрытно подготовить к наступлению все свои силы, а затем неожиданно для врага нанести удар, то мы сразу получим выигрыш. Надо подготовиться к контратаке бронедивизионов и авиации. Значит, заранее надо продумать и незаметно провести минирование дорог, найти лучшие позиции для артиллерии, наметить для нее цели. И конечно же, не забывать о зенитных точках.

Полковник Ле Хань, внимательно слушая, наблюдал за командирами. Это были разные по характеру, темпераменту, военному опыту, способности схватывать на лету изложенное или усваивать его после обстоятельного обдумывания, но всем было свойственно одно общее— понимание идеи борьбы. Еще во время разработки плана, учитывая возможности командиров, штаб предусмотрел одним из них поставить задачи посложнее — они решат ее, потому что были уже много раз проверены в боевых делах, другим определить вспомогательные операции тоже нелегкие, но не требующие широты мышления. Таким командирам еще надо многому учиться. Исходя из этого, штаб передислоцировал подразделения, как бы создал для каждого из них наиболее выгодные условия. Порой некоторые командиры выражали удивление, почему им надо менять место дислокации, совершать трудные, скрытые переходы по горам и лесам, чтобы занять рубеж, почти ничем не отличающийся от прежнего. Но после обстоятельных разборов идеи такого перемещения сомнения отпадали.

В эти же дни серьезные разговоры шли и в штабе американской дивизии, куда из Сайгона прибыл заместитель начальника оперативного отдела штаба командующего экспедиционным корпусом генерал Гарднер.

— Мы полагаем, что на вашем участке фронта, — говорил он, — сосредоточено достаточно сил, чтобы нанести по Вьетконгу ощутимые удары. У нас есть возможность поставить его здесь в безвыходное положение и разгромить. Такая установка дана и союзным войскам. Президентские выборы отвлекали внимание наших друзей на политический фронт. Какое-то время он был для них самым важным. Вьетконг воспользовался этой ситуацией и совершил ряд крупных акций, особенно против военной базы Фусань, где обстановка продолжает оставаться сложной и напряженной. Поэтому активность на вашем участке не только облегчит положение там, но и может повлиять на развитие событий и здесь, и в дельте Меконга, где нам тоже приходится выдерживать упорный натиск вьетконговских частей, получающих всевозрастающую помощь.

— А какие м-еры, господин генерал, мы намерены предпринять, чтобы воспрепятствовать этому? Моя фамилия Холден, сэр. Майор Холден.

— Самая главная, самая действенная мера — эго наращивание наших ударов по Вьетконгу и акций возмездия против Ханоя, чтобы заставить его пойти на переговоры, но на наших условиях. Абсурдные требования северовьетнамских коммунистов о выводе американских войск из Южного Вьетнама, что якобы приведет к мирному урегулированию в этой стране, не имеют под собой почвы. Это обычная пропаганда. Мы пришли сюда, чтобы защитить своих друзей и идеалы Америки, и будем здесь столько, сколько потребуется для сокрушения коммунизма.

— Разрешите, сэр, задать еще один вопрос?

— Пожалуйста, задавайте, — генерал еще не остыл от только что произнесенной высокопарной речи.

— У многих офицеров, сэр, — и я отношусь к ним — есть мнение, что мы распыляем свои силы, не используем свою мощь с достаточной эффективностью.

— Что вы имеете в виду, майор? — с оттенком недовольства отозвался генерал.

— Скажу о положении на нашем участке, где по меньшей мере треть дивизии занята охраной «стратегических деревень», в которых живут полудикие горные племена. Огромный контингент южновьетнамских войск тоже занимается в основном охранной службой. Вместо того чтобы энергично бороться с Вьетконгом, батальоны и полки охраняют лагеря, как бы из них не разбежались горцы. Не лучше было бы открыть ворота — и пусть они бегут, куда хотят, а хорошо вооруженные батальоны направили бы свои £илы против Вьетконга?