За гранью игры
Шрифт:
Пока мы ели, солнце закатилось.
Мы встали из-за стола.
– Как спать-то будете, вместе или порознь?
Аллана удивленно приподняла бровь, явно не понимая вопроса.
Ах, вот, значит, мы какие гордые! Ну, погоди!
– Вместе, хозяюшка. Мы молодожены. Медовый месяц у нас как раз и начался, как на каторгу загремели.
– И куда Всевышний смотрит! – пролопотала Евлампия, удаляясь в комнаты. – Совсем боги распоясались! Как же мы жить дальше будем без деток?
Интересный вопрос, актуальный.
Как только старуха скрылась за дверью, Аллана
– Кто такие молодожены? Что такое медовый месяц?
– Вот ночью и узнаешь.
– Не темни.
Зря я так неудачно пошутил. Лучше бы старуха раздельно нам постелила. Сам себя наказал. После такого допроса хоть бери одеяло и отправляйся на сеновал.
– Молодожены это те, кто интенсивно размножается. – Я быстро нашел нужную формулировку и добавил: – Каждый день целый месяц.
– Зачем?
Я опешил. Никогда не задавался таким вопросом. А действительно, зачем?
– Хочется им размножаться, вот и все. «Людям так нравится делать новых людей».
Впрочем, Аллана «Наше радио» не слушает, и цитатами из песен ее не пронять.
– Ты собрался размножаться? Здесь, сейчас?
Клянусь, вернусь на Землю, пройду курсы повышения интеллекта и научусь сначала думать, и желательно головой!
– А ты что-то имеешь против?
– Нет, – пожала плечами Аллана. – А как земляне размножаются?
Я покраснел. Вот это я попал: придется объяснять хорошенькой девушке физиологию землян.
– Погоди, а сами-то вы что, все из пробирок вышли?
– Почему все? – обиделась Аллана. – Только био-роботы и экспериментальные воины-пограничники.
– А остальные? – Я схватился за соломинку: авось удастся избежать скользкой темы.
– Ну, это зависит от традиций планеты. Некоторые предпочитают совокупляться по графикам, рекомендованным домашними компьютерами, другие просто задают параметры через базу данных и в определенные дни ходят сдавать семя. Некоторые вынашивают ребенка сами или помещают эмбрион в инкубаторный отсек. В общем, имперского закона запрещающего клонирование, почкование или любой другой вид размножения не существует.
Впору было схватиться за голову и с воем «извращенцы!» кинуться наутек. Но тут вернулась Евлампия:
– Что ж вы все на кухне сидите, внутрь проходите. Время позднее.
– Ну да, – сказал я и бочком скользнул в спальню.
Что ж теперь делать-то? Женщинам нравится, чтобы за ними ухаживали, хотя бы с недельку. А что любят инопланетянки? Ну, умничать, это понятно... А еще? Блин, сухари черствые! Даже меня в краску вогнали. Они, видите ли, предпочитают размножаться клонированием или почкованием! Тьфу, мерзость какая! Да ну ее, эту Аллану. Зря я все это затеял. Может быть, инопланетяне после любовных утех кушают самцов, а потом создают клонов.
Я аж вспотел от таких мыслей. Вот говорила же мне мама: «Семь раз отмерь, семь раз спроси, а потом только режь». А я все сделал как всегда. Зря, наверное.
Нет, не могу я так!
Я выскочил из спальни.
– Евлампия!
– Да, сынок.
– Я это... у меня бессонница.
– Телевизор? – Евлампия перевела удивленный взгляд с меня на Аллану, а потом, что-то смекнув, ответила: – Ну как же. Цветной. «Рубин» называется. Пойдем. А ты, детка, – это уже моей журналистке, – иди спать с богом.
Старуха провела меня в горницу и включила телевизор.
На экране появилась заставка рекламы. О-о-о! Это уже что-то родное, хотя и надоевшее до чертиков!
– Ты, сынок, не смущайся, – прошамкала надо мной Евлампия. – Вижу, вы люди хорошие, с самой каторги сбежали. Я пойду ночевать к соседке Дарье.
О нет! Я едва подавил стон отчаяния.
Да за что же мне все это?!
Через минуту дверь за старухой хлопнула, а я остался тупо таращиться на рекламу.
Дошутился, истинный мачо. Доигрался в Дон-Жуана. Вот она расплата, ждет за дверью.
Интересно, а инопланетянки всегда спят в своих дурацких военных костюмах? А если нет капсул с вентиляцией и кондиционером? Должно же тело отдыхать.
И тут я поймал себя на мысли, что ни разу не видел инопланетянок без одежды. Может быть, они и на людей-то не похожи? Может у них рыбьи чешуйки по всему телу? Почему нет?
Ночь обещала быть очень веселой.
Часа через три я все же не утерпел. Вырубил телевизор. Меня просто начал утомлять какой-то странный боевик, в котором все охотились за всеми. То, что я покемарил на ступеньках церкви – не в счет. Я, может быть, там только уснул, как меня тут же и разбудили. Часов-то нет. И со временем в моей голове возникла такая каша, что я полностью запутался. Там, на Земле, был август. У меня отпуск через неделю. Наверное, пропал. А еще в России остались восемь штук баксов в заначке. И тысяч десять рублей в кошельке – на хлебушек. Не густо, конечно, но я и водителем-то работаю всего полгода. Или: работал? Какая теперь разница.
Интересно, что там Аллана делает одна в комнате, без всех своих дурацких компьютеров и ноутбуков? Небось, от страха на стены лезет? Или они, инопланетянки, ничего не боятся: ни пауков, ни мышей? Жаль. А то можно было бы Аллану спасти и начать тем самым красиво за ней ухаживать. Или я уже приударил с того самого момента, как вломился в ее летающую квартиру на Верреве?
И что это я все об инопланетянках, будто больше и подумать не о чем?
Но мысли упорно возвращались к Аллане. Как она там? Спит? Переживает? Ворочается? В комбинезоне или все-таки разделась?
Или размножается... почкованием?
Меня передернуло.
А если бы Аллана оказалась похожа на рыбу или на слона, думал бы я о ней? Наверное, нет.
Глаза уже слипались, но, вспомнив о том, что инопланетянки могут питаться самцами, я как-то взбодрился.
Что ж она, журналистка долбаная, не выполняет свою работу? Она должна придти, начать выспрашивать про людей, про любовь, про лунные ночи, про поэзию, а не бессовестно дрыхнуть! Тоже мне интеллект ходячий. Грымза!
Аллана не подавала признаков жизни.