За день до послезавтра
Шрифт:
— Да чтоб тебя! — Отец дернулся, но догадавшись, что делать, указал на сына пальцем. — Возьми в комнате!
— Расскажете потом…
Николай шарахнулся по коридору, слушая, как надрываются разномастные звонки на разнесенных по квартире параллельных аппаратах. Телевизор в кухне так пока ничего и не сказал, и, стараясь вполуха прислушиваться к происходящему там, он схватил трубку. В голосе сестры отчетливо слышалось напряжение.
— Колька!
— Здорово, старшая. Телевизор смотришь?
— Смотрю. Вы знаете уже?
— Ни хрена мы не знаем. Меня вообще только разбудили.
— Нам Борька Гнесин позвонил, помнишь его, — толстый такой? Сказал
— Куда едете?
Старшая сестра помолчала, то ли формулируя что-то, то ли прислушиваясь к своему собственному телевизору. Тот, который был на кухне, бубнил что-то неразборчивое. Николай, которого «осенило», ухватил валяющийся среди разбросанных родительских подушек пульт и быстро щелкнул парой кнопок, ставя «спальный», он же «большой» телевизор на нулевую громкость. Трубка прогревалась секунд тридцать, — за это время сестра все-таки объяснила, что они поедут на юго-восток, пересидят недельку в Подмосковье.
— Йода выпейте, — посоветовал ей любящий брат, заранее ухмыляясь.
— Что?
— Йода. Ап стену. Восемь капель на стакан теплого молока, и постарайтесь не проблеваться. Осознала? И не переживай. Если припрет, отец собственную машину расконсервирует часов за двенадцать.
— Коля…
— Не переживай.
В этом месте оборвать ее стоило сразу, и он не колебался. Учитывая обоих родителей свояка, мест в его машине больше не имелось. Зимой же отец не ездил и самому Николаю не давал, поэтому аккумулятор хранился дома. Долить дистиллята и поставить заряжаться, — это будет действительно часов двенадцать, минимум десять. На малых амперах закостеневший на морозе стартер просто не провернется. Только после этого можно куда-то ехать: в баке где-то треть, плюс 20-литровая канистра. Хранить топливо в гаражах запрещено всеми правилами, но покажите мне автолюбителя, который так не делает, и можете смело кидаться камнями.
Николай посоветовал сестре зарядить батареи своего и дочкиного сотового до упора и формировать сумку в стиле «на санках в деревню».
— Документы, наличные деньги, трехдневный запас продуктов в герметичной упаковке. Одежда по сезону. Аптечка. В общем, как учили в школе на ГО. Помнишь еще?
Сестра помнила — разницы между ними было шесть лет, а НВП и ГО в школах не вели только в 90-х, в качестве одной из мер борьбы с наследием прогнившего милитаристского режима.
— Давай, держи связь. Ему туда-сюда три часа минимум, и то, если на дорогах…
Николай не договорил, потому что прямо под окном взвыло сиренами — слитно и страшно. Зажав беспроводную трубку в руке, он кинулся к окну и успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как по Профессора Попова проносится колонна разнокалиберных милицейских машин. Штуки четыре легковушки, за ними пара грязно-бордовых автобусов ОМОНа, крытый грузовик и потом снова пара легковушек.
— Что там?
— По-е-хали… — негромко сказал он в трубку. — Или на мосты, или сразу уже туда, — в оцепление, скажем. Но быстро они это…
Николай взглянул на запястье и помотал головой, стараясь сбросить совсем уж последние остатки сна. Часов на нем не было, потому что на ночь он их снимал. Но судя по тем картинкам, которые он перещелкивал на немо молчащем экране последние минуты, никаких новых сообщений пока не было. Значит, еще не десять. Майонез, японские мультфильмы, как положено по утрам в воскресенье; на региональном канале кто-то поет. Объяснив сестре, что там он увидел, и распрощавшись, Николай начал орать, зовя родителей к большому телевизору. Те появились через минуту, всклокоченные. Мать несла в руке тарелку с бутербродами и в другой — еще один стакан с молоком. Машинально приняв его, давно переваливший годами за отметку «30» Николай сделал «брови домиком», как хорошо получалось в детстве. Молоко было подогретое. В этом отношении мир не перевернулся.
— Куда, ты думаешь, они поехали?
Одновременно с вопросом отец ткнул рукой за окно, поэтому гадать, что он имеет в виду, не пришлось. Повторив то же самое, что было сказано сестре, и получив задумчиво-согласный полукивок, Николай сообразил, что минуту можно было потратить и с большей пользой. Ничего, кроме полученных на позапрошлый Новый год и уже изрядно полинявших «боксерок», на нем до сих пор не было. Ноги уже начали мерзнуть, и это тоже был «симптомчик», — двадцатилетним дома он круглый год ходил вообще без носков. Но времени уже не оставалось: телеканал, который у них в доме по привычке называли «Ленинградским», разродился появлением ведущего. Лицо было хорошо знакомым — его обычно ставили в вечерние новостные программы. Судя по тому, что аудитории было показано, как ведущий садится и подключает микрофон, подготовиться на канале не успели даже за двадцать без малого минут.
— «Дорогие телезрители, давайте прощаться», — предположил завладевший пультом отец, повышающий громкость до такого уровня, что стала слышна статика. Мать едва не сплюнула, и Николай повторил ее жест и мимику машинально. В другое время это выглядело бы, наверное, забавно. Сейчас — нет, как не была забавной и шутка. ЛАЭС была слишком близко от города.
— Дорогие телезрители… Как вы уже знаете из нашего краткого информационного сообщения, сегодня в 8 часов утра на Ленинградскую атомную электростанцию была произведена попытка нападения. Группа вооруженных лиц…
«Господи, пронеси нас всех, — сказал Николай себе, закрыв на мгновение ладонями лицо. Это было плохо, но остановиться он не сумел. — Попытка. Значит, справились».
— По официальному сообщению руководства ЛАЭС…
Ведущий опустил глаза вниз и на секунду замолчал, то ли упустив строчку, то ли пытаясь справиться с волнением.
— Нападавшие были вооружены автоматическим стрелковым оружием, гранатами и гранатометами…
Прозвучала фраза коряво, но никакого значения это не имело. Два часа спустя — такая информация была бесценной. Руководство — молодцы. Выдать людям хоть как угодно написанный текст — это более важно, чем редактура.
— Охрана станции приняла бой…
— О, Господи…
Это мама сказала вслух. Николай даже не вздрогнул.
— Понеся тяжелые потери убитыми и ранеными, она сумела не пропустить нападавших к основным помещениям станции… Все нападавшие уничтожены, и к настоящему времени угроза станции ликвидирована полностью… Благодаря оперативно принятым мерам все четыре действующих на момент нападения атомных реактора были изготовлены к аварийной остановке. Таким образом, даже в случае проникновения нападавших внутрь периметра станции угроза неконтролируемой цепной реакции или радиоактивного заражения любого рода практически отсутствовала… Руководство ЛАЭС ответственно заявляет, что при всей сложности сложившейся обстановки ни малейшего снижения уровня безопасности допущено не было, как не было допущено и потери управления… В течение всего времени с момента нападения как на самой станции, так и в ее окрестностях мониторинг радиационной обстановки ведется по усиленному режиму… Нет никаких признаков…