Z – значит Зомби (сборник)
Шрифт:
– Это научная теория, в нее нельзя верить. Ее нужно знать и соглашаться или не соглашаться с ней.
– Нужно ли?
– Да, нужно, других же теорий нет…
– Ну, а Адам и Ева…
– Это вера, а не теория. Она не подлежит анализу.
– Ну хорошо, а креационисты? Это ведь так прекрасно – разум из космоса, мы дети галактики и титанов, и мы…
– Это еще хуже, это вера, которая пытается доказать самое себя научными, естественнонаучными методами, так что не будем об этом. – Малахо в улыбнулся – Вы удивительно разносторонне образованы для журналиста… Хотя и путаете понятия.
– А я и не журналист. И я не путаю. Я пытаюсь выяснить, путаете ли вы понятия.
– Выяснили?
– О да, вы мыслите очень рационально и грамотно для военного.
– Ну, я не могу ответить в вашем духе, что я не военный. Но вы знаете, военные бывают разные.
– Знаю, – кивнул Влад. – Скажите, что вы знаете о тигровых лилиях?
– Что? – Вопрос был для Малахова неожиданным. – Ну, лилия, тигровая, цветок. И что?
– Красивый цветок, раскраска редкая.
– Ну и?
– Тигровые лилии всегда заражены вирусом пестролепестности, и именно это вирус делает их лепестки столь прекрасными. – Влад даже изобразил рукой цветок.
– Мне понятен ваш посыл. Но вот я никак не могу сказать, что человек, пораженный вирусом Z , прекрасен. Гниющая плоть, управляемая сигналами спинного мозга и мышечными рефлексами, стремящаяся пожрать все вокруг себя.
– Ну, вы еще вспомните, как выглядит ребенок, больной ветрянкой. А ведь ею надо переболеть.
– Зачем?
– Чтобы потом не заболеть уже взрослым.
– Я не совсем улавливаю вашу мысль.
– Вы и не можете ее уловить, – менторским тоном сказал Влад. – Вы не можете подозревать, что я думаю.
– Так объясните. Я начинаю уставать от этой дискуссии.
– А вы не хотите предположить, что, кроме гипотетического эволюционного пути развития человека и жизни, может существовать и вирусный?
– Я понял, о чем вы, – после некоторой паузы сказал Малахов. – И сразу возражу. Вот вы говорите, что вирус Z – это эволюционный шаг. Но не получается в результате заражения этим вирусом новых красивых лилий, а получаются зомби. К оторые не результат эволюции, а как раз наоборот. Вирус поражает смертельно! Никто не выздоравливает, как в случае ветрянки!
– А если выздоравливает? – тихо спросил Влад.
Повисла пауза. Малахов не отрываясь смотрел на Влада, который и не подумал отвести глаза. Он глядел на Малахова глазами стеклянной совы, бесстрастно и отрешенно.
– Я так понимаю, вы из выздоровевших? – спросил Вадим.
– Не все ли вам равно?
– Мне бы было очень интересно повстречаться с представителем следующего витка эволюции, как вы себя называете. Вы чем-то от нас отличаетесь, кроме того, что вылечились от вируса? Это ваше единственное преимущество?
Корреспондент изменил позу. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, что теперь он хозяин положения, что теперь все превосходство, возможно мнимое, на его стороне.
– Человечество тысячелетиям и жило в ожидании. Оно ждало момента, когда сбудутся самые смелые мечты. Мечты о том, чтобы стать царем природы. Настоящим. Былинным богатырем, экстрасенсом, телепатом… Э… кстати. Вы думаете, я был настолько глуп, чтобы устроить цирк со звукозаписывающими устройствами и передатчиками? Да бросьте. Все, о чем мы говорим, я спокойно передаю силой мысли своим соратникам. Соплеменникам, если хотите. Вы правильно сказали, мы новая ступень эволюции. Мы сверхлюди.
– Я не очень люблю это слово – «сверхлюди», – поморщился Малахов. – Но продолжайте. Расскажите о ваших удивительных способностях.
Влад глянул на бутылку с коньяком. Та плавно всплыла над столом и, наклонившись, аккуратно наполнила бокал.
– Впечатляет, – безразлично сказал Малахов. – Стоило положить миллиард, чтобы такому научиться.
– Никто их не убивал. Вирус разил без выбора. И те, кто выжил, – эволюционировали. Нельзя же осудить вирус. Он слеп в своем выборе. Когда естественный отбор совершал эволюцию, вас же это не коробило?
– Не коробило.
– Так почему вас возмущает то, что мы выжили и стали такими, какие есть?
– Я не в курсе, кроме вашего фокуса с коньяком, какие вы есть, но кое-что меня в вашем рассказе беспокоит.
– А что же здесь не так?
– Вы можете мне объяснить, почему за время войны не удалось столкнуться ни с одним случаем выздоровления? Умирали все…
– Стоп! – поднял указательный палец Влад – Что значит умирали? Всех инфицированных уничтожали. Естественно, тот, кого уничтожили, – умер. О каком выздоровлении может идти речь?
– Молодой человек! Или вас уже не стоит называть человеком? – усмехнулся Вадим. – Я вполне информирован, такая у меня работа, в статистике войны и смертности. Масса инфицированных были помещены в карантин, за ними следили, их пытались лечить. Но н икакой положительной динамики. Процесс был необратим и всегда кончался одинаково. Человек превращался в зомби. Гниющее и бессмысленно дергающееся в попытках найти пищу существо. А двигательный аппарат в итоге тоже разрушался, как и все остальное.
– Лечили, говорите. Не аспирином ли? – засмеялся гость.
– Лучшие лаборатории работали над решением проблемы. Извините за плакатный штамп, но было именно так.
– Значит не лучшие, – скривил губы Влад. И сразу отвел глаза, поняв, что произнес лишнее.
– Вы хотите сказать, что были еще лучше? – спросил Вадим.
– Ничего я не хочу сказать. Вы же сказали, что работали лучшие и не смогли вылечить. А исцеление было рядом. Простое как…
– Какое?
– Естественный отбор. Выжить могли не все, а только те, в ком вирус производил изменения и появлялись антитела, подавляющие его действие.