Южнее реки Бенхай
Шрифт:
— Конечно, господин президент, — ответил министр обороны. — Таким первоочередным и наиболее важным объектом мы считаем базу Фусань. Это даже не база, а супербаза и по своей мощи, и по своему стратегическому назначению. Мы нашли выгодное место для ее строительства, как бы господствующую высоту, с которой можно наблюдать и контролировать положение не только на большой территории обеих частей Вьетнама, но и в Лаосе и Камбодже. И контролировать надежным способом.
— Это действительно сложное сооружение? — спросил президент, пытавшийся мысленно представить себе район строительства,
— Да, господин президент, — сказал генерал Райт-сайд. — На площади в несколько десятков квадратных километров разместятся крупные военно-воздушные силы. С нее на вертолетах будут выбрасываться отряды наших опытных антипартизанских сил в любой район, где возникнет необходимость подавить очаги сопротивления. Мы рассчитываем отсюда установить контроль над «тропой Хо Ши Мина», по которой Ханой шлет свои силы на юг. Примерно сорок тысяч солдат — морских пехотинцев, десантников, броневых дивизионов и охранных подразделений — будет находиться в подчинении штаба базы.
— Есть с чем развернуться и показать нашу силу, — согласился Джонсон.
— У министерства обороны и особенно у инженерного управления, — сказал Макнамара, — есть, господин президент, мнение и просьба к вам: утвердить строителем, а потом командующим базой бригадного генерала Фрэнсиса Райтсайда. Мы в Пентагоне и вы, господин президент, знаете его как энергичного человека, который необходим нам на таком важном участке.
Макнамара был хорошо осведомлен о тех давних и далеко не бескорыстных узах, связывающих Джонсона с богатейшим семейством Райтсайдов, и решил угодить ему этой просьбой.
— Я думаю, господин президент, — добавил Маккоун, — нам будет трудно найти более подходящего человека на эту высокую, ответственную работу.
Президент оторвал взгляд от карты Вьетнама, где пытался найти те «десятки квадратных километров» земли, которые, как он понимал, должны стать символом американской военной мощи и, если хотите, символом всей Америки.
— Ну, что ж, — сказал он, — когда два таких могучих человека, как министр оборони и директор разведывательного управления, единодушны в своем мнении, мне остается только с благодарностью принять ваше предложение, господа.
В этих словах Джонсона был как бы намек на то, что было известно всем: Пентагон и ЦРУ — постоянные соперники. Их соперничество, скрытое, а иногда и прорывающееся наружу, часто рождало на свет такие противоречивые аналитические выводы, которые ставили в тупик членов Совета по национальной безопасности и требовали поиска долгих компромиссных решений, не удовлетворявших в конце концов ни одно из этих учреждений.
— Фрэнсис, дружище, — обратился он к Райтсай-ду, — не только я прошу тебя принять этот пост, тебя просит Америка, — не удержался Джонсон от свойственной ему патетики. — Ты знаешь, какое затевается дело. В твои руки мы хотим передать мощное оружие и могучий инструмент возмездия. Как ты смотришь на это?
Генерал поднялся, взволнованный, вроде растерявшийся от неожиданности: ведь до этой минуты ни Макнамара, ни Маккоун ни словом не обмолвились о своем
— Линдон, — перешел он на фамильярный тон, каким они всегда разговаривали друг с другом, — ты знаешь меня всю жизнь. Я могу только гордиться таким доверием и принимаю его с благодарностью.
— Прекрасно, дружище. Я всегда знал, что на тебя можно положиться и рассчитывать в самых трудных начинаниях.
Макнамара и Маккоун, кажется, тоже были довольны предпринятым шагом, хотя оба, уважительно относясь к миллионам Райтсайда, были не очень высокого мнения о его военных талантах.
— Остался совсем небольшой вопрос, господин президент, — сказал Макнамара. — Мы разработали обстоятельный и, как йчдумаю, полезный для нашего дела во Вьетнаме план психологической войны.
— Еще бы, — добродушно сказал Джонсон, — кто же не знает, что в твоей конторе подобраны самые высоколобые мыслители. Они не зря получают свои деньги.
— Не буду говорить о деталях, — раздвинув губы в вежливой улыбке, сказал Макнамара, — с этим можно всегда ознакомиться. Но в общем люди, которых мы отбираем для этого, будут изучать настроение вьетнамцев, входить в доверие, анализировать мнения самых разных кругов общества, делать предсказания или давать-советы, какие шаги нам следует предпринимать или от каких отказаться. Они будут проникать через своих агентов в стан противника и помогать разрушать его изнутри. Это разведчики высшего ранга.
— Мысль действительно хорошая. В наши дни психология становится оружием, я бы сказал — стратегическим оружием, — сказал Джонсон.
— В связи с этим, — продолжал министр обороны, — я попрошу генерала Райтсайда взять к себе в качестве помощника по психологической войне одного из лучших наших военных разведчиков — полковника Юджина Смита. Вы знаете его, господин президент. Не так давно бы вручали ему высокую награду за операцию, назовем ее «Нго Динь Зьем».
— Да, я помню этого офицера. Он произвел на меня самое приятное впечатление. Он ведь, кажется, был на нашем недавнем совещании?
— Да, господин президент. Это была моя инициатива — пригласить его. Думал, что будет лучше, если он сразу почувствует масштаб дел, которые предстоят всем нам и ему в частности.
— Я не возражаю, — ответил Джонсон. — Как ты, Фрэнсис?
— Только буду рад работать бок о бок с человеком, которого рекомендует министр Макнамара, — ответил генерал, подумав про себя, что, даже если бы и были у него какие-то соображения против, спорить с руководителем Пентагона не в его интересах.
— Ну и хорошо, — подвел итог президент, — теперь работать. Да, — сказал он, уже готовясь попрощаться со всеми, — мне пришла в голову мысль, что тебе, Боб, неплохо бы слетать в Сайгон и самому, а не через посла поговорить с нашими друзьями о деталях плана. Надо их порадовать, может быть, они станут более активными после этого. Когда бы ты мог сделать это без ущерба для дела?