Южное лето (Читать на Севере)
Шрифт:
Она говорит на полминуты раньше меня.
То же самое, что говорю я, но позже.
Вы видели такую семью?
Я выгляжу полным идиотом.
Я хочу спросить, она уже спросила.
Меня спрашивают – она отвечает.
Я иду что-то рассказать – она уже рассказала.
Так больше того: я – Изя, и она – Изя!
Ну, она Изольда по паспорту.
Но я вам скажу, мы весело живём.
Нет. Она у меня худенькая.
Она столько тащит на себе, что я ей прощаю.
Я ей всё прощаю.
И она
Ну, мужчина – это та сволочь.
Он очень подвержен.
Его научить плохому ничего не стоит.
А отучить невозможно…
Нет… Нет, либо мы укрываем пол плёнкой, либо вытираем по влажному.
Я уже облокотил на неё все проблемы.
Я у неё спрашиваю:
– Это я ем?.. А это мне нравится?
Она у нас главная…
Я знаю только свою работу.
Она иногда говорит:
– Мне покраситься?
Я говорю:
– Что касается меня, то я бы этого не делал.
И я вам скажу, она прислушивается.
Когда ещё нашей дочки не было в живых, она взбрыкивала. Сейчас мы душа в душу.
И меня она любит. Мне кажется… Главное, чтоб казалось…
Она возвращается с базара, я ей говорю:
– Прямо не знаю, за что вас подхватить, Изольда Марковна, за кошёлки или за самоё.
Вы русский язык хорошо знаете? У них есть это слово – самоё?
Семейная жизнь – школа выживания.
Тут один заказчик пригласил нас в ресторан.
Так я скажу вам, я таким злорадным себя ещё не видел.
Там какой-то пожилой и с ним красивая молодая.
Пьют… Музыка играет.
Её приглашает какой-то парень.
Как она с ним танцует!
Что она вытворяет!
Чуть не целует…
Вниз вообще лучше не смотреть.
Наш седой сидит, опустив голову, рассматривает помидоры, мучается.
На следующий танец этот седой делает колоссальную ошибку – он идёт с ней танцевать.
И все видят, что почём.
Он дёргается, виляет животом, хвостом, плечами.
И от этого выглядит ещё старше…
Через некоторое время этот парень опять приглашает её на танец.
Седой вдруг бросает тарелку и кричит:
– Да берите её хоть насовсем!
Они танцуют.
Она уже мучается, вырывается, прибегает. Никого нет.
И парень куда-то смылся. И у него интерес пропал.
Все смотрят на неё.
Она о чем-то говорит с официантом…
Я вам скажу, в этом ресторане у неё сторонников не было.
Или живи с таким, как ты, или не позорь того, с кем живёшь.
А город у нас маленький.
Он кажется большим.
Мне уже назавтра сказали, что они помирились и она заказывает наружный ремонт.
Я вам скажу, нельзя ревновать.
Женщины любят игру, а она затягивает.
Что вы! Чтоб у меня было столько друзей, сколько было подруг!..
Так что я женщин понимаю лучше.
Они беззащитны. От этого так практичны и так хитры.
Я смотрю, на улице каждая с телефоном.
Это её защищает.
Ей кажется, что она успеет что-то сказать.
Да… Вы вытирайте розетки. Только осторожно.
Да. Так вот. Если вы ревнуете, значит, у вас есть основания и уже нет шансов.
Хотя я считаю, пользоваться женщиной, которую кормит и одевает муж, – плохой тон.
Забирай и корми сам.
Но это такие сложные вопросы, что я лучше покрашу пятнадцать потолков.
Вы сегодня выглядывали на улицу?
Море сегодня такое же синее, хоть кисть макай.
Это счастье – жить возле моря.
Сколько во всём мире живёт возле моря? Ну десять процентов.
Когда тебе бог дал такое, ты уже один из десяти.
А ещё хорошая жена…
А ещё приличные дети…
А ещё тетя в Америке…
А ещё кусок жареной камбалы с пюре… Т-с-с… Т-с-с…
Нет… Я не пью.
Меня Изя ждёт.
Эй ты, бездарь горькая, собирай инструменты… Мой помощник.
Значит, завтра в девять…
А на самом деле в одиннадцать…
Я доскажу… Нет… Нет… Спасибо…
Я работаю тоже хорошо…
Вы увидите: стены рушатся – мои обои стоят.
– Игорь Семёнович, плюс один – это тепло или холодно?
– Видишь ли, Михаил… Ты сейчас где?
– В Одессе.
– Это там плюс один?
– Да.
– Это холодно. А в Москве – это тепло!
– Спасибо!
– Не за что.
Наш старичок
У нас во дворе есть старичок, который может плавать в воздухе.
Но невысоко от поверхности двора.
На уровне колен.
Он вытягивается, как солдат, падает лицом вниз и двигает себя только ногами.
Он плавает низко, на уровне собак, и мешает.
Вначале его били, теперь просто отталкивают.
Собаки чуть не утянули его под лестницу.
Но он привык.
Хуже, что он куда-то исчезает и появляется в каком-то свитере с сигаретами.
– Что же вы там не останетесь? – спросил я.
– Машины мыть? Здесь интереснее. Здесь столько неиспользованных возможностей, прямо целая страна.
– А вино не можете?
– Вы не поверите, но мне больше нравится наше. И бутылки тянут вниз. Вы думаете, я в противоречии с физикой? Нет… Я чуть легче воздуха… Старость, и дома кровь пьют… Я тяжести не могу. Пачку сигарет, галстук… Никакой сумки – это уже след по земле… Так, понемножку, пока перевезёшь. Но слушайте, без груза я никому не интересен… Всюду одинаково. Без груза со мной никто разговаривать не хочет… Один просто ногой меня забил в ворота. Чтоб не раздражал. Я лечу и думаю – ну какой груз! Ну, ещё похудею. Одно кольцо… Здесь сесть в тюрьму, там сесть в тюрьму… Что вам привезти, пачку «Пэл Мэл»?