Z??ница Василиска
Шрифт:
Рисунок атаки группы истребителей оказался безнадёжно испорчен, и по команде с носителя они резко разошлись в стороны и занялись отстрелом маневрирующих дронов.
– Один есть, – докладывает команде Аркадий, стараясь за время полученной передышки увести «Тюлень» как можно дальше в сторону. Не вышло – реакторы очередной тройка истребителей стали рисовать трёхмерную систему координат, высевая зонды. Пока чуть в стороне, но следующая тройка наверняка будет точнее. Чёрт!
Повторить трюк с дронами толком не удалось – очередной бритт оказался начеку и сумел уклониться от атаки, отделавшись незначительными повреждениями.
Следующая атака будет последней – перетяжелённому, медлительному подпространственнику наглы не оставили ни малейшей лазейки.
– Суки, – прошипел сквозь зубы Лобачевский, и, подгадав нужный момент, отключил магнитные захваты, связывавшие «Тюлень» с остатками «Жемучга». Облегчённый корабль сумел увернуться от атаки, но едва-едва, тряхнуло так, что замигало освещение, а в кормовых отсеках сигнализация завыла о потере герметичности. Что стало с грузом, понять было сложно, но бритты атаки прекратили – видимо, сочли цель уничтоженной. Пока охотнички не передумали, дичь тихой сапой направилась за пределы системы.
***
Вы никогда не обращали внимания на то, что негромкое и уютное, казалось бы, журчание сервоприводов ремонтного кибера жутко раздражает? Особенно, если слушать его в полумраке отсека с единственной тусклой лампой похабного синего цвета? Хочется заорать, вскочить, что-нибудь сломать или разбить – швырнуть с размаху о переборку, без оглядки на стоимость, потом расплакаться, и гори оно всё огнём. От невозможности всего перечисленного становится только хуже. Хочется обматерить сидящего за центральной консолью урода, сказать всё, что думаешь, о нём самом, его сексуальных способностях и грёбаном происхождении, но ты не делаешь, потому что знаешь – никогда себе этого не простишь. Потому, что этот мальчишка сегодня спас задницы своего экипажа, а теперь сидит неподвижно, уставившись остекленевшими глазами в то место на переборке, перед которым разворачивается главный экран систем управления. И скрип его зубов громче возни ремонтника.
Мужики со своих постов носа не кажут, сидят тихо, как мыши под веником. Значит, приводить командира в порядок придётся именно тебе, наплевав на гормональную бурю в крови и прочие женские заморочки.
Елена закрывает глаза, делает глубокий вдох, потом медленно-медленно выпускает воздух из лёгких. Освобождается из ремней и фиксаторов силового кокона, медленно встаёт и подходит к командирскому креслу.
– Не нужно, Лена.
Голос Аркадия еле слышен. «Так шуршит на ветру кусок старой обёрточной бумаги – грубой, серо-коричневой, с пятнами грязи и какого-то жира», – подумалось женщине.
– Я в порядке. Устал только. И разозлился. Очень.
Лобачевский поднимается, распуская передний шов скафандра.
– Приму душ и немного посплю. Лена, вам с Бэргэном кровь из носу, но вычислить, куда лайми спрячут свой керриер, когда закончат изучать обломки «Жемчуга».
Аркадий поворачивается, цепляет бедром край консоли и в его голосе впервые появляются эмоции:
– Суки конченные, – и, опять бесцветно: – Понятно?
– Сделаем… – кивает Елена, не способная отвести глаз от пропитанной потом серебристой пряди волос в шевелюре командира.
***
Тяжёлый керриер «Фьюриес» – внушительная громада из двух массивных дисков, соединённых решетчатыми
– Ямайка Моргана была несколько гостеприимнее, сэр, – кивнув на один из экранов адмиральского салона, продолжил разговор ни о чём командир корабля, обыгрывая название, присвоенное небесному тельцу экипажем.
– Там нет таких залежей мороженого метана, форсажные камеры наших истребителей остались бы без запасов рабочего тела, мистер Мор.
– Там хватает обычной воды, сэр. Истребителям было бы не на что жаловаться.
– Ну, насколько я могу убедиться, лично вы предпочитаете грог. А запасов рома на борту достаточно для нескольких лет дежурства. Бросайте хандрить, старина, ещё месяц таких тренировок, и наша авиагруппа гарантированно возьмёт приз!
Мор позволяет себе на короткое время недовольную гримасу:
– Последняя тренировка оказалась слишком приближена к реальным боевым действиям.
– Вы тоже это заметили? – адмирал театрально удивился. – Я решил было, что узкоглазые наняли кого-то из оставшихся не у дел тевтонов, даже помянул сгинувшего чёрт знает где Валентинера. Этот тихушник очень грамотно проник в систему и чертовски хорошо уклонялся от атак. В знакомой манере. Но обломки однозначно принадлежат кораблю российской имперской постройки. Эти зелёные идиоты, дорвавшиеся до власти, сейчас за бесценок распродают доставшиеся им остатки флота. Вполне возможно, что и с экипажами. Видимо, и китайцам кое-что перепало.
«Чёртов актёришка» – подумал Мор. «Похоже, сплетни о твоей мамаше, не слишком далеки от действительности. Видимо, леди любила театр больше, чем супруга. И театр отвечал ей взаимностью».
Он сделал глоток из стакана, покатал грог на языке, наслаждаясь вкусом, и отправил его в пищевод.
– Интересно, что ещё придумают наши косоглазые клиенты?
Ответом ему стал мощный удар и скрежет сминаемых взрывом конструкций корабля.
Первая пара тяжёлых торпед, выпущенных практически в упор, разнесла двигательный отсек, вынесенный британскими конструкторами за пределы основных корпусов корабля. Удар был столь силён, что ионные двигатели системы ориентации не смогли его компенсировать, и поражённый корабль начал вращаться в трёх плоскостях сразу. Вторая пара торпед ударила в кормовой сегмент корпуса. Перед подрывом боеголовок торпеды вошли до третьей палубы, и, видимо, добрались до погребов боезапаса. Мощный взрыв буквально вывернул корабль наизнанку, как медведь консервную банку. Искорёженная масса «Фьюриеса», беспомощно кувыркаясь, начала терять высоту.
– Досматривать не будем. Некогда. Надо «Самоделкина» забирать.
Командир «Тюленя» привычным жестом потёр правое бедро и нагло, не уходя в подпространство, повёл корабль к Пинь-Аню.
– Однако, командир, ты теперь эпический герой, великий воин, боотыр, круче Нюргуна и, типа, посланец богов!
Сей спич – тот самый вариант, когда слова, составляющие фразу, полностью противоречат её содержанию. В ворчании Бэргэна восхищения ни на грош. – Только объясни, нахрена ты это сделал?