За горным туманом (др. перевод)
Шрифт:
— Я не просила его спасать меня! — возразила она.
— В том-то и дело. Вам не нужно было просить его. Он отдал это сам. Так же, как он отдал бы вам все. Но вы осуждаете его, хотя вы ничего не знаете о могучем Хоке! Скажите мне, если бы вы увидели стрелу, летящую в него, вы бы пожертвовали своей жизнью ради него? Я вижу по вашим глазам, что нет. Я сожалею, что я загадал ваше появление, и на каждую звезду, каждой ночью в моей бесполезной жизни, я буду загадывать желание, чтобы исправить все зло, которое я сделал. Теперь уходите прочь с моих глаз.
Эдриен гордо подняла голову и встретила его горящий взгляд. Она отказывалась показывать боль, которая окружила ее сердце.
— Скажи ему, что я благодарна ему за защиту. Скажи ему, что я вернусь завтра и на следующий день, и на следующий, пока он не захочет видеть меня и не позволит мне поблагодарить его самой.
— Я не стану такого ему говорить, — категорично сказал Гримм. — Вы не годитесь для него, и я не буду обманывать его в ваших играх.
— Тогда скажи ему, по крайней мере, что я сожалею, — тихо сказала она. И она именно это имела в виду.
— У вас недостаточно человеческого сострадания чтобы ощущать сожаление, девушка. Ледяное сердце в огненном теле. Вы — худшая из всех женщин. Вы не приносите мужчине ничего, кроме маленького глотка сладости, за которым следует бочонок, полный горького осадка.
Эдриен ничего не сказала, перед тем как исчезла в темном коридоре.
* * *
— Где она? С ней все в порядке? Кто охраняет ее? — Хок беспокойно метался на кровати, отпихивая прочь покрывало.
— С ней все в порядке, Хок. Два охранника находятся у дверей в Павлинью комнату. Она спит. — Гримм беспокойно придвинул бутылку виски, которую целитель оставил на столе, затем налил щедрую порцию в свой стакан. Он резко переместился, чтобы встать у камина.
Хок с любопытством посмотрел на Гримма. Его верный друг казался необычно напряженным — вероятно, он винил себя за то, что его не было там, чтобы предотвратить нападение, решил Хок. Он внимательно изучил свою перевязанную руку.
— Он не спрашивала обо мне, Гримм?
Тишина длилась до тех пор, пока Хок неохотно не перевел свой взгляд со своей руки на суровый профиль Гримма. Когда Гримм наконец поднял взгляд от языков пламени, Хок вздрогнул от печали, которую он увидел на лице своего лучшего друга.
— Она даже не спросила, будет ли со мной все в порядке? Куда попала стрела? Хоть что-нибудь? — Хок пытался говорить спокойно, но его голос резко прервался.
— Мне жаль. — Гримм осушил свой стакан и ткнул горячие красные угли носком своего ботинка.
— Черт побери, эта девушка сделана изо льда!
— Отдыхай, Хок, — сказал Гримм в огонь. — Ты потерял много крови. Ты подошел очень близко к тому, чтобы умереть этой ночью. Если бы ты не поднял руку, защищая себя, стрела вонзилась бы тебе в сердце, а не просто пронзила тебе руку, пришпилив ее к груди.
Хок пожал плечами.
— Маленькая царапина на моей груди…
—
Хок мрачно вздохнул. Еще шрамы и еще боль. И что же? Она даже не потрудилась посмотреть, жив ли он. Она могла бы по крайней мере притвориться заинтересованной. Нанести короткий визит, чтобы поддержать иллюзию вежливости. Но нет. Она вероятно надеялась, что он умирает, и что убрав его с дороги она будет очень богатой женщиной. Лежала ли она уже сейчас в Павлиньей комнате, подсчитывая свое золото и блага?
— Даже ни одного вопроса, Гримм? — Хок изучал шелковистые волоски вокруг повязки, которые покрывали почти всю его руку.
— Ни единого.
Хок не стал спрашивать снова.
— Гримм, пакуй мою сумку. Отошли половину охраны и достаточно слуг, чтобы приготовить господский дом в Устере. Я уезжаю на рассвете. И хватит тыкать в этот проклятый огонь — в этой комнате и так уже чертовски жарко.
Гримм с грохотом прислонил кочергу к каменному очагу. Он чопорно отвернулся от огня и посмотрел в лицо Хоку.
— Ты едешь один?
— Я только что велел тебе собрать половину стражи.
— Я имею в виду, что насчет твоей жены?
Взгляд Хока снова упал на его руку. Он несколько мгновений изучал ее, затем взглянул вверх на Гримма и спокойно сказал:
— Я еду один. Если она даже не смогла побеспокоиться и убедиться в том, жив я или мертв, возможно, настало время прекратить попытки. По крайней мере, некоторое расстояние может помочь мне оценить мои перспективы.
Гримм сухо кивнул.
— Ты уверен, что ты сможешь путешествовать с такой раной?
— Ты знаешь, что я быстро восстанавливаюсь. Я остановлюсь в цыганском таборе и возьму немного ромашки и припарки из окопника, которые они используют…
— Но ты едешь верхом?
— Со мной будет все в порядке, Гримм. Ты не виноват. — Хок заметил горькую улыбку на лице Гримма. Его немного утешило осознание того, что его друг так верен ему, когда его собственная жена не смогла побеспокоиться и позаботиться о том, мертв он или жив.
— Ты настоящий друг, Гримм, — тихо сказал Хок. Он не был удивлен, когда Гримм поспешил покинуть комнату. За все те годы, что он знал его, похвалы всегда заставляли его чувствовать себя неудобно.
* * *
В массивной кровати Павлиньей комнаты беспокойно металась Эдриен, раздраженно бодрствующая. В этот момент она была совершенно уверена, что она никогда больше не уснет. Ее разум никогда не отвлечется от горькой, ледяной ясности, которая бушевала в ее мозге, перекрашивая каждое ее действие со дня прибытия в Далкит в совершенно другие цвета.