За други своя. Добровольцы
Шрифт:
— А там система включается, на кнопке знак «колонна». И можно за собой хоть сотню вести. — Фёдор уже от себя добавил: — Капитал сказал, вы радоваться должны, что к нам попали, а не к серым. Они человека разбирают на запчасти.
— Выходит, серые имеют своих агентов, кто тоже золотые горы обещает?
— Вроде так. Кто ж в здравом уме пойдёт с серым, на его тарелку? Я слышал, их на Земле уже много сбили, так одиночки прорываются, в оговоренное с продавцом место.
— Отдыхай, Фёдор, мы ещё поговорим. Каюты предоставить не могу, пользуйтесь этими креслами. — Заметил капитан интерес ЖелоТрона, усмехнулся. — У нас есть парни, кто очень хотел бы задать тысячу или три вопросов о Земле, так что — при первом случае, готовься.
Имена у землян, конечно, дикие. И вот что обозначает «Фёдор», «Владимир»? Кто их там наделяет именами такими?
Тут поневоле задашься вопросом: восстание на корабле, шестеро сбежали. Что будет с остальными? Накачают сонным зельем, капитан попытается уговорить команду, сам пойдёт на уступки. Товар на борту, осталось перекинуть на борт покупателя.
Что же им мешает отойти подальше, да хоть в скопление глыб и там совершить обмен?
Как нарочно, оружейник подсел на соседнее кресло, с пульта вывел на монитор окно. Оказывается, чуть дальше пределов видимости наших приборов, спокойно себе поживает военный фрегат, и думать, что его капитан не в курсе, чем промышляют некоторые в здешних краях, не стоит. Одно из двух: либо сам предоставляет площади для операций, либо караулит завершение сделки, а уж потом, с предъявлением фактов, накроет участников незаконной торговли людьми.
— Ты говорил капитану о возможностях твоего планшета?
— Связист велел никому не говорить. Капитан знает эти фокусы, поэтому на мониторе мы не видим. В случае, если потребуют пустить на борт, с такими приборами мы — как школьники.
— Так Балуха тебе наладил планшет?
— Я очень настаивал, ходил за ним по пятам, ты разве не заметил?
— Я семечки лузгал, некогда мне за тобой шпионить, по сторонам глядеть.
Мой стульчик у иллюминатора кто-то прозвал капитанским. Я же никому не запрещал, так наши взялись за меня: разреши посидеть на капитанском, помечтать, как ты.
И, вместе с тем, польза от поста наблюдения есть. Маячков раз добыли, а их надо тысячи, чтобы хоть частично помечать норовистое «стадо». Как я понимаю, выделят и нам какой-то участок — вот и следите, чтобы чужая корова на грядки не влезла.
Раз шесть кресел заняты, то наши тоже согласились заниматься в каютах. Никто не отвлекает, монитора нет. Наши красавицы тоже по каютам сидят, и всё их устраивает. Они как пассажиры, мы их должны доставить по расписанию. Есть такое место, где рожают и выхаживают деток, нам в помощь.
И состояние землян удручало. Чем их так напичкали, что спят — даже не пошевелятся!
ЖелоТрон при них неотлучно, уж он-то заготовил тысячу вопросов, как придут в себя. Думаю, всем будет интересно, в каком состоянии живут там сегодня, и почему всех всё устраивает. Одна фраза как-то насторожила, слышанная ранее, на том же базаре: «Лишь бы не было войны!» Странный эффект тянется за этой установкой. Фразу запустили в пользование с умыслом. Вроде как — лучше потерпеть, чем лишиться крова.
Да, и что с тем кораблём? Раз сделка не состоялась, ему лучше убраться, подобру-поздорову; кажется, военные иногда сообщают, что арестовали одного или двух работорговцев. Им же надо мелькать в сводках: мы же недаром хлеб едим, за порядками следим. Эта система заметно хромает, получив пробоину — тут же бросается латать, за ордена и медали. Флот в образцовом состоянии поддерживаем, стоим на страже каких-то прежних завоеваний… Откровенно говоря — на страже интересов кучки дельцов, предпочитающих держаться тени.
Очень редко — старался не чаще раза в сутки — проходил мимо каюты, в которой поживала моя лада с подругой. Две красавицы ладили (впрочем, на борту других отношений пока не отмечалось). Замру на миг, гляну по сторонам. Никого не видно, если не считать дежурных по монитору. Кто свободен — тот и дежурит. Мы уже как-то приловчились, не сговариваясь: если половина кресел занята — позанимайся в каюте.
Беглых начали кормить малыми порциями. После той еды, неизвестно, как наша пойдёт. Шесть ртов — не беда, просто раньше на базарчик придётся слетать.
Балуха взял под контроль беглых, отслеживал состояние. Ребятки помалу приходили в норму, и ЖелоТрон носился, как курица с цыплятами, только с руки не кормит. Может, и сгущаю краски, но подумалось мне, глядя на старания его: он из вас вытряхнет все подробности, от момента рождения и такие, о чём давно позабыли. Так что, на допросах у нашего историка постарайтесь быть сдержанными, терпите, сколько есть сил. По окончании допроса, не исключаю, получите дипломы. Или не получите — как ситуация позволит.
Капитан застал меня у иллюминатора, я поспешил с вопросом.
— Тот корабль не потребует свои шлюпки назад?
Капитан пристально вглядывался в моё лицо, точно искал прыщ.
— А кто тебе сказал, что у нас на борту чужие шлюпки?
— Так вот же, эти шестеро землян…
— Земляне, вообще-то, живут на старой Земле. А в космосе, среди глыб и свободных пространств, всякое лицо считается свободным иметь своё мнение. Хочешь называться землянином — я не могу тебе запретить.
Мы дружно уставились в иллюминатор. По-моему, видели одну и ту же картину, да мысли наши жили самостоятельной жизнью, развивались по личным планам.
Я машинально ткнул пальцем в стекло, обозначая направление.
— Там военный корабль. Они нас видят.
— И что?
— А прибытие шлюпок на борт они могли зафиксировать?
— Всё зависит от дежурной смены. Могли и проморгать. Э-э… — капитан пустился в рассуждения. — День рождения вчера отметили, чуть держишься в кресле, командир злой очень — застукал вчера, что взяли лишку. Теперь страдальцев опекает — попробуй, засни. А поймаю — ты у меня будешь танцевать до Дня Империи.
— Военные служат какой-то империи?